Профессор Харлан сидел напротив Шислера и делал какие-то пометки у себя в блокноте; он никогда не терял ни минуты времени. Вот и сейчас ему неинтересно было созерцать чересчур сосредоточенную мину директора разведки. Впрочем, изредка он бросал на Шислера короткие взгляды.

А сам Шислер, когда в 9 часов утра адъютант доложил о том, что некто Ричард Харлан настаивает на личной встрече с ним, нимало удивился. Он ждал от резидента в Итаитубе радиограмму, которая должна прийти в 14.30 по вашингтонскому времени. Второй сеанс связи планировался на девять часов вечера в том случае, если командир спецгруппы на встречу с резидентом не явится. Этот сеанс одновременно был и тревожным звонком — значит, операция носит более сложный характер; Джулии Мичиган даны были соответствующие инструкции — действовать сообразно сложившейся обстановке.

Шислер не стал делать умозаключений по поводу неожиданного сообщения адъютанта, не счел также нужным вызвать к себе Челси Филда; он отдал короткое распоряжение и подошел к окну, рассеянно глядя на поросшую деревьями долину Потомак.

— Ричард Харлан, сэр, — доложил секретарь.

— Пусть войдет, — ответил Шислер и повернул голову к двери.

Вскоре они стояли друг против друга: один, предложивший увлекательную задачу, другой — часть этой задачи решивший. Итак, каков же окончательный ответ?

Выслушав профессора и стараясь не показать своего удивления, Шислер погрузился в чтение. И вот время 11 часов дня.

— Вы сами что об этом думаете? — нарушил молчание директор, отложив, наконец, листы в сторону.

— Я? — переспросил Харлан и пожал плечами. — Мне трудно ответить на ваш вопрос. Я был очевидцем этих событий, непосредственным участником. Мой мозг и чувства впитали все это, теперь предстоит анализ.

— Трудно поверить, — протянул Шислер и вызвал секретаря. Вручив ему два листа пергамента, он велел срочно сделать экспертизу. Затем связался с военно-морской базой «Атолл».

— Полковник Кертис? Добрый день. Шислер. Мне необходимы образцы почерков Джулии Мичиган, Сары Кантарник и Глории Кертис. Это срочно. Пока дайте их по факсу, но распорядитесь, чтобы оригиналы прибыли в Вашингтон как можно быстрее.

Сердце Ричарда Кертиса ухнуло куда-то вниз. Он на секунду-другую прикрыл глаза и еле слышно сказал: «Да, сэр».

— Я лично доставлю вам образцы, — добавил он громче.

— Хорошо, — после непродолжительной паузы сказал Шислер. — О самолете я побеспокоюсь, ждите приказа. — Он положил трубку и обратился к Харлану. Маленькие дети — маленькие проблемы, большие дети — большие проблемы. Мне нелегко будет говорить с ним.

— Что делать, — развел руками профессор.

Шислер прикурил сигару.

— Вы говорите, что… м-м… с женщинами остались ваши археологи?

— Да. Сьюзи Форман и трое рабочих. И Бесси Нильсен.

— Хорошо. Профессор, я на некоторое время поручу вас одному из своих офицеров, он проводит вас в наше кафе, вы позавтракаете. А сейчас короткий разговор.

Шислер снял трубку секретной линии связи с Белым домом.

— Блез? Надеюсь, вы узнали меня по голосу? — глаза директора смеялись.

Первый помощник Президента Блез Курно вздохнул. Сегодня, когда он ехал на работу, водитель включил приемник. Звучала знаменитая песня Элвиса Пресли «Love Me Tender», а ему казалось, что из динамиков доносится заунывный голос директора ЦРУ; он попросил водителя выключить приемник. Водитель голосом Артура Шислера сказал «хорошо».

— Да, — ответил Блез, — я узнал вас.

— Отлично. Президент по-прежнему не в курсе наших с вами дел?

— Босс в полном неведении. А… как наши дела?

— Одну секунду. — Шислер прикрыл трубку ладонью, глядя на Харлана. Вы часто встречались с первым помощником Блезом Курно?

— Не так часто, как хотелось бы. Блез очень приятный человек.

— Поговорите с ним.

Харлан принял трубку.

— Алло, Блез? Это Ричард Харлан. Что я должен сказать вам?

«О Господи, — прошептал первый помощник. — Слава тебе».

Через сорок минут Шислер получил данные предварительного анализа: манускрипт написан приблизительно 450–500 лет назад; характерные для той эпохи чернила; микроскопические трещины на пергаменте рассекают элементы букв, подтеков чернил в микроизломах нет, это указывает на то, что текст не был нанесен на древний пергамент в сравнительно недавнее время.

Шислер тяжело вздохнул. Настало время, когда он должен предложить Ричарду Харлану на выбор два варианта объяснений (а их не избежать) с первым помощником. Блез примет любую заведомую ложь; Харлан жив и невредим, и помощник, не вдаваясь в детали операции, должен сам предложить Шислеру не распространяться о их невольном союзе. То есть и директор ЦРУ, и первый помощник как зависели друг от друга, так одновременно и боялись одного человека, Президента. Посвящать в курс дела третьих лиц ни тот ни другой не рискнули бы.

Итак, профессор Харлан никогда не писал никаких записок, его не похищали и он сам не инсценировал своего похищения. Правда, оставались исполнители и немногочисленные свидетели. Шислер пока о них не беспокоился, особенно о первых — до Бога высоко, до царя далеко. Тем более что письменно не был отдан ни один приказ.

Сейчас основное ядро «Нью-Эй» было парализовано. Шислер как бы хотел в это верить, но в то же время гнал эту мысль прочь. Пока он лично не увидит последствия контакта спецгруппы с таинственным идолом, поверить он не сможет.

Эвакуировать отряд казалось делом простым. С минуты на минуту в Бразилию должен был вылететь специальный агент Шислера, который возьмет ситуацию на месте захоронения сокровищ в свои руки. Бесси Нильсен получит от него приказ — официально обратиться за помощью в медицинское учреждение Итаитубы и сообщить о случившемся в посольство США. Группу американских туристок — бразильские медики могут поставить им любой диагноз, вплоть до отравления, — срочно переправят на родину. Самолет приземлится на небольшом аэродроме близ города Гейсвилл, штат Флорида, где в секретных лабораториях ЦРУ девушек будут наблюдать опытнейшие врачи и ученые. Туда же вскоре доставят и идола, нелегально вывезти его из Бразилии труда тоже не составит.

Как ни странно, но серебристый идол стоял сейчас — именно сейчас — на втором месте. Главным вдруг стало золото. Это дополнительные материальные ценности, дефицит которых постоянно испытывают в управлениях разведок; тонны, о которых знают всего несколько человек.

Артур Шислер даже порадовался за себя, что в последние мгновения изменил планы относительно Сильвио Мелу, сказав, что для пользы дела тому надлежит остаться здесь, пока Ричарда Харлана не освободят. Старый профессор до сих пор жил в гостинице под наблюдением агентов ЦРУ. Впрочем, Мелу даже не противился, в его распоряжении были письменные принадлежности, книги по заказу, телефон. Своим домашним он сообщил, что по работе вынужден провести некоторое время в Соединенных Штатах.

Предстояло поработать и с самим Харланом. Шислер не сомневался, что сумел бы должным образом «обработать» профессора. Как бы то ни было, но Харлан и словом никому не обмолвится о найденных сокровищах. Что касается броской заметки в бразильской газете, так это и в самом деле была «утка». В крайнем случае, со стороны профессора были сделаны поспешные заключения, что привело к преждевременному заявлению прессе. В конце концов, Шислер мог просто заинтересовать Харлана, предоставив ему возможность изучать таинственную природу индейского идола в лаборатории ЦРУ.

С рабочими и Сьюзи Форман было ещё проще.

Поразмышляв ещё немного, Шислер понял, что много мелких факторов против него. И он решил отказаться от значительного объема материальных ценностей, поставить точку в этой эпопее собственно идолом и… небольшой частью золота. Маски, браслеты, их даже не нужно будет переправлять через границу, золото разойдется там же, в Бразилии, через его агентов и перекупщиков.

И последняя, наверное, точка: пришло подтверждение идентичности почерков в манускрипте из фрагментов рапортов Джулии Мичиган, Сары Кантарник и Лори Кертис, полученных по факсу.