На нём была мятая белая рубашка, гладкие чёрные штаны, с серенькими вертикальными линиями, жилет… Его чёрные волосы были уложены, и от него сильно пахло приятными мужскими духами. Мужчина взглянул на девушку и слегка улыбнулся. И только после этой его улыбки, очень сдержанной, иллюзия развеялась, и Маргарита поняла, что перед нею снова был не Он.

Не Джозеф.

Но очередная его копия.

— Шестой, — обратилась к нему Тереза.

— Начинай.

— Сейчас, дай в себя прийти, — ответил мужчина, упираясь спиною в спинку своего стула.

— Доброй ночи, сестра, — сказал Шестой и слегка наклонил голову, смотря на Маргариту любопытными, но в то же время какими-то удивительно сдержанными, не злыми, спокойными глазами. Глазами, которые будто бы уважали её личное пространство.

— Добрый… Доброй, да, — ответила девушка, снова поглядывая в окно.

— Доброй ночи. Так не говорят, конечно, если берутся за дело, но… Помнишь, кто мы такие? Скажем ночь — ночь. Скажем день — день. Смотри: день, — Маргарита посмотрела, и действительно, за окном теперь проглядывалась небесная лазурь, но сияющее солнце было таким ярким, что разглядеть кроме него было ничего решительно невозможно. Девушка пощурилась и снова перевела взгляд на своего «брата».

— Собственно, — говорил мужчина, половина которого обливалась яркими солнечными реками, пока другая наоборот, казалась темнее, непроглядно тёмной. — Валькирия попросила меня рассказать тебе про «идеологию» нашего оригинала. Атланта. Очень правильный, кстати, у него титул. Но забегаю вперёд, давай всё постепенно.

Мужчина почесал пальцем скулу и обратил глаза на край стола, всецело отдаваясь словам и мыслям:

— Собственно… Легче всего мне было бы рассказать это начиная с начала, начала его жизни, первой из Восьми… Хотя нет. Стой. Как раз-таки легче начать это историю с третьей жизни, но знаешь, у меня свои дела, и тратить на такое время… Скажем так, я здесь больше по доброте душевной, и напрягаться не хочу.

— И… И вкратце, да. Ты слышала про такой… Нигилизм?.. Это не монолог, можешь мне отвечать.

— А… Да, вроде, — опомнилась Маргарита. Голос мужчины, его тон, его сдержанность и это ослепительное, горячее сияние из окна как-то усыпили девушку, довели до полудрёма, и она не сразу поняла, что от неё ждут реакции.

— Это хорошо. Меньше мне говорить. Наш оригинал очень не любил нигилизм, он сравнивал его с «хищной бездной», вот прямо-таки зубастой бездной, и активно с ним боролся. Знаешь… Ну да, думаю ты знаешь, есть такая странная мысль, когда ты не уверен, а вот если я отпущу, ну, например яблоко, которое у меня в руке — в руке мужчины и правду откуда-то взялось зелёное яблочко, — оно тогда упадёт? А вот если я его брошу, оно бросится? А если я… Подниму руку, или даже поднял руку, — она поднялась? Это было?

Маргарита похлопала ресничками.

— Заговорился немного, ладно, надо попроще. У нашего оригинала был страх, что всё может развалиться. Что логика может перестать действовать, потому что за нею ничего не стояло. Она просто была — и всё. И это, похоже, очень страшно. Он боялся, что в мире нет смысла, что все мы — просто дуновения случайного ветра. Ветра случайности. И он очень не любил случайности.

— И он решил это исправить. Опущу как он это решил, и что именно пытался сделать, — очень длинная история, три с половиной триллиона лет, хм, — мужчина улыбнулся и покачал головой. — Сразу перейду к метафоре. Он, наш оригинал, решил, скажем так, сам стать Смыслом всего сущего и существования вообще. Ведь как оно работает на самом деле, когда ты слабый — ты существуешь в чужой системе координат. Когда ты живёшь на земле, ты подчиняешься законам природы. Когда обретаешь силу концепции — живёшь в мире концептов. Ну а на Четвёртом шаге… Сам я не на нём, поэтому говорю из чужих воспоминаний и немного собственных случайных мыслей… На нём у тебя нет предела как такого. И это страшно.

— И поэтому наш оригинал решил стать таким пределом, сам. Смыслом всего живого. Он захотел сделаться плотью над бездною, на которой держался бы мир. Лечь на неё как мост, лицом в самую бездну, и спиной ко всему миру. И вот почему его называют Атлантом… Вот и всё, — мужчина развёл сложенные руки и взглянул девушке в глаза. Маргарита напряглась, сперва, но очень скоро расслабилась — взгляд мужчины был удивительно сдержанным, лёгким, простым. Это было удивительно.

Мужчина замолчал. Маргарита немного обдумала всё сказанное, после чего спросила:

— Ты тоже его клон?

— Да.

— Боишься мечей?

— Ты встретила Бога Войны? Как бы сказать, и да, и нет. Он не может взять в руки меч, потому что… Ох, это долгая история. Скажем так, когда-то давно у нашего Оригинала, Атланта, было раздвоение личности. Вторая его личность была мечником. Он отрезал её, и создал на её основе своих клонов. Каждый из нас есть некий аспект второй личности. Бог Войны приближен к ней на… Ну, довольно близко. Если он сможет взять в руке меч, он обретёт слишком великую силу, вторая личность возродиться в нём, и будет опасна даже для самого Атланта, и потому меч ему в руки брать запрещается. Но он очень этого хочет.

— А на этом всё. Неплохо встретились, сестра. А на этом действительно как бы всё. До встречи, желаю тебе удачи, — мужчина легонько помахал. Девушка неуверенно кивнула, тоже помахала и повернулась. На душе Маргариты теперь витала странная лёгкость. Юная принцесса взглянула на свою учительницу, очень высокую и громоздкую в своём чёрном пальто внутри такого чистого, белого помещения.

— Пойдём, — произнесла Тереза и вошла в сверкающую золотистыми искрами трещину. Маргарита вздохнула и пошла за нею. И снова всё закружилось, замелькали рыбки, и крепкая рука вдруг схватила её за плечо. Девушка вывалилась на твёрдую землю, закачалась и едва удержалась, чтобы не схватиться за мускулистую руку мужчины напротив себя.

Маргарита отпрянула от него, и вся напряглась. Сердце её громко забилось в груди. Перед девушкой был… Бог Войны.

— Давно не виделись, зайка, — сказал мужчина, улыбаясь широкой улыбкой и пряча руки в карманы. Маргарита меж тем выискивала глазами Терезу, но её нигде не было.

— Валькирии нету; я вырвал нам пару минут разговора. В полной тишине. Не волнуйся так, мне просто нужно поговорить. По душам.

Мужчина подошёл к Маргарите совсем близко и взглянул сверху вниз в лицо задеревеневшей девушки:

— Что такое? Страшно? Занятные у тебя глаза. Большие. Ох, хо-хо, а ты даже кулачки сжала. Попробуешь меня ударить? Ну давай, я весь открыт. Может тогда мы сможем поговорить. Ну, выпусти напряжение — мужчина повернул лицо, скулой к девушке, показывая, чтобы она его ударила. На лице его при этом была всё та же дурная, гнилая усмешка.

Маргарита меж тем действительно сжимала кулаки. От волнения и потому что так ей было легче… Держать себя в руках. Но вот Бог Войны подставил для неё щёку, и девушка замялась. Она понимала, что сейчас очень многое зависит от её следующего действия. Возможно даже её жизнь. Маргарита вздохнула, оставила мысли и решила следовать зову сердца.

Девушка взглянула в такое знакомое лицо, вскинула свою пластичную ногу и зарядила мужчине между ног.

238. Дьявол

Мужчина задеревенел.

Маргарита тоже немного застыла со своей ногой ровно между его ног. Девушка ударила так… Спонтанно, что даже не использовала никакой манны. Она просто вскинула ногу. И всё. Ровно в пах. По велению сердца.

— Ауч, — сказал Бог Войны, и наконец Маргарита опомнилась и немедленно опустила ногу, а потом спрятала руки за спиной и взглянула куда-то… В сторону.

— Знаешь, ты хотя меня совсем не… — мужчина заговорил, голосом медленным, но склизким, опасным, как змея, как питон… Как питон, который… Маргарита на секунду округлила глаза, когда в голове её пронеслась эта метафора. А потом вдруг засмеялась. Её смех перебил и заглушил все слова мужчины. Теперь уже Бог Войны опешил. Он замолчал. Как питон, который… вдруг взял и…