Он совсем спятил? Какой ещё танец? После того, как я отдам подвязку покупателю, я с удовольствием испарюсь. Уеду домой. Сниму с себя это чертово платье и нырну в горячую ванну. В кои-то веки расслаблюсь.

— После вальса мы прервёмся на небольшую паузу, — добавляет он с невозмутимым лицом. — Итак, пожалуй, начнём. Стартовая цена лота: два миллиона восемьсот девяносто восемь тысяч рублей!

— Три миллиона! — доносится откуда-то из зала. Из-за прожектора лицо мне сложно рассмотреть.

— Три пятьсот! — летит вдогонку.

— Пять миллионов! — раздаётся где-то слева.

— Шесть лямов! — кто-то снова повышает ставку.

— Восемь!

— Десять миллионов! — доносится голос Геры, и моё сердце пропускает удар. Прикусываю губу, чтобы не расплыться в дурацкой улыбке.

Гера… Герочка… Он не позволит, чтобы меня лапали чужие руки. Уж лучше станцую с ним.

— Десять миллионов готов пожертвовать господин Астафьев! — подытоживает Варламов. — Кто больше?

— Одиннадцать! — басит незнакомый голос.

— Тринадцать!

— Тринадцать миллионов рублей — мужчина с красной бабочкой! Кто больше, господа? — Варламов входит в азарт.

Черт! Кажется, я тоже…

Внутри всё горит и потряхивает от предвкушения.

— Пятнадцать миллионов рублей! — перебивает ставку Астафьев.

Боже, он сумасшедший! Это же такие деньжища!

— Семнадцать! — чеканит толстый жирдяй рядом со сценой. Лица не вижу, только силуэт.

О, Боже, нет… Он меня затопчет в вальсе. Ему лучше участвовать в сумо!

На мгновенье повисает пауза, и я начинаю мелко дрожать.

Нет! Нет! Нет!

Только не он!

— Семнадцать миллионов раз! Семнадцать миллионов Два! — искусно медлит Илья, наматывая мои нервы на кулак. — Сем…

— Двадцать пять лямов! — раздавшийся совсем рядом голос Исаева неожиданно рассекает пространство зала пополам. Тембр низкий и твердый. Пулей врезается мне в висок. Оглушает. Сотрясает моё нутро.

Пошатнувшись, нервно сглатываю. Сердце ёкает в груди. С болью обрывается и камнем падает вниз.

Господи, он решил меня добить? Двадцать пять лямов? Серьёзно? Руслан сошёл с ума…

— Двадцать семь! — Гера неожиданно перебивает ставку.

— Тридцать! — не уступает Руслан.

— Тридцать три! — поступает новое предложение от Георгия.

Похоже, что в этой схватке остались только двое, заинтересованных не столько в подвязке, сколько в том, чтобы развязать конфликт. И Гера явно провоцирует Руслана. Зачем ему это нужно?

— Тридцать три миллиона рублей от господина Астафьева! Принято! — кричит в микрофон Илья.

— Тридцать пять! — высекает Руслан. Его голос всё ещё звучит холодно и жёстко. От него мороз по коже катится. Я не смотрю в его сторону. Мне страшно. Впервые за одиннадцать месяцев я по-настоящему ощущаю, как от Исаева исходит опасность.

Она просто веет ледяным холодом. Вонзается в кожу жгучими иголками. Я не испытывала такого со дня нашей свадьбы.

— Тридцать семь! — не уступает Гера, вынуждая Руслана увеличить ставку.

Черт! Да что на него нашло? Он как с цепи сорвался. Поднимает планку выше и выше.

— Невероятно, господа! — охреневает Варламов, явно довольный своим успехом.

Слизняк проклятый! А я, дура, повелась на его уговоры. Подставила обоих. И если учесть упорство Руслана, то потеряет именно он. Дело же принципа, мать его! Он всегда добивался поставленных целей, причём, любой ценой! Не задумываясь о последствиях.

Что-то здесь нечисто. Думаю об этом, и меня осеняет! Руслан не стал бы этого делать, если бы не знал, кто я. Ему эта подвязка на хрен не нужна. И Гера выглядит так, будто решил устроить ему краш-тест на проверку… чего?

Чего, вашу мать? Чего?

Чего Георгий добивается от Руслана?

Черррт! Что же я натворила?

— Господа, кто же даст больше? — Илья прерывает напряжённую паузу.

— Боже мой, заткнись… — цежу я сквозь зубы, зажмуриваясь.

Ткань платья, сжатая в моих кулаках, становиться влажной. По позвоночнику сползает капелька пота. За ней скатывается ещё одна и ещё. Меня уже не просто знобит, меня изнутри потряхивает, трясёт как в турбулентности!

— Сорок лямов! — рубит Исаев, вынуждая меня распахнуть веки и отыскать его взглядом в толпе. Он близко. Намного ближе, чем я думала. Между нами пара метров. Воздух электризуется. Становится душным. Невдыхаемым. Тяжёлым.

— Сорок миллионов рублей раз! Сорок миллионов рублей два! Сорок миллионов рублей… — Илья в который раз выдерживает острую паузу, сканируя цепким взглядом зал, но ставку никто не повышает.

Боже мой! Господи! Хватит!!!

— …три! Продано! — наконец-то лот уходит с молотка, и я выдыхаю, из последних сил держась на ногах. — Итак, господа, рад сообщить, что в этой нереальной схватке выиграл господин Исаев! Поздравляю! Прошу Вас, Руслан Георгиевич, можете забрать свой приз. Наша очаровательная гостья с радостью вручит Вам подвязку и подарит танец в качестве приятного бонуса. Аплодисменты, господа! Браво! Сорок миллионов рублей пополнят банковский вклад в фонд помощи больным детям.

Руслан

Стерва…

Какая же ты стерва, мать твою!

Рассматриваю восставшую из мертвых жену и глазам не верю. Если бы не разговор с Георгием и полное подтверждение её личности Даном, я бы и сейчас считал себя свихнувшимся параноиком.

Какого хрена? Как это вообще? Как?

Лгунья! Чертова лгунья!

Как же ты могла??? — прожигаю взглядом супругу, а внутри ненависть клокочет. Огнём душу вылизывает. Разорвать её готов. Мне адски больно осознавать, что все эти месяцы она тупо скрывалась от меня. Пряталась под крылом человека, на которого я бы подумать не смог. Молчала о себе, о детях…

Живая, блять…

Моя жена… Моя Маша. Дышит. Здесь. Передо мной… Моя. Объятая трепетом, из плоти и крови, выглядит нереально красивой.

Она не сон. Не призрак из моих ночных кошмаров. Не зрительная галлюцинация. Она реальная. С горящими напуганными глазами.

Бойся меня, маленькая, бойся. Я не знаю, смогу ли сдержаться, когда снова прикоснусь к тебе. Слишком большой соблазн свернуть тебе шею.

Скольжу взглядом по точеной фигурке, по пышной груди, по тонкой талии, по стройным ножкам. Охренеть, как хороша! Роды ничуть не испортили её. Наоборот, сделали более женственной. Все её эмоции, чувства, которые излучает, всю её сущность насквозь вижу. Всё впитываю и насыщаюсь. Горю… Хочу её снова обнять. Ещё раз убедиться, что это не сон. Что мне не мерещится.

Одиннадцать проклятых месяцев адовой тоски и боли — это всё, что она мне оставила.

Я долго свыкался с мыслью, что моя супруга мертва. Жил с этим. Можно только представить, какого мне было тогда и сейчас. Меня всего переломало. Искалечило. Расхерячило душу в хлам.

Знаю, что сам всё похерил. Не отрицаю этого и до сих пор себя казню. Потому как не смог справиться с гневом. Не смог удержать его под контролем. А надо было.

Но Маша…

Зачем же так? Да, я был жесток. Был слеп из-за ревности. Но она…

Сука… Я и подумать не мог…

Мать её! Нет ей равных в исполнении приговора! Нет!

Мне с ней ни хера не сравниться!

Как я могу оправдать её за то, что она преднамеренно сделала с нами?

Она не оставила мне ни единого шанса! Ни единого! Блять, да я её похоронил! При свидетелях! Часть из которых присутствуют в этом зале.

Как такое понять? Как такое проглотить, когда хочется сплюнуть?

Я не готов. Мне проще её ненавидеть. Только так между нами движется энергия. Нас притягивает друг к другу. Вынуждает взаимодействовать.

Жизнь бьет ключом, только когда есть риск. Маша — это мой постоянный вызов.

Прожигая Марию взглядом, приближаюсь к сцене. Даю понять Варламову, чтобы подвёл её ко мне, тем самым прерываю шоу на довольно интересном моменте. Снимать подвязку при всех присутствующих я намерено отказываюсь. Поняв это, супруга облегчённо выдыхает и приводит платье в порядок.