На следующий день Тернелю пришлось держать ответ перед судом и всем городом.

Передохнув два дня, я спешу закончить формальности, связанные с переводом груза на борт «Альтаира». Я ставлю судно у таможенных складов, напротив дамбы, заменяющей причал, чтобы забрать двести сорок тюков шарраса, лежавших там в течение двух месяцев. При этом присутствуют начальник таможни, метр Луазо и толпа зевак, собравшихся поглазеть на таинственный груз из сказок «Тысячи и одной ночи». Мы ждем Тернеля, который еще не сдал свой ключ от склада, чтобы открыть дверь с двойным замком вместе с таможенниками.

Вскоре он появляется в сопровождении Сулимана с видом человека, принявшего важное решение. Мошенник передумал: несмотря на подписанные соглашения, он не собирается возвращать мне шаррас. Он показывает телеграмму, извещающую о прибытии некого Топулоса, посланца банды Троханиса, который предписывал Тернелю не вести никаких переговоров до его приезда.

Поведение Тернеля бессмысленно, он совсем потерял голову. Наверное, индиец, узнавший, что шаррас принадлежит другому человеку, тоже замучил его попреками. Кроме того, неожиданное сообщение о прибытии представителя египетской банды повергло афериста в смятение. Как ему выпутаться из положения, чем оправдать растрату денег, предназначенных для покупки «Кайпана», если вдобавок он потеряет и груз с шаррасом, благодаря которому ему могут списать часть вины? Даже «Кайпан» ему больше не принадлежит, поскольку приехал подлинный владелец парохода.

Метр Луазо оглашает судебное решение, но Тернель возражает, что еще не истек срок обжалования приговора. Разгорается спор, метр Луазо отвечает, что решение принято по обоюдному согласию сторон и обжалованию не подлежит.

Тем временем я спускаюсь в машинное отделение «Альтаира», беру там стальной брус и с одного удара сбиваю замок, ключ от которого Тернель не хочет отдавать. Я говорю начальнику таможни:

— Вот и все, сударь, можете открывать. Теперь здесь только ваш замок.

Мой поступок повергает всех в изумление, а Тернель разражается возмущенными криками.

— Если вам угодно, можете составить протокол, — говорю я ему с улыбкой. — Я был вправе это сделать, ибо товар принадлежит мне, что вы и сами подтвердили. Поскольку вы не давали мне ключ, я счел вполне естественным взломать свой замок.

Мое объяснение настолько просто и логично, что все разражаются веселым смехом.

— А ларчик просто открывался, — прибавляю я.

Начальник таможни колеблется, но метр Луазо успокаивает его как представитель правосудия, и тот наконец решается.

Тотчас же начинается погрузка; я нанимаю желающих подработать, и они опустошают склад за двадцать минут.

Тернель возвращается вместе с консулом Ласниером. Тот принимается укорять меня, а Тернель потрясает сорванным замком и требует возмездия.

Между Ласниером и метром Луазо разгорается юридический спор. Но мне уже не страшны угрозы, и никакая сила не способна удержать меня в порту. Я готов сняться с якоря, не дожидаясь разрешения властей. Ни одно здешнее судно не станет меня преследовать. Даже сторожевой корабль, как сказал господин жандарм, не отважится выйти в открытое море. Ласниер понимает, что сила на моей стороне, и меняет позицию. Теперь он обрушивается на Тернеля за то, что тот отказался отдать ключ законному владельцу товара.

Я предусмотрительно отвел «Альтаир» на середину рейда, чтобы застраховать себя от возможных неожиданностей.

Страсти быстро утихают. В глубине души все радуются поражению Тернеля, у которого здесь больше завистников, чем друзей.

Теперь, когда шаррас на борту «Альтаира», я чувствую себя хозяином положения. Ласниер и Тернель, должно быть, жалеют, что так быстро поддались на мои угрозы, смутно сознавая, что их последняя проделка окончательно освободила меня от всяких обязательств по отношению к ним. Но они уже ничего не могут сделать.

Я рассчитываюсь с метром Луазо, честно заслужившим вознаграждение, прощаюсь с прокурором Дево и, отклонив любезное приглашение Ласниера посетить его дачу, в тот же вечер снимаюсь с якоря. У меня нет никакого желания встречаться с господином Топулосом, которому явно поручено посулить мне золотые горы.

Итак, своей внезапной атакой я расстроил все хитроумные планы и не угодил ни в одну ловушку. Но мой поверженный противник еще жив и может оправиться от удара. Теперь бандиты займутся выяснением отношений с двуличным Тернелем, пытавшимся обвести всех вокруг пальца. Я отвоевал свое добро, и те, кто пытались меня обокрасть, сами оказались внакладе. Но нависшая надо мной угроза по-прежнему остается неотвратимой.

Когда последние острова архипелага исчезают из вида, я позволяю себе немного расслабиться после треволнений, отравлявших мне жизнь в течение полугода. Мне хочется, чтобы плавание длилось вечно, ибо я предвижу, что завистники, которые зарятся на богатую добычу, не остановятся ни перед чем.

До сих пор я действовал в одиночку, и в этом был залог успеха. Теперь таможня и полиция всех портов Индийского океана осведомлены о том, что я везу двенадцать тысяч килограммов шарраса, и могущественная ассоциация контрабандистов Востока будет неумолимо гнаться за мной по пятам.

Первая победа послужит поводом для беспощадной войны, а она начнется, как только мое судно пристанет к берегу.

ЗЛОПОЛУЧНЫЙ ГРУЗ

Шаррас

Последние острова скрываются за горизонтом. Распустив паруса, корабль скользит по ярко-голубой глади Индийского океана. Вновь со стороны открытого моря набегают пенящиеся волны, барашки весело играют с парусником, затерявшимся в бескрайнем пространстве.

Я возвращаюсь из Индии со сказочным грузом: двенадцатью тоннами гашиша, который был продан мне под названием «шаррас» и может быть легально импортирован.

Я уже изведал немало опасных приключений в Греции[40]и Египте, а теперь телеграмма, полученная в Индии перед отплытием, принесла мне дурную весть из Суэца. Я узнал, что самая влиятельная банда египетских контрабандистов решила объявить мне войну. Главарем бандитов является критский турок Реис, чьи планы мне удалось разрушить в ходе нынешнего дела.

Судьба баснословного груза беспокоит меня также потому, что, как стало известно из достоверных источников, английская таможня не намерена больше закрывать глаза на перевозку наркотиков. Видимо, поэтому мои всегдашние компаньоны Горгис и Ставро известили меня о том, что на сей раз мне придется обойтись без их содействия.

К вечеру ветер стихает, и паруса, только что полные жизни, безвольно повисают. Наступает штиль, но мне теперь все равно: я уже никуда не спешу. И все же трудно смириться с вынужденным бездействием: всякий раз, когда время уходит впустую, я не могу отделаться от гнетущего чувства утраты.

Мне кажется, что неподвижность судна проистекает от моей собственной лени, и, чтобы покончить с этим, я отдаю Мухаммеду Мола знакомый приказ: «Ласси» (зажигай). Разумеется, речь идет о форсунке полудизельного мотора. Данакилец просыпается и вскакивает на ноги, ловким кошачьим движением проскальзывает в люк и скрывается в чреве машины. Вскоре из трюма доносится шипение форсунки, вслед за ним со свистом вырывается сжатый воздух, и после первой вспышки тяжелый маховик приходит в движение.

Прощай, спокойная дивная ночь под звездным небом, в расцвеченном бликами море, где тихий парусник словно зависает над бездной. Прощайте, величавые ночные красоты. Все мечты разбежались от прерывистого дыхания машины. Работающий винт сотрясает судно, и фосфоресцирующий след вьется вслед за судном изумрудной лентой. Мы спускаем поникшие паруса, бессильные перед дерзостью двигателя, и закручиваем их вокруг реи. Оголившиеся мачты печально качаются на фоне поскучневшего неба.