Кругом шли войны между азиатскими властителями. Путешественник описывал в «тетратях» их выступления и походы, указывал численность войск мусульманских и индийских владык, перечислял виды вооружения, количество боевых слонов. «Пути не знаю. И куда я пойду из Индостана: из Ормуза пойти, а из Ормуза на Хорасан – пути нет, и на Чагатай пути нет, и на Бахрейн пути нет, и на Йезд пути нет», – горестно записывал Афанасий, тоскуя по родной земле.

…Весной 1472 года Афанасий Никитин твердо решил, несмотря ни на что, возвращаться на Русь. Пять месяцев провел он в городе Кулуре, где находились знаменитые алмазные копи и работали сотни мастеров ювелирного дела. Побывал и в Голконде, которая уже тогда славилась на весь мир своими сокровищами, в бывшей столице Декана Гульбарге и вышел на берег моря в Дабуле. Капитан беспалубного парусника, отправлявшийся в Ормуз, взял с Никитина два золотых. Через месяц тверитянин вышел на сушу. Это была Эфиопия. Здесь Афанасий Никитин пробыл около недели, ещё три недели он провёл на острове Ормузе, а затем пошел на Шираз, Испагань, Султанию и Тавриз.

В Тавризе Никитин посетил ставку Узун-Хасана, государя Белобаранной Туркменской державы, который властвовал тогда почти над всем Ираном, Месопотамией, Арменией и частью Азербайджана. Что связывало могущественного восточного владыку с тверским купцом, о чем беседовал с ним Узун-Хасан, дневники умалчивают, как и о многом другом. В гостях у туркменского царя путешественник пробыл десять дней. На Русь он шёл новым путем, через Чёрное море.

Новые испытания ждали Никитин у турок. Они перетрясли все его пожитки и унесли их в крепость, к наместнику и коменданту Трапезунда. Роясь в вещах странника, турки искали какие-то грамоты, возможно, принимая Афанасия Никитина за московского посла ко двору Узун-Хасана. Неизвестно, кстати, где, когда как и исчезли вышеупомянутые грамоты, полученные им в Москве и Твери перед отправкой в Ширван.

Через третье по счету море пошёл Афанасий Никитин к городу Кафе (ныне это Феодосия), колонии генуэзских купцов, где и высадился в ноябре 1472 года. Но конец путешествия Афанасия Никитина не очень ясен. «Сказывают, что, до Смоленска не дошед, умер», – сообщается в предисловии к «Хожению за три моря», обретённому дьяком Мамыревым.

Так же непонятно, что делал любопытный тверяк, пребывая четыре года в Индии. И почему, наконец, некоторые строки и страницы дневника написаны не по-русски, хотя и русскими буквами. Выдвигались даже версии, что это некие зашифрованные тексты. Однако переводы с персидского и татарского языков показывают, что на этих языках написаны размышления Афанасия о Боге, о постах и молитвах…

Вот несколько заключительных строк в дневниковых записях Афанасия Никитина: «Милостиею Божиею преидох же три моря. Дигерь Худо доно, Олло перводигерь дано. Аминь! Смилна рахмам рагим. Олло акьбирь, акши Худо, илелло акшь Ходо. Иса рухоало, ааликсолом. Олло акьберь. А илягаиля илелло. Олло перводигерь. Ахамду лилло, шукур Худо афатад. Бисмилнаги рахмам ррагим. Хуво могу лези, ля лясаильля гуя алимуль гяиби ва шагадити… (Остальное Бог знает, Бог покровитель ведает. Аминь! Во имя Господа милостивого, милосердного. Господь велик. Нет Бога, кроме Господа. Господь промыслитель. Хвала Господу, благодарение Богу всепобеждающему. Во имя Бога милостивого, милосердного. Он Бог, кроме которого нет Бога, знающий всё тайное и явное…)

И опять загадка. Почему православный христианин, отказавшийся принимать ислам, пишет молитвы на другом языке, причем эти молитвы похожи на мусульманские… Или история не всё знает о том, как молились тверские купцы в ХV веке?

Одно несомненно: кем бы ни был Афанасий Никитин – купцом, разведчиком, проповедником или просто очень любознательным путешественником, – но писателем он был талантливым и человеком, без сомнения, обаятельным. Иначе как бы он мог сходить за три моря? Между прочим, он оказался первым европейцем, прошедшим в Индию морским путём – за тридцать лет до плавания португальца Васко да Гама!

Как принято считать, Колумб до конца жизни был уверен, что открыл западный путь в Индию (в действительности тут всё не так просто, как не прост – и очень не прост! – был сам Адмирал Моря-Океана). То, что им была обнаружена неизвестная ранее часть света, выяснилось несколько позже. Вопрос в другом: не открывал ли кто Америку до Колумба? Многие факты свидетельствуют, что здесь побывали – и не раз! – древние и средневековые мореходы, не озаботившиеся тем, чтобы их имена вошли в историю великих географических открытий.

Знаменитый английский мореплаватель Джеймс Кук, побывавший в 1778 году на североамериканском побережье Тихого океана, обнаружил у местных индейцев немало вещей явно китайского происхождения. Более того, как выявили в XX веке этнографы, нагрудные украшения (типа мониста) индейских племен хайда и квакиютль, обитающих на северо-западе США и Канады, сделаны из китайских бронзовых монет.

Возможность высадки задолго до Колумба китайских моряков на берега Америки объясняется довольно просто. Мореходы Поднебесной империи вряд ли искали новые земли – скорее всего, их морские корабли или джонки прибивала к американским берегам стихия в «лице» ветров и течений. Хорошо известно, что Северо-Тихоокеанское течение, подходя к побережьям США и Канады, там поворачивает к югу и устремляет воды прямо к Мексике и Калифорнии. Если в XIX и XX веках бывали случаи, когда лёгкие китайские суденышки повыбрасывало на побережье Северной Америки, то, такое могло происходить и в доколумбовы времена.

Но «подозреваются» в доколумбовых визитах к берегам Америки не только китайцы. То же самое Северо-Тихоокеанское течение, перед тем как устремиться к Америке, проходит совсем недалеко от Японии. Очевидно, оно могло с одинаковым успехом перебрасывать в Новом Свете не только китайские, но и японские корабли. И то, что задолго до появления испанцев в Америке приходилось бывать мореплавателям Страны Восходящего Солнца, находит подтверждения в работах историков.

В 1956 году эквадорские и американские археологи, совместно проводя раскопки Вальдивии на южном побережье Эквадора, получили удивительные результаты: оказалось, что древние люди неизвестной прежде культуры IV–III тысячелетия до нашей эры, переходящие от охоты и собирательства к земледелию, уже умели делать великолепную глиняную посуду. В 1960 году археологи извлекли на свет красный глиняный кувшин, по многим признакам относящийся к керамическим изделиям неолитической культуры Японии, известной как Средний Дзёмон. Позже появились и другие подобные артефакты. Поражённые археологи даже слетали в Японию, чтобы на месте познакомиться с памятниками Среднего Дзёмона, и не только убедились в своей правоте, но даже нашли в Японии район, где сходство местной керамики с американскими образцами, буквально бросалось в глаза. Этим местом оказался остров Кюсю.

На территории Эквадора были сделаны и другие удивительные находки. Изучая памятники древней индейской культуры в Баия-де-Каракасе, археолог Э. Эстреда обратил внимание на глиняные игрушки, представляющие собой аккуратно вылепленные домики и статуэтки. Некоторые фигурки изображали бородатых людей, сидящих в типично японской позе – со скрещёнными ногами. А крыши игрушечных домиков имели загнутые углы, как у азиатских пагод. Были найдены также рельефные рисунки, изображавшие человечков, несущих на плечах японско-корейские «коромысла» – длинные шесты с подвешенными на концах грузами. Эти находки сходны с памятниками культуры этих стран, датируемыми первыми веками нашей эры. Значит, японские и корейские мореходы побывали на эквадорском побережье Южной Америки около двух тысяч лет назад?

Но уж по крайней мере в первой половине ХV века мореплаватели Поднебесной империи Америку открыли. Это следует из книги английского исследователя Гевина Мензиса «1421 год, когда Китай открыл мир», вышедшей на русском языке в 2006 году. Во вступлении к своей сенсационной книге автор пишет: