3. Писать рассказы, сидя в тюрьме.

Если в суде спрашивают о наличии собственности в Испании, то это означает одно из трёх:

1. Они беспокоятся о сохранности этой собственности в ваше отсутствие.

2. Суд хочет отобрать это имущество под предлогом компенсации присуждённого штрафа.

3. Проводят инвентаризацию.

Во многих религиях есть мистические божества, которые не от мира сего. Индийский бог Шива, например, у которого наблюдается избыток рук. Или чуть ближе — Двуликий Янус. Самое близкое ко мне — это двуличная испанская Фемида. Одно лицо её — улыбающееся и добродушное — всегда обращено к прекрасной половине этой страны. Не заблуждайтесь, это не южные знойные красавицы с округлостями и выпуклостями, ласкающими взор. Лучшая половина испанцев — это те, кто ворует, врёт и убивает безнаказанно, не смотря на наличие Уголовного Кодекса.

Политики, банкиры, артисты и тореадоры — далеко не полный перечень этих счастливчиков. Прошу понять меня правильно: я не говорю, что ВСЕ политики, банкиры, артисты и тореадоры — отъявленные уголовники. Просто, когда что-то совершит один из представителей этой элиты, Фемида ласково покачивает пальчиком перед носом у провинившегося и говорит:

— Ай-яй-яй! У, ты, какой шалунишка! Видишь, что ты наделал? За это тебе будет «а-та-та».

И нарисовывает это «а-та-та» на бумаге, чтобы сообщить в программе новостей. Чтобы потом, желательно без всяких новостей, из-под тишка, отпустить осознавшего свою вину.

Потому что тем, кто не попался, им не «а-та-та».

Второе лицо испанской Фемиды — это оскал бешеного пса. Этим ликом божество взирает на чернь. Чернь — это не негры из Африки. Чернь — это испанцы и иностранцы с разным цветом кожи, попавшие перед занавешенные тряпкой очи этой самой Фемиды.

В бСССре милиция фабриковала дела, избавляясь от «висяков» и ища для этого «козлов отпущения». Потом со страхом ожидала, проглотит ли эту стряпню суд. В Испании же сами судьи занимаются подлогом улик и фактов, инструктируя полицию на нужный поиск.

Лень мне браться за описание каждого найденного случая, о которых можно писать отдельную книгу. Да и смысла нет. Испанское общество и испанское государство — неизлечимо больны.

Когда я приехал в Испанию, то нашёл здесь много людей, похожих на нас времён 60–70 годов. И мне понравилось. Прошло двадцать лет и сейчас монархическая республика демонстрирует все симптомы последних лет СССРа. Если я вижу правильно, без предубеждений, то скоро Испания развалится с отделением от неё богатых и работоспособных окраин. У нас, в экс-СССРе, кстати, было наоборот: отделившиеся ветки не показали никаких способностей, кроме саморазрушения. Интересно, что будет с этим испанским божеством?

Но этот прогноз на воде вилами писан, а в настоящее время в Испании люди реально получают большой срок за украденный велосипед и не попадают в тюрьму за уворованные миллионы.

Вспоминается старый анекдот. Говорят ещё времён НЕПа:

Сидят в камере двое.

— Ты за что?

— Мешок картошки украл.

— Плохо дело. Года два дадут.

— А ты за что?

— Два вагона картошки украл.

— Ой, да тебя, наверное, на всю жизнь посадят?

— Нет. Вагон судье, вагон мне и я домой.

Испанец Хосе Бретон получил 42 года заключения за убийство двух его малолетних детей. И 62 года заключения за терроризм каждому предлагает прокуратура для восьми молодых наварцев за пьяную драку в баре с подвыпившими жандармами.

Это — Испания в 21-м веке.

В этой Испании существует ассоциация адвокатов-христиан, которая регулярно привлекает к суду певцов, артистов и ведущих программ телевидения, обвиняя их в оскорблении веры. И суды нередко выносят обвинительные приговоры. 21-й век…

На родине Торквемады — был такой инквизитор — жгут портреты короля. По резолюции европейского суда по правам человека — это уже не преступление, а всего лишь свобода выражения мнения.

Люди, которые помогли мне написать эту книгу:

Vladimir Nakonev — автор и уголовник.

Oleksandr Muzyka — жертва и один из шефов криминальной группировки.

Муниципальный агент полиции № 7991.1

Муниципальный агент полиции № 7898.8

Agustin Morales Perez — Roldan — судья Juzgado № 42, Мадрид.

Leonor Baeza Fernandez — адвокат защиты.

Alberto Cobo Reutes — прокурор.

Maria Luisa Aparicio Carril — судья.

Tomasa Olivas Rubio — судья по надзору за пенитенциарной системой города Кастейон.

Antonio Carretero Carretero — директор тюрьмы Castellon-2

А ещё многие охранники, зэки, врачи, священники, волонтёры и другие люди, кто появится в мих рассказах по именам, кличкам или просто слегка обозначенными. Те, кто изъявил желание быть упомянутым в моих рассказах. Других я упоминаю лишь с желанием возмездия.

Кроме того, следует упомянуть организации, без действий (или бездействие) которых многие рассказы не написались бы:

Juzgado № 42, Мадрид.

Audiencia Provincial de Madrid

Juzgado de Vigilancia Penitenciaria № 4 de la Comunidad, Valenciana, Castellón

Tribunal Supremo de Espana.

Ах, да… Policía Municipal de Madrid, конечно.

Автор предупреждает:

Выдыхай читатель, выдыхай! Да, новые познания об Испании немного выбили тебя из привычной колеи. Но я ещё и половины не рассказал об этой чудесной стране. Чудес здесь хватает. В этот криминальный рай едут и едут представители всех рас и национальностей, всех языков и менталитетов. Едут с нехорошими задумками. Как-то само-собой получилось, что и я свернул с той дороги, которую принято считать правильной. Об этом дальше…

Быть нелегалом и иметь проблемы со здоровьем недопустимо. Возможные последствия будут развиваться по двум лишь направлениям: а) в ящик, б) тоже в ящик, но попозже. Просто, по времени и по ощущениям это проходит не так, как у нормально живущих.

Симптомы появились очень быстро и ясно указывали, что с этим светом пора заканчивать. Почему-то, на ум пришла история жизни Линденберга. Когда он узнал, что ему осталось прожить не более шести месяцев, то, первым делом, составил список дел, которые нужно успеть переделать до того, как…

Я решил не отставать от знаменитостей и начал делать то же самое. Подарки детишкам, звонки старым знакомым… Предстартовую суматоху нарушали происки врагов, двух хохлят, что жили по соседству. Работая лишь изредка, а в основном подворовывая, они давно уже праздновали отъезд крыши. Тут в заграницах даже у взрослых украинцев с головой часто нелады, а уж молодёжь из самостийщины только и живёт мыслью: где бы чего украсть посолиднее, чтобы не стыдно было на родину вернуться.

Худо-бедно стараюсь не обращать на них внимания, но это получается всё хуже и хуже.

Их разговоры в другое бы время вывели меня на путь стукачества, но сейчас не до них. Из-за стены постоянно доносится про то, что надо найти побольше людей, которые не боятся быть вооружёнными, про то, как открыть сейф… Короче, идёт обсуждение американских боевиков.

Правда, я попытался сконтактировать с матерью одного из них, чтобы предупредить о возможных последствиях, но из этого ничего не получилось. Мамин… ну, скажем, любовник мне ласково посоветовал по телефону не делать из мухи слона. Играются, мол, дети.

А дети игрались всё хуже. Однажды, слышу, как в квартире летают и втыкаются ножи. Вышел из комнаты и вижу две ухмыляющиеся физиономии, похлопывающие лезвием о ладонь.

— Что, с нервами плоховато?

С нервами у меня было нормально и я опять оставил всё без последствий. Хохлята мне устраивают пару бессонных ночей, выкушав горячительного и пошумев, с пинками в мою дверь и воплями типа «Когда эти суки-работяги дадут нормальной жизни хорошим людям!». В качестве профилактики, я одеваю на кулак того, что постарше. Тридцатитрёхлетний недоумок пытается изобразить потерю сознания уже после первого касания. Со мной такие спектакли не пройдут и я добиваю влёт по носу для крови и по почкам для боли после акции. Поднявшись, гоблин долго извиняется, но по глазам вижу, что мысль дебила работает на всю возможную скорость, отыскивая возможность мести.