В ночь на 1 апреля поднялся бунт. Мятежники освободили Картахену, захватили «Викторию», «Консепсьон» и «Сан-Антонио», арестовали Мишкиту и убили его помощника, преданного Магеллану. Как следует из «Очерков…» И.П. и В.И. Магидовичей, бунтовщики навели пушки на «Тринидад» и потребовали, чтобы Магеллан явился к ним для переговоров. Против двух кораблей адмирала были три мятежных, приготовившихся к бою. Но мятежники не доверяли своим матросам, а на одном судне даже разоружили их.

В тяжелых обстоятельствах Магеллан обнаружил спокойную решимость. Он послал верного ему альгвасила (полицейского офицера) Гонсало Гомеса Эспиносу с несколькими матросами на «Викторию» – пригласить её капитана для переговоров на адмиральский корабль. Тот отказался, тогда альгвасил вонзил ему в горло кинжал, а один матрос добил его. Шурин Магеллана, португалец Дуарту Барбоза, немедленно завладел «Викторией» и был назначен её капитаном. Теперь у мятежников было только два судна, а чтобы они не дезертировали, предусмотрительный адмирал, как сказано выше, заранее занял удобную позицию у выхода из бухты. «Сан-Антонио» пробовал было прорваться в океан, но матросы после залпа с «Тринидада» связали офицеров и сдались. То же произошло на «Консепсьоне». Магеллан круто обошелся с бунтовщиками-капитанами: он приказал отрубить голову Кесаде, четвертовать труп Мендосы, высадить на пустынный берег Картахену вместе с заговорщиком-священником, но остальных бунтовщиков пощадил.

В начале мая разбился о скалы корабль «Сант-Яго», но команде, за исключением одного матроса, удалось спастись. Магеллан перевёл Серрано капитаном на «Консепсьон». Флотилия оставалась на месте зимовки до 24 августа, а затем вышла из бухты Сан-Хулиан и перебазировалась к устью реки Санта-Крус, чтобы там уже оставаться до наступления весны. За время зимовки интернациональный экипаж имел возможность познакомиться с аборигенами. Это были индейцы с красивыми лицами и стройными фигурами, очень высокого роста. Морякам особенно бросалась в глаза их длинноногость, из-за чего они были названы патагонцами (от испанского «патагон» – длинноногий). Некоторым морякам (возможно, в первую очередь низкорослому адмиралу) патагонцы казались настоящими великанами – такими и описал их летописец экспедиции Пигафетта. С его лёгкой руки и вся их страна с тех пор именуется Патагонией.

Когда, наконец, в воздухе повеяло весной, адмирал приказал поднять якоря, и 18 октября флотилия взяла курс на юг вдоль патагонского берега. Перед выходом в море Магеллан заявил капитанам, что намерен продолжить поиск пролива, ведущего в Южное море, но в случае неудачи готов развернуть корабли на восток. При этом он указал границу поиска пролива – 75 градусов южной широты. Но удача была близка – пролив, ведущий на запад, был найден 21 октября 1520 г. за 52 градусом. Чтобы его найти, кораблям Магеллана пришлось проделать путь от 34 до 52 градусов южной широты и попутно открыть неизвестное ранее Атлантическое побережье Южной Америки на протяжении около 3,5 тысяч километров.

Вначале не было полной ясности – пролив это или просто длинный и глубокий залив. Чтобы уточнить это, адмирал, обогнув мыс Кабо-Вирхенес, выслал вперёд два корабля – «Сан-Антонио» и «Консепсьон», которыми командовали Мишкита и Серрано. В ходе разведки капитаны обоих кораблей решили, что проход найден, и доложили об этом Магеллану. Однако всё оказалось не так просто. При дальнейшем движении предполагаемый пролив разделился на несколько рукавов, и предстояло найти тот из них, который ведёт в Южное море. Однако до выхода в Южное море было еще далеко: Магеллан шел несколько дней на юг через узкие проливы, пока не увидел два канала, сворачивающих на юго-восток и на юго-запад. Он послал «Консепсьон» и «Сан-Антонио» на юго-восток, а на юго-запад – шлюпку с матросами, которые через три дня сообщили, что видели мыс и открытое море. Этот мыс адмирал назвал Желанным…

Направленные на юго-восток «Консепсьон» и «Сан-Антонио» в пути разделились, и каждое судно попало в тупик. Но если «Консепсьон» повернул обратно и пошёл на соединение с «Тринидадом» и «Викторией», то на «Сан-Антонио», который на обратном разминулся с флотилией, офицер Иштеван Гомиж поднял мятеж. Капитан Мишкита, пытавшийся усмирить бунт, был ранен и закован в кандалы. Гомиж объявил себя капитаном, и дезертиры двинулись на восток, чтобы уже в конце марта 1521 года вернуться в Испанию. Там они, чтобы оправдать себя, обвинили Магеллана в измене. Власти поверили клевете, Мишкиту арестовали, а семья Магеллана была лишена казённого пособия.

Адмирал, не зная причин исчезновения «Сан-Антонио», решил, что корабль погиб. Оставшаяся флотилия, следуя вдоль северного берега узкого Патагонского пролива, обогнула самую южную точку Южно-Американского континента, мыс Фроуорд, и с 23 по 28 ноября двигалась на северо-запад. Высокие горы и пустынные каменистые берега казались безлюдными, но по ночам на южной стороне пролива были видны огни костров. Это дало основание Магеллану дать этим берегам название «Тьерра-дель-Фуэго» – «Огненная Земля». Через месяц с небольшим после обнаружения атлантического входа в пролив, соединяющий два океана, флотилия прошла мыс «Желанный» (Пилар) у тихоокеанского выхода. Этот морской коридор, имеющий в длину 550 км, известен сейчас как Магелланов пролив.

28 ноября 1520 года Магеллан вышел из пролива в открытый океан. Три оставшихся корабля сначала устремились на север, чтобы поскорее покинуть холодные южные широты. Флотилия держалась на расстоянии от 100 до 300 км от побережья, время от времени приближаясь к суше. Двигаясь таким образом, Магеллан обнаружил, что западный берег Южной Америки на протяжении примерно 1500 км к северу от Огненной Земли тянется практически вдоль меридиана.

Всё это время Антонио Пигафетта добросовестно записывал события и свои наблюдения. Вот несколько строк из его дневника тихоокеанского периода плавания: «…Мы… погрузились в просторы Тихого моря. Три месяца двадцать дней мы были совершенно лишены свежей пищи. Мы питались сухарями, но то уже не были сухари, а сухарная пыль, смешанная с червями… Она сильно воняла крысиной мочой. Мы пили жёлтую воду, которая протухала уже много дней. Мы ели также воловьи кожи, покрывающие реи… Мы вымачивали их в морской воде в продолжение четырех-пяти дней, после чего клали на несколько минут на горячие уголья и съедали. Мы часто питались древесными опилками. Крысы продавались по полдуката за штуку, но и за такую цену их невозможно было достать».

К голоду и жажде естественным образом присоединилась цинга, от которой южные европейцы, в отличие от скандинавов, не знали спасения. Многие люди умирали, не выдержав этих испытаний. Погибли и взятые в плен бразильский индеец и патагонский «великан». Единственное, что могло радовать – это солнечная погода и отсутствие штормов. Спокойное настроение океана побудило Магеллана назвать его Тихим.

Путешествие Магелана (1519–1522 гг.)

Но тяготы плавания не смогли заставить хронографа Пигафетту отказаться от ведения записей о вещах, которые, казалось бы, отходят на дальний план, когда человеку нечего есть и пить. В частности, он зафиксировал и некоторые астрономические открытия. Например, тот факт, что в ходе океанского плавания бывалые моряки отметили присутствие на небе Южного полушария двух туманностей в созвездиях Золотой Рыбы и Тукана. Эти галактики, ближайшие к нашей звёздной системе, известны как Большое и Малое Магеллановы Облака. Пигафетта обратил внимание, что в Южном полушарии небо не такое звёздное, как в северном: «Здесь видны скопления большого числа небольших звёзд, напоминающие тучи пыли. Между ними расстояние небольшое, и они несколько тусклые. Среди них находятся две крупные, но не очень яркие звезды, двигающиеся очень медлснно» (имеются в виду две звезды околополярного созвездия Гидры – прим. авт.). Именно в этом плавании спутники Магеллана обнаружили главное созвездие южной части небесной сферы – Южный Крест.