Всего в области Центральноазиатского плоскогорья путешественник провёл 9 лет, 2 месяца и 27 дней, пройдя в своих экспедициях более 30 тысяч вёрст (32 тысячи километров). Подводя общий научный итог четырёх экспедиций Н.М. Пржевальского в Центральной Азии, М.А. Энгельгардт писал:

«Крупнейшими из его географических открытий были: исследование горной системы Куэнь-Лунь, хребтов Северного Тибета, бассейнов Лобнора и Кукунора и истоков Желтой реки… система горных хребтов Куэнь-Лунь… до исследований Пржевальского она была известна только по имени и изображалась в виде почти прямой черты; благодаря его экспедициям прямолинейный Куэнь-Лунь точно ожил, выяснились его важнейшие изгибы, он расчленился на отдельные хребты, связанные горными узлами и разъединенные глубокими долинами».

Открытие хребта Алтынтаг сразу выяснило общее очертание Тибетской ограды, имеющей вид отлогой дуги, изогнутой к северу. Затем были исследованы восточная часть системы (Наныпань), в которой Пржевальским открыты хребты Северно– и Южно-Тэтунгский, Южно-Кукунорский, Гумбольдта и Риттера; центральный Куэнь-Лунь, колоссальное сплетение хребтов, до Пржевальского абсолютно неизвестных (Бурхан-Будда, Го-Ши-ли, Толай, Шуга и Хоросай, хребты Марко Поло, Торай, Гарынга, хребты Колумба и Цайдамский, хребты Пржевальского, Московский и Тогуз-Дабан; западный Куэнь-Лунь, состоящий из хребтов Русского, Кэрийского и гор Текелик-Таг. В этих хребтах нередки отдельные вечно заснеженные вершины, одетые грандиозными ледниками, как, например, гора Царя-Освободителя, горы: Кремль, Джинри, Шапка Мономаха и другие. Таким образом, заполнилось огромное пространство от Памира до истоков Желтой реки – загадочная область, с давних пор интересовавшая географов и подававшая повод к разнообразным, более или менее произвольным гипотезам относительно вида поверхности внутренней Азии.

Исследование северной части Тибета – также из крупнейших географических открытий. Пржевальский дал общее описание этого плоскогорья – единственного в мире по высоте и громадности, – открыл и исследовал ряд хребтов, разбросанных на нем (хребет Куку-Шили и его продолжение Баян Хара, хребет Думбуре, Котин, Тян-Ля и отдельные снеговые вершины Джома, Дарзы, Меду-кун), и открытием вечно заснеженной группы Самтын-Кансыр сомкнул свои исследования с английскими, указав на связь Северно-Тибетских гор с Трансгималайскими.

Озеро Лобнор было им исследовано в двух путешествиях. Пржевальский определил его истинное положение, форму, величину; нанес на карту его притоки, из коих один, Черчен-Дарья, до него был вовсе неизвестен, а другой, Тарим, образующий своими разветвлениями и рукавами довольно сложную сеть, изображался неверно. Обширное озеро Кукунор, известное дотоле лишь по преданиям, принадлежит теперь к числу наиболее известных азиатских озер. Как и Лобнор, оно представляет остаток когда-то огромного бассейна, существовавшего еще в недавнюю геологическую эпоху.

Первый из европейских путешественников, Пржевальский пробрался к верховьям Жёлтой реки, исследовал котловину Одон-Тала, в которой она берет начало, и показал, что она слагается из двух рек, которые, соединившись, вливаются в озеро Экспедиции и следующее за ним озеро Русское.

Далее, им были исследованы наименее доступные участки великой Гоби: пустыня Восточного Туркестана с ее оазисами, пустыни Ордоса и Алашань, южная окраина Гоби от города Калгана до Дынь-Юань-Ина, и центральная часть ее от Алашани до Кяхты. Во всех перечисленных пустынях до него не проходил ни один европеец; кроме того, он пересек Гоби и по другим направлениям, в местностях, уже затронутых отчасти прежними исследователями. В общем, его путешествия дали нам замечательно полную картину великой азиатской пустыни: ее орографии, оазисов, колодцев, озер и ключей; своеобразной флоры и фауны и оригинального климата.

Ему же всецело принадлежит исследование обширного плоскогорья Цайдама, замкнутого со всех сторон хребтами Куэнь-Луня. Это – не вполне пересохшее дно огромного бассейна/ следы которого сохранились в виде соленых озер и болот. Пржевальский исследовал и нанес на карту эти озера/ главную артерию Цайдама – реку Баянгол, его оазисы, урочища и прочее.

Наконец из менее крупных открытий его упомянем об исследовании озера Далайнор в юго-восточной Монголии, реки Урунгу и озера Улюнгур в Джунгарии, верховьев Янцзы-цзян, хребтов Иншаня и Алашаня, течения Желтой реки ниже верховьев и прочее…».

Эти открытия поставили имя Пржевальского в один ряд с именами величайших путешественников-географов. Однако путешественник-географ является только пионером, открывающим для науки неведомые области, но для него самого наука не существует. Например, для Стэнли, Ливингстона и других исследования флоры и фауны были чем-то не очень серьёзным. «Постоянные серьезные заботы мешали нам заниматься пустяками», – наивно заявлял Стэнли по поводу собирания коллекций. В Пржевальском соединялись оба типа: пионер и ученый. Любовь к дикой, привольной жизни, жажда сильных ощущений, опасностей, новизны сделали из него путешественника-пионера и авантюриста; страстная любовь к природе и в особенности к тому, что живёт, дышит, движется, – сделали его ученым-путешественником, которого немцы сравнивают с Гумбольдтом.

Зоологические исследования его имеют одинаково важное значение для географии животных, систематики и биологии. Они выяснили состав среднеазиатской фауны, дали возможность разбить ее на частные зоологические области, определить их границы и отношение к фауне уже исследованных областей. Для систематики имеют огромное значение множество новых видов и любопытных местных форм, привезенных им из Азии. Достаточно упомянуть о диком верблюде и яке, о лошади Пржевальского, вызвавшей в свое время фурор среди дарвинистов, о тибетском медведе-пищухоеде, о новых видах антилоп, диких баранов, леммингов, сурков, о множестве новых птиц, рыб, ящериц, насекомых и прочего. Не ограничиваясь собиранием коллекций, он наблюдал жизнь животных. Он составил целые монографии о верблюде, яке, тибетском медведе и других, исследовал пути пролета птиц в Центральной Азии. Им собрано 15–16 тысяч экземпляров растений 1700 видов. В материалах профессора Б.Ф. Поршнева есть сведения о том, что Пржевальский слышал о существовании в дебрях Центральной Азии загадочного примата, которого сейчас называют «снежным человеком», но в книгах самого путешественника об этом не упоминается.

Четыре экспедиции Пржевальского произвели коренной переворот в наших познаниях о природе Центральной Азии. Почти то же сделано им для изучения её климата. «Пока продолжались его путешествия, – писал профессор Воейков, – просвещённейшие и богатейшие страны Западной Европы соперничали в изучении Африки. Конечно, и изучению климата этой части света было уделено место, но наши знания о климате Африки подвинулись трудами этих многочисленных путешественников менее чем наши знания о климате Центральной Азии сведениями, собранными одними экспедициями Пржевальского».