Я не любительница массивных украшений, чего, например, не скажешь о других дамах. Как сороки с безумными взглядами порхают возле витрин, примеряя то одно, то другое, то третье, не в силах определиться с выбором.

— Этому благотворительному вечеру поспособствовала Надежда Ивановна, — произносит куратор фонда, жестом останавливая проходящего мимо нас официанта с выпивкой. — Акимов Сергей Петрович — её супруг. Является гендиректором акционерной компании «Росалмаз». Контролирует 85 % алмазного рынка страны. В прошлом году у нас был антиквариат, в этом году — алмазы…

Илья снимает с подноса бокал шампанского и протягивает мне.

Не желая объяснять, почему мне нельзя алкоголь, молча принимаю игристое. Приходится пригубить в знак уважения. В конце концов, от глотка вина ничего страшного с молоком не произойдёт. Пропущу ночное кормление. Вот и всё.

Гера для себя подхватывает стакан с виски. Илья выбирает то же самое. Сделав глоток спиртного, мужчина спешит откланяться:

— Ну, что ж, друзья, мне нужно ненадолго вас оставить. Присоединяйтесь к остальным. Украшения эксклюзивные. Стоит взглянуть. Желаю вам приятно провести вечер.

— Благодарю, Илья, — Гера салютует Варламову выпивкой. — Увидимся на аукционе.

В этот момент моё тело сковывает мощным напряжением. Воздух становится искрящим и густым. По позвоночнику скатывается волна тягучего жара. Он становится невыносимым. Едва терплю. Словно кто-то приложил к моей спине накалившийся на солнце брезент.

Урвав глоток кислорода, залпом выпиваю шампанское. Жидкость, растекаясь по горлу обжигающими ароматными пузырьками, превращается в огромный непроходимый ком.

— Здравствуй, Гера, — раздаётся голос Руслана за спиной.

Поперхнувшись шампанским, хватаю Георгия за локоть, со всей дури сжимаю его, едва не роняя пустой бокал на пол. Ноги дрожат. Изморозь, расползаясь по нутру, превращает органы в ледяшки.

Вдох-выдох…

Вдох-выдох…

Затянувшаяся секунда молчания доводит до критической точки. Сердце в груди, не выдерживая накала, лопается, как сжатый в моей ладони бокал. Если бы не плотные атласные перчатки, рука тотчас бы истекла от порезов кровью.

— Привет, Исай, подержи-ка! — Гера быстро вручает ему свой стакан, хватая меня за руку. — Всё в порядке? — интересуется, а я не могу вымолвить ни слова, только инстинктивно киваю. Меня трясёт, как в лихорадке. — Покажи! — на эмоциях рявкает.

Не могу разжать дрожащий кулак. Он сам разгибает онемелые пальцы, отбирает у меня обломки хрусталя. Отдаёт их подошедшему к нам официанту. Убедившись, что с моя ладонь в норме, выдыхает.

— Сними перчатки, чтобы не поранила руку мелкими осколками. Выбрось их. Думаю, нам всем нужно выпить. Присоединишься, Руслан?

Руслан

— Вы полностью зациклены на вашей покойной супруге, не можете её отпустить, оттого она постоянно вам мерещится, — поясняет мою проблему психолог, к которому направила меня Инна — мой секретарь. — Куда бы вы не пошли, чтобы вы не делали — везде будете видеть её. Потому что вся ваша жизнь зациклена на ней. Поэтому вам кажется, что вы сходите с ума. Из-за этого чувствуете её рядом. Вы любили её? Насколько сильно?

В кабинете Зайцевой пахнет лавандой, базиликом и, кажется, полынью.

Я не любитель ароматерапи. Я даже с матерью ругался, когда приходил к ней в гости и чихал от зажженных ароматических свечей. У меня от этих «вонючек» слегка кружится голова и немного подташнивает. Но именно этот горьковатый, чуть терпкий запах, проникая в ноздри, способствует расслаблению.

Глядя на тонкую струйку дыма, исходящего от ароматической палочки, с уверенностью отвечаю на поставленный психологом вопрос:

— Я и сейчас её люблю. Сильнее, чем мог бы себе представить. Она у меня под кожей. Не отпускает. Снится мне каждую ночь. Не в кошмарах. От этого ещё больнее. Поэтому я здесь. Хочу разобраться со своей чертовой психикой. Почти год прошёл, как супруги не стало. Я не могу с этим мириться. Почему я везде её вижу? Почему она везде мне мерещится? Почему не могу перестать думать о ней? О прошлом? О том, как мне было с ней хорошо. Маша ушла. Я до сих пор не могу её забыть. Я горел ею. Жил ею. Она была моей душой. Моей Вселенной. Я поздно это понял. Жизнь закрутила в каком-то чертовом колесе. Так и не смог ей признаться. Не успел. Когда сообщили о её смерти, я будто и сам умер. Ем, живу, работаю, общаюсь с людьми, но не получаю от жизни удовольствия. Я потерял большую часть себя.

Выдохнув скопившееся в груди напряжение, откидываюсь на спинку дивана. Устремляю взгляд на Алёну Станиславовну. Ей около тридцати пяти. Внешность максимально нейтральная. Строгий костюм. Очки в золотой оправе. На вид умная, элегантная женщина. Она обещала помочь облегчить мою участь.

Господи, какого хрена я здесь делаю?

На кой мне это надо?

Приступы паранойи усилились. В какой-то момент я этого не вывез и принял решение. И вот я здесь. По сотому кругу ломаю себя, не зная, во что мне верить.

А вдруг Маша жива? Что, если она не мираж. Не сон. Не приведение из загробной жизни?

Боже, что за чушь я несу…

— Сны — это компенсация отсутствия отношений, Руслан Георгиевич. Вы слишком много думаете о ней. Такое обычно бывает, когда не можешь отпустить человека. Вам нужно отгоревать и сделать это. Отпустить. Но сначала стоит наладить связь с собой. Ваша жена отражала какую-то важную собственную вашу часть, помогла ей активизироваться, проявиться внутри вас. Однако процесс присвоения, интеграции в психику этой части не был завершен, как и не были завершены ваши отношения. Они прервались из-за смерти партнера. Обычно это решается сменой «зеркала». Вы пробовали завести новый роман? Вам следует выговориться. Выплеснуть скопившуюся негативную энергию. Тогда вы сможете освободить место для нового объекта. Секс, как один из способов физической, так и психологической разрядки. Стоит попробовать.

— Мне неинтересны другие женщины. Не могу к ним прикасаться, — развожу руками я.

И дело даже не в совести. Хотел бы потрахаться, нашёл бы на вечер шлюху и выебал, как душе угодно. Просто я всё ещё люблю свою жену. И когда вместе были — не было желания трахать других… Мне Машки хватало за глаза…

— Я перестал испытывать сексуальное влечение. Это нормально? То, что мне комфортно быть монахом? — хмыкаю, устремляя взгляд в потолок.

Снова вижу Машин образ. Её пленительную улыбку. Огромные добрые глаза. Мне чудится её смех. Каждой клеткой кожи чувствую её прикосновения. Погружаюсь в моменты, когда был с ней наедине. Когда занимались любовью… В груди узлом закручивается боль.

— Это защитный механизм, — говорит психолог Алёна. — Он лежит в основе процессов сопротивления. Вы должны понимать, что вашей любимой женщины больше нет. Ломайте эту стену, и жизнь заиграет другими красками. Храните её в памяти, но не позволяйте ей вас убивать. Я попробую помочь вам пережить утрату. Давайте сделаем так: в течении недели попробуйте писать письма для вашей супруги. Любые. Короткие. Длинные. Не имеет значения. Излагайте в них всё, что считаете нужным по поводу ваших отношений, обид, ошибок. Всё, что наболело — выплёскивайте на бумагу. Пишите каждый день. Если будет желание поплакать, плачьте, переживайте эти эмоции. Вытаскивайте их из себя. Они вас травят. Это очень важно понимать. В конце каждого письма обязательно благодарите её за всё. Простите ей обиды. Главное правило — не перечитывать написанное вами. Если возникнут вопросы, звоните мне в любое время.

***

— Приехали, Руслан Георгиевич, — Рома вырывает меня из состояния абсолютной отрешённости. Вздрогнув, распахиваю глаза. Взгляд врезается в тёмно-серый потолок гелика. На душе хуёво, но вида не подаю, прикрываюсь обычной усталостью. Хоть парни и так догадываются, отчего меня в последние дни штормит.

Вытащив из кармана пачку сигарет, выбиваю одну. Прикуриваю. От глубокой затяжки в груди начинает жечь. Опускаю до середины стекло и медленной струйкой, с каким-то дичайшим отчаяньем, выдыхаю в вечерний морозный воздух горький никотин.