Ему повезло, а мне лишь наполовину. Количество соли в так называемой безсолевой диете не уменьшилось. Временами казалось, что супы сделаны из одной соли. Вывернув в помойку очередной ужин, пишу на бланке жалобу администратору с припиской, что оставляю за собой право в следующий раз жаловаться во все вышестоящие инстанции. Присовокупляю лист с текстами предъидущих рапортов, которые я понаписывал с июня 2015 по май 2018. Облегчил бюрократу поисковую работу.

Эхо жалоб Фернандо отозвалось через неделю после того, как стоматолог начала делать его новые жевательные приспособления. Вызывает его дантист и убеждается, что зубов у зэка во рту давно нет: он их сам выдернул полмесяца назад.

— Вот идиоты! — возмущается Фернандо, — Теперь что, меня ещё четыре раза будут вызывать!? Жалоб-то пять было написано за полгода ожидания…

В телевизионных новостях показывают, как в автомобиле скорой помощи, под охраной двух полицейских автомобилей, в тюрьму завозят двух стариков. 82-х летний, который перемещается в инвалидной коляске, получил девять лет заключения за то, что давал наличные деньги вымогателям из политической партии и судья посчитал нужным засадить его за решётку, потому что «существует возможность, что он может скрыться от правосудия». Среди политиков не удалось найти виновных. 78-летний коллега главного давателя взяток сел всего на шесть лет. Такова избирательность испанской судебной системы. Правоохранительная ничем не отличается от судебной. Само собой разумеется, что и тюремная система копирует своих старших сестёр.

Зэков выгоняют во двор, и в зале начинается большой индивидуальный шмон. Наркоманы нервно занюхивают и заглатывают вещества, которые не положено держать в карманах. Вечером некоторые из них будут в полушаге от смерти, но это никого не беспокоит, включая и самих дуреглотателей.

Во двор выходит охранница и, не стесняясь окружающих, забирает у своих доверенных нарков на хранение пакетики с веселящими субстанциями и суёт себе в карман. Теперь «шестёрки» не попадутся на шмоне. Стоящий в дверях шеф обыскивающей команды, смотрит через плечо, видит это, но делает вид, что не замечает ничего и отворачивается.

А шмон продолжается. По распоряжению начальника зэки направляются к стоящим вразброс столикам, где их обыскивают другие охранники; куртку снять, вынуть всё из карманов, сумку к досмотру. Руки на стену, ноги расставить. Лапание. Осмотр с помощью металлодетектора и в загон, которым является столовая. Зэки, не представляющие интереса, обыскиваются безразлично. Есть и застарелые конфликты, которые оживают в эти моменты.

Зэка, досиживающего двадцатипятилетний срок, осматривает его старый знакомый из тюремной безопасности, где за многие годы уже устали от многочисленных жалоб этого самого зэка на нарушение правил этой самой безопасности. Охранник знает, что обшмонав клиента, ничего не найдёт. Поэтому сразу суёт нос в сумку зэка. Вытаскивает из неё с торжествующим видом пластиковую коробку для еды, которые, почему-то, запрещены в тюрьме «Кастейон-2», но всегда имеются среди зэков.

— Ага! Ты спрятал эту коробку в сумку!

— Я её не прятал. Она там лежала на виду.

— Не важно! Нарушение!

За эту коробку через полтора месяца, зэк получит наказание за грубое нарушение. Наказанием будет пятнадцатидневное пребывание в изоляторе.

На меня охранник попытался «наехать», нащупав в моём кармане туалетную бумагу, которую я забыл выложить.

— Я сказал, всё из карманов на стол!

— Моя не понимать испанский…

После такого ответа надо быть идиотом, чтобы продолжить диалог…

А зэку с пластиковой коробкой попытались «пришить» ещё одно нарушение: он выставил на окно для проветривания кроссовки. Зэк тут же пообещал очередную жалобу и наказание заглохло. Но обувь заставили убрать.

На следующий день я показываю этому зэку окна других камер, где наркоманы сгрудили по нескольку пар своей обуви и зубоскалю:

— Ты проштрафился потому, что выставил всего два ботинка, а не столько, как нарки.

Зэк матерится на двух языках: на общепринятом испанском и своём родном и обещает, что нажалуется, не смотря на то, что ему не спустили наказания. И после этого он, я и другие стоим и ждём, пока наркушники получат свою утреннюю дозу. Только после этого охранники позволяют открыть библиотеку. Тут уж ничего не поделаешь: мы — люди второго сорта в модуле для наркоманов.

В соседнем блоке взаимоуважения, президент совета зэков — педофил. Его ближайший помощник — убийца своей жены. Скоро они своим хорошим поведением заработают разрешение на выход в отпуска, к большой радости их жертв и прочих испанцев.

А в моём блоке зэки, которые вручную выкрасили всё здание изнутри, уже шесть месяцев не могут получить обещанные переводы в другие блоки и тюрьмы. Нет мест. Как нет для них мест и на курсах маляров, куда записали, помогавших им нарков.

Уголок спокойствия. Или безопасности. Или, буквально, мира. Так можно перевести с испанского rincon de la paz, который организовали в нашем модуле приходящие с воли волонтёры от церкви. Пока я был занят написанием рассказов на тюремные и прочие темы, мне не хотелось ни умиротворяться, ни безопаситься. А мира, пусть даже и ограниченного бетонными шестиметровыми стенами с колючей проволокой по верху, мне и так хватало. Тем более, что я уже по опыту знал, что там самым главным действом будет пение какой-нибудь хрени без рифмы и под одну из знаменитых мелодий. Или хоровое прочтение благодарной молитвы Всевышнему за предоставленную возможность исправиться.

Но ближе к Рождеству католическому и общему Новому Году мне захотелось посмотреть на этот остров сокровищ. Выбрав день, когда желающих спастись почти не было, я присоединился к страждущим.

Волонтёры, приятные и очень вежливые люди, с интересом обозрели новую заблудшую душу, вернувшуюся в лоно умиротворения. Мы познакомились, немного поговорили. Я честно предупредил визитёров, что пришёл в поисках новой темы для очередного рассказа и, как я и предполагал, мы получили в руки по два листочка с молитвой и интересным рассказом на библейскую тему об убийстве Каином своего брата Авеля. Классное чтиво в условиях тюрьмы! Сославшись на отсутствие очков, я избежал чтения в полный голос душещипательной истории о том, как Бог пообещал Каину, что по семь раз будет наказывать тех, кто вздумает попенять братоубийце. Таким же образом я использовал время общей молитвы для обозрения лиц присутствующих.

Расстались в лучших намерениях. Наши гости пообещали, что в следующий раз — последний в этом году, они принесут с собой напитки и сладости, чтобы отметить приход Рождества Христова.

Мне стало радостно за мою сообразительность и находчивость: мы уже будем знакомы и я уж точно увижу что-то особенное на праздничном ужине.

Мои ожидания оправдались! Приходят волонтёры. Те зэки — из нормальных, с кем я был в прошлый раз, не смогли прийти, потому что одного увезли по делам судебным, а другой свалился с гриппом. Но зато, увидев кулёчки в руках пришедших, прибежали спасаться с десяток представителей испанского общества, которые демонстрируют активность, лишь при ежедневной утренней раздаче наркоты.

Нет, я не мог отказать себе в зрелище. Три добровольца от церкви, я и наркоманы собрались в уголке мира. Визитёры открывают бутылки с фантой, кока-колой и раскладывают на пластиковые тарелочки сладости. Нарки внимательно оглядывают диспозицию: где и какие штучки лежат и сколько их. Я благоразумно выбираю для питья воду, чтобы не участвовать в дележе сладких напитков. Мы все чокаемся пластиковами стаканчиками, приветствуя приход Рождества и… обозреваем пустые тарелки, стоящие на столе. Лишь на одной тарелке, что заблудилась между нашими гостями и мной и, оказавшуюся вне досягаемости рук наркоманов, осталось кое-что. Женщина, бывшая среди пришедших, вперёд всех приходит в себя, подхватывает тарелку и подаёт её мне под взглядами нарков, сидящих на другом конце стола.