А в это время Марс и девушка встают и идут к выходу. Вместе…

Мне смешно, когда, сомкнув на моем запястье свои сильные пальцы, Костя тащит меня по коридору. Мы крадемся к выходу, следуя за Марсом и его спутницей, изо всех сил стараясь остаться незамеченными.

— Может быть, он просто проводит ее до дома и поедет к себе? — заявляю я сквозь гогот, натыкаясь на твердую спину, резко остановившегося Кости.

Непроизвольно сжимаю крепкую мужскую руку выше локтя. Чувствую рельеф мускулов. На ощупь Костино предплечье, будто камень. А еще Озерский чудесно пахнет. Мы одновременно выглядываем из-за угла, затем он поворачивается ко мне и снова улыбается, этой своей обезоруживающей, трусикосрывательной улыбкой.

— Знаешь, мне так нравится эта твоя черта выбирать в людях хорошее и надеяться, надеяться, надеяться, надеяться… Я давно это заметил.

Марс оборачивается, Костя резко тянет меня обратно за угол и ловко прижимает к стене. Его ладонь мастерски ложится на мое бедро. Он дышит чаще, взгляд становится хмельным. Я пытаюсь отстраниться, вдавливаюсь в стену по максимуму, приподнимаю голову, отворачиваясь.

— Мы упустим их, — выбираю я собственное спасение, вместо того, чтобы спасти отношения Людочки и ее Марса.

Уедет Марс и не будет у нас грязных фото, о которых мечтает Константин. Опомнившись, Костя снова сжимает мое запястье. И вот мы уже на улице, стоим за высокой треногой уличной рекламой.

— А что если позвонить Людочке, — осеняет меня феноменальная мысль, — она позвонит ему и он опомнится.

— Позвонить и испортить все веселье? Вот уж не за что. Он взрослый мальчик и должен принять это решение самостоятельно.

Марс что-то набирает в смартфоне. Очевидно, он вызывает такси по приложению. В своей тачке не едет, оставляя ее возле заведения. Чертов Озерский похоже снова прав. Марс не хочет светить свою машину возле... Куда они там едут? В гостиницу? В квартиру для случайных девок? Разочарование во всех мужчинах сразу сжимает легкие.

— Это и есть твоя работа?

— Да, официанточка, — приближается ко мне Костя, убирает волосы с лица, поправляет куртку, заботливо застегивая молнию до самого верха.

— Совать нос в чужие дела и копаться в грязном белье?

— Раскрывать людям глаза, демонстрируя правду.

Марс дожидается Рено Логан, галантно усаживая свою даму на заднее сиденье. Сам садится к ней и, когда машина отъезжает, в заднем стекле видны их очертания, вернее тени, сливающиеся в одно целое.

— Чертов ублюдок, — кривлюсь я как от кислого, — он целует ее! Костя, он просто целует ее в такси!

Озерский разражается громким продолжительным смехом.

— О боже, что это сейчас за треск послышался вдали? Кажется, Маринина надежда на существование идеальных мужчин разлетелась на части.

— Юморист, — качаю я головой, а Озерский тянет меня к перекрестку.

Загорается красный сигнал для автомобилей и рядом с нами останавливается такси. Костя бесцеремонно распахивает дверь. Внутри сидит парочка пенсионеров. Дедуля на переднем, возле водителя, а бабушка, в странном берете и в очках с толстой оправой, на заднем.

— Оно же занято, Озерский, — воплю я как резанная, — ты с ума сошел???

— Мы платим вдвое больше! — садится он на заднее сидение, а меня усаживает к себе на колени. — Вызывая, мы потеряли бы кучу времени. Следуйте вон за тем такси, пожалуйста.

Места мало, и, сидя на его коленях, я бьюсь головой о потолок автомобиля. Возмущается бабуля и водитель, но мы, как и просил Озерский, следуем за такси, в котором сидят, комфортно сидят, прошу заметить, Марс и его блондинка.

— Да ладно, Марта, куда нам спешить? Не ворчи, покатаемся по ночному городу, — оборачивается дедуля и подмигивает Константину.

 А я в который раз закатываю глаза. Это что мужская солидарность такая? А Костя пользуется моментом, обхватывая меня двумя руками.

— Обнимать тебя сплошная пытка, официанточка, — хрипло шепчет Озерский, сжимая мое тело, носом зарываясь в мои волосы, а самое волнительное, что я даже через джинсы, сидя на его коленях, чувствую мужское желание. Непроизвольно ерзаю.

— Поцелуй меня, — продолжает шептать он мне в волосы, легонько касаясь шеи языком.

Пенсионеры спорят, о чем-то общаясь с водителем. А я дышу, как паровоз, потому что меня сводит с ума все, что он делает. Темнота в машине, его близость, его сильные руки… У Кости такие сильные объятья. Они чуть грубоватые, но вместе с тем теплые. Парни пробовали обнимать меня и раньше, но как-то неловко, будто боялись, что я оттолкну.

Озерский прижимает к себе совсем по-другому. Словно ему заведомо известно, что мне нравится, как я тащусь от ощущения его желания, жажду сесть поудобнее и поцеловать. Но я, конечно же, этого не делаю.

— Ты забываешься, Константин, мы деловые партнеры, а не любовники. У нас есть вполне конкретное дело.

Я ойкаю, когда он прикусывает мочку моего уха.

— Деловая ты моя.

«Ты моя». Он сказал это просто так, а я сжимаю зубы, хочется разреветься. Ну почему меня так тянет к бабнику? Ему необходимо получить девушку, с которой он еще не спал. Вот и весь расклад. Он же сам говорил, что желание пропадает, как только девушка оказывается в его постели. Более того, то ли в шутку, то ли всерьез Озерский заявил, что женщина становится ему неприятна. Пройденный этап и все такое.

— Приехали! — кричит водитель, остановившись возле сверкающих окон огромного отеля.

Костя присвистывает.

— Не скупиться он на случайных баб, решил поиметь с шиком.

— Какая гнусность!

Выходим мы из машины и крадемся за Марсом, прямо в огромный холл.

— Не говори так, официанточка, — реагирует он на мое «гнусность», — а то я начинаю думать, что ты равнодушна к мужчинам. В сексе нет ничего гнусного. Он прекрасен, когда партнеры хотят друг друга. Но откуда тебе знать, ты ведь девственница.

Я останавливаюсь, будто вкопанная. Не успеваю совладать со своими эмоциями. Озерский обнимает меня двумя руками и шепчет на ухо:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Скажи, что ты ничего еще не пробовала, не трогала мужчину, не позволяла трогать себя. Меня это так заводит.

Мне почему-то становится стыдно от того, что он прав.

— Да пошел ты, — толкаю его в грудь и разворачиваюсь, собираясь уйти.

Но Костя меня не пускает.

— Ладно, прости, — говорит он серьезно, без тени веселья.

Я тяжело дышу, как будто я самка хищника, готовящаяся к решающей схватке. Это правда, я опасаюсь близости с мужчиной, потому что невинна. Мне нужен кто-то, кто не будет смеяться над тем, что я все еще девственница, кто сделает все деликатно. Но это явно не обнаглевший бабник. Главное, взять себя в руки.

— Пожалуйста, прости, я перегнул палку.

Быстро справляюсь с собой и не показываю виду, что меня задело.

— Мне все равно на твои бредни, говори что хочешь. Что надо дальше делать?

— Идем.

Уже внутри, мы подходим к стойке-ресепшн.

— Здравствуйте, — улыбается круглолицая девушка.

— Мы хотели бы снять номер.

Костя подает ей документы, любезничает, озаряя улыбкой. И когда подтаявшая от уловок Константина девушка уходит за электронным ключом, Озерский ловко подтягивается на руках и заглядывает в компьютер. Ему хватает секунды.

— 406 номер. У этого идиота слишком редкое имя.

— Идиоты — это мы с тобой, бегающие за ним по городу.

Мы резко замолкаем.

— Пожалуйста, — протягивает ему конверт девушка, широко улыбаясь.

Он его берёт и, разворачивая, обнаруживает номер телефона, а также надпись: «Алина, позвони ;)».

— И что они в тебе только находят? — поднимаю я с пола бумажку, запихивая ему в карман.

Дальше мы движемся к лифту.

— Очевидно то, чего не видишь ты, моя официанточка.

Это его «моя» режет слух. Совсем не хочется думать, что он говорит подобные вещи всем подряд. Почему-то именно эти слова ласкают слух и будоражат, пробуждая что-то запретное, очень глубоко внутри.