К счастью, Костя отвечает за меня:

— Потому что мы любим друг друга…

Я зажмуриваюсь от счастья. Мое тело выгибается над кроватью, стискиваю его руками и ногами. И я соглашаюсь с тем, что он сказал, активно кивнув несколько раз подряд. По телу прокатывает разряд удовольствия. И это все сразу, и его слова, и его движения, и его поцелуи. И то, что он — это он.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Еще, я хочу еще…

— Эй, мы ничего не слышим! — стучит Костя в экран макбука.

В окошке видео-скайпа видны Костина бабуля, Алекс и Аделина.

Причем последняя поставила на стол лапы и заглянула в экран, приготовившись к сеансу связи с любимыми хозяевами.

С тех пор, как я переехала к Косте, Аделина во мне души не чает. Это даже удивительно, как быстро мы нашли общий язык.

— Алекс, ну включи ты микрофон, — кричит Костя, поправляя галстук бабочку.

Я устаю стоять на огромных каблуках и присаживаюсь за стол перед компьютером. Чувствую это надолго.

— Ничего нельзя доверить ему. Попросили наладить связь и то все через заднепроходное.

— Да ладно тебе, — прижимаюсь к его руке.

Он стоит, наклонившись над компом, и так сильно хмурится, что я на месте Алекса уже давно побежала бы писать заявление на увольнение по собственному желанию.

— Бабуля улыбается, руками машет. Выглядит отлично.

— И не черта не может сказать нам.

— Суровый, Озерский. Они, кстати, слышат все, что мы говорим. Это мы их не слышим. Аделина-а-а, люблю тебя моя девочка, — посылаю воздушный поцелуй нашей собаке.

— Скоро ты сама станешь Озерской, — машет Костя кулаком, пытаясь объяснить Алексу, что надо нажать, чтобы они могли разговаривать с нами.

Услышав последние слова внука, бабушка хватается за сердце и начинает подпрыгивать на стуле, суетиться, тянуть Алекса за шею и смачно целовать в щеку, улыбаться, своей элегантной вставной челюстью, и аплодировать сухими, морщинистыми руками. Очевидно, она счастлива.

— То чувство, когда хотели сделать родным сюрприз, но Озерский все испортил.

— Да ладно тебе, — отвечает Костя моими же словами.

На экране, позади бабушки, собаки и Алекса появляются люди в куртках, в них безошибочно угадываются мои родители.

— Здравствуйте, — Костя садится ровно, и даже пиджак надевает, брошенный на стул.

— Показушник, — толкаю я его локтем в бок.

К столу подходит мой отец и по ту сторону экрана к изображению наконец-то прибавляется звук.

— Ну как вы там, детки? — спрашивает мама.

— Поверить не могу, что вы в Америке, — переворачивает кепку козырьком назад Алекс.

— А я поверить не могу, что ты час не мог скайп настроить, — злится Озерский.

— Успокойся, — беру Костю за руку.

— Номер у вас такой шикарный, — добавляет отец, очевидно замечая обстановку за нашими спинами.

— А мы тут чай собрались пить, — приподнимает огромный торт с розами мама, демонстрируя его в экран, — жалко вас с нами нет.

— Они в США, — закатывает глаза Алекс, — им там гораздо веселее, чем нам тут.

— Это все благодаря Костиному таланту, — снова прижимаюсь к его руке и кладу голову на плечо.

— Не правда, если бы не Марина…

— Расскажите, что за премия, — перебивает Алекс, закрывая своей физиономией всех присутствующих, — и какая сумма приза?

— Иногда мне стыдно, что я знаком с ним.

Я, рассмеявшись, прикрываю рот и начинаю рассказывать:

— Премия называется «Верховенство закона». Это премия Энтони Льюиса за выдающиеся журналистские работы, посвящённые теме верховенства права. Приз в размере десяти тысяч долларов США может получить любой журналист из любой страны мира внесший свой вклад в улучшение…

— Короче, они статьи принимают, в которых журналистам удалось добиться уголовного правосудия. Привлечь внимание к какой-то проблеме и помочь людям. Но заявку подала Марина и она отправила все мои работы, и тут оказалось, что мы выиграли.

Мы поворачиваемся друг к другу, улыбаемся и быстро чмокнувшись, возвращаем внимание к экрану.

По ту сторону все замерли и внимательно слушают, с неподдельным восхищением в глазах. И первая не выдерживает бабушка:

— Они пожениться решили!

Начинается такой шум и визг, что мы с Костей глохнем.

— Ладно, пока, удачного вам чаепития! — смеется Костя, глядя на меня.

Закрывает окошка скайпа и продолжает смотреть. Вручение пройдет в конференц-зале отеля, где мы остановились, дальше празднование плавно перетечет в ресторан. На мне длинное элегантное вечернее платье синего цвета. А Костя в черном костюме, белой рубашке и галстуке бабочке.

— Девушка, что на вашем лице? Наверное, это красота и она не сходит, — приподнимает Костя бровь и тянет ко мне руки, но я ускользаю, прячась за спинку стула.

— Извините, вы что-то сказали? Нет? Значит, мы можем начать, — плотоядно ухмыляется Озерский.

— Что начать? У нас полчаса осталось, — отхожу к окну.

Костя надвигается, а меня разбирает от смеха.

— Мы не носки, но мы были бы отличной парой, девушка.

Ох уж эти его фразочки.

— Костя! — смеюсь еще громче.

— Мне хочется тебя поцеловать, официанточка. Если тебе не понравится, можешь вернуть поцелуй обратно.

Я прячусь за штору, но Костя отодвигает ее и прижимается к моей спине, попка упирается в ширинку.

— Мой мозг плавно стекает в штаны, официанточка.

— Я давно не официанточка, я работаю в крупном банке экономистом, между прочим, мне пророчат отличную карьеру.

— Марина, — со стоном выдыхает в мои волосы Озерский.

Гладит бедра, забирается под подол длинного платья.

— Ты без трусиков? — резко разворачивает меня к себе Озерский.

А я снова смеюсь, пальцами он сильно сжимает талию, вдавливая меня в свое тело, теперь его мощное желание очевидно.

— Ты собралась идти на премию без белья?

— Я надеялась, что ты…

Он не дает мне договорить и впивается в мои губы.

— Мы опоздаем, — мычу ему в рот, — и помнем одежду.

— Ничего страшного, — мычит он в ответ, подхватывая и усаживая на подоконник, — такие мероприятия никогда не начинаются вовремя.

Я хватаюсь за край подоконника и вскрикиваю, потому что Костя берет меня за щиколотки и разводит ноги в стороны, удобно устраиваясь между ними.

Слышу звук расстёгивающейся молнии, звон пряжки ремня и брюки Озерского сползают по ногам на пол. А моя спина прижимается к холодному, запотевшему стеклу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Его уверенные движения сводят меня с ума. Я одержима своим журналистом с каждым днем все больше. Тормоза окончательно отказывают, когда я чувствую, КАК сильно он меня любит. Я вижу, что Костя, как и я, обо всем забывает, когда мы вместе.

— Как ты думаешь, мы скайп отключили? — сквозь сладкий дурман наслаждения вспоминаю о компьютере, стоящем на столе напротив окна.

— Надеюсь, что да, — смеется Озерский и с нежностью водит носом по моей шее, — обожаю твой запах, официанточка.

Костя ушел из «Желтых слив», после целого ряда разоблачающих статей, его пригласили в крупное издание с соответствующей тематикой. Спустя полгода он возглавил целый отдел, занимающийся независимыми журналистскими расследованиями. Костя добрый, поэтому забрал Алекса с собой. И хотя его дружбан считает, что это исключительно его заслуга, я-то знаю, что Костя просто очень хороший человек, хотя со стороны может показаться иначе.

Мой сводный брат по-прежнему один, ему тяжело найти покой в этом мире, все, что она когда-то любил, похоронено под землей, но мы очень надеемся, что с годами ему станет легче. Убийцу его семьи нашли, благодаря Костиным стараниям и не без помощи Ольги конечно же. Замечательная и очень умная женщина. Но самое ужасное, что исполнителем оказалась женщина, профессиональный киллер с тридцать девятым размером обуви. Жуть. Просто в голове не укладывается. Озерский оказался прав, таким бесчеловечным способом Козлова убрали конкуренты.