Дура я конечно, но его внимание мне приятно, хотя прекрасно понимаю, что он тот еще кабель.
Глава 19
Марина
Я никогда не думала, что мне может быть интересно, проводить время с кем-то вроде Константина. Он же неисправимый бабник. Мысленно закрываю лицо рукой.
Есть у меня парочка друзей мужского пола, они очень интересные и веселые, но с Костей все иначе. С ним горячо, с ним я забываюсь. Хожу, будто по узким перилам на мосту, а внизу бурлящее море его женщин. Немного оступлюсь и полечу к ним, став еще одной дурочкой в массе женских прелестей. Он, конечно же, гад, и методы я его знаю, но рядом с ним мне от чего-то хорошо. И это странно.
Иногда, изображая пару, он заигрывается, кладет мне руку на талию, прижимает к себе и от этого мне томительно сладко. Ему об этом знать не обязательно. А также о том, что тот поцелуй на вписке, по сути, был моим первым взрослым поцелуем. Парни, мои сверстники, пытались меня чмокнуть, но это не шло ни в какое сравнение с взрослым, тягучим, невероятно-вкусным поцелуем от кабеля Озерского. Думаю об этом, и хочется у виска покрутить. Я тогда опешила, и вместо того, чтобы оттолкнуть этого самца — погрузилась в свои ощущения. Легла на спину, принявшись качаться на волнах удовольствия.
Я конечно же сопротивляюсь, подчеркивая, как мне все это неприятно, в тягость его компания. Потому что после папиной измены, меня устроит только очень порядочный мужчина. Полученную в детстве психологическую травму вылечить сложно. И меньше всего я хочу оказаться брошенной таким вот типом, вроде Озерского. Я ведь еще невинна и немного боюсь его прикосновений. Но когда Костя садится совсем близко, когда якобы случайно касается, в моем теле разливается жар. Я и хочу себе внушить, что он отвратительный тип, гнусный бабник. Но все это тепло, зарождающееся в груди и сползающее немного ниже, к животу, делает меня абсолютной дурочкой. Это как-то по-новому. Моим сверстникам такого никогда не удавалось.
Временами в мою голову закрадываются опасные мысли, мне начинает казаться, будто я для него особенная. Ведь он со мной общается, а с другими женщина только флиртует, пытаясь затащить в постель. И пусть он шантажирует меня, но все равно я поддаюсь.
Незримо тянусь к нему, как мотылек к губительному свету.
Перевоспитать плохого парня!? Разве не об этом мечтает большинство женщин? Со мной этот красивый, горячий Казанова станет другим. Мысленно бью себя по лицу, направляю струю холодной воды в лицо. Мозги включаются, и я гоню эти пагубные мечты прочь.
— Привет, — снова говорит он как-то слишком горячо для «боевых товарищей», коими мы являемся.
Будь я хотя бы богатой, как Потапенко или дико красивой... Но я обычная девушка, у которой в семье всегда есть какие-то проблемы. Приветствуя, Костя целует меня в щеку и, как бы невзначай, касается мочки уха, иногда скользит по шее. Я тут же сжимаю зубы, потому что Озерский будит во мне чувственность. Горячие приливы. Костя рождает во мне желание. Первородный грех. Но я скорее отгрызу себе руку, чем позволю ему использовать себя. Только не такому распущенному и пресыщенному женским вниманием кобелю.
— Что за паника, Константин? Пожар, наводнение, оползень? Почему я должна была примчаться в эту забегаловку в течение пятнадцати минут? Если ты потерял свою совесть, то ее уже не найти.
— Тихо ты, официанточка, пригнись, — заставляет он меня сесть в тени и прикрыться бордовой папкой меню.
Я оказываюсь слишком близко. Мне это нравится и не нравится одновременно, все это чересчур интимно.
— Даже думать не хочу о том, какую гадость ты придумал на этот раз. Когда ты сказал, что нам нужно убрать Марса, а потом позвал в пиццерию, я было подумала, что ты решил его отравить.
— Это стало бы чудесным решением всех наших проблем.
— Не обольщайся, Константин, на место одного богатого жениха придет другой, любовно подобранный папочкой и, — перелистываю меню с аппетитными картинками, — раз уж мы сюда пришли, могу я хотя бы пиццу заказать?
Костя смеется, осматривает меня с ног до головы, внимательно изучает область талии и живота.
— Как ты, будучи такой прожорливой, остаешься такой стройной? Куда бы я тебя не привел, ты везде ищешь еду.
Это звучит мило, хочется растаять и растечься лужицей, но я справляюсь.
— Обмен веществ, — пожимаю плечами и подзываю официанта. Озерский заказывает для меня тридцать сантиметров счастья в диаметре. И, когда приносят ароматную пиццу, я приступаю к трапезе, наслаждаясь тем, как приятно тянется сыр.
— Вон, смотри, начинается, — указывает он куда-то в зал и я, нехотя, отрываюсь от своих «четырех сезонов с двойным сыром».
— Что начинается, Константин? Кризис среднего возраста? Раннее облысение? Не волнуйся. У тебя происходят естественные изменения в цвете, толщине и количестве волос. Это нормально.
— Ха-ха, очень смешно, Марина, обхохочешься. Интервью начинается, — легонько толкает он меня локтем.
— О! Это же Марс, — замечаю крупную фигуру у барной стойки.
Константин меня дергает обратно, заставляя сесть в тени. Кладет руку на спинку моего диванчика. Я чувствую себя защищенной, а еще слегка захмелевшей, будто от алкоголя. Марс одет весьма демократично: легкие, полуспортивные брюки, простая хлопковая рубашка, но все равно выглядит он очень привлекательно. Для меня он слишком пафосный и надменный, но большинству девчонок такие нравятся. К нему почти сразу подсаживается молодая блондинка.
— Кого-то она мне напоминает.
— Ты знаешь, чего мне стоило найти журналистку похожую на Людочку? — гордо заявляет Константин, подмигивая.
— Красивая. А что за издание?
— «Аграрный вестник».
Не могу сдержать улыбку, прыскаю со смеху, стараюсь быть серьезной и сжимаю губы, поворачиваясь к своему подельнику. Озерский тянется ко мне, его взгляд становится жаднее, дыхание глубже. Мое настроение резко меняется. Исчезают Марс и его тяга к сельскохозяйственной прессе. Мне хочется, хочется, хочется, хочется прикоснуться к Косте. Но я не показываю виду.
— Я сейчас поцелую тебя, — слишком легко и насмешливо комментирует он.
И я отворачиваюсь. Для него это игра в кошки-мышки, как и сотню предыдущих раз.
— Если мне понадобится искусственное дыхание рот в рот, я обязательно обращусь к тебе за помощью, — порчу я момент, хотя пальчики ног подгибаются, жар растекается по телу и грудь наливается теплом.
Зал слегка плывет, как при головокружении. Константин ухмыляется, отстранившись.
— Так о чем это интервью? — говорю первой.
Я чувствую, что он смотрит искоса.
— Не знаю. О семенах, вредителях, почве, надоях.
Мне вдруг становится смешно.
— Костя, — смеюсь, — он же банкир.
— Я сказал Розе, что богатый мужик хочет высказаться по поводу мелиорации. Ей показалось крайне важным взять у него интервью, — он улыбается. — Мне нравится, как ты произносишь «Костя». Скажи еще раз «Ко-остя».
Не слушаюсь, отодвигаюсь, смущаясь. А в это время Марс широко улыбается журналистке, даже слишком широко, учитывая его почти женатый статус.
— Мне не нравится, что я причастна к этому всему. Это подло. Мы совершаем подлость. Разрушаем пару.
— Ты всего лишь достала его номер телефона, за что я тебе безмерно благодарен. В постель к агро-журналистке его никто не звал. Это будет его выбор.
— Он мужчина, сделавший предложение своей невесте, богатой, красивой и очень перспективной. Он не поведется на какую-то фифочку ради минутной радости.
— Смотри сюда, — достает Костя зажигалку, жмет и тут же вспыхивает огонек, — большинство мужчин пойдут на что угодно, ради короткого мига удовольствия.
Я любуюсь на мерцающий огонек, а Костя продолжает:
— Он мужик, которому не дает его невеста. Он словно противопехотная мина.
