Неприятности не заставили себя долго ждать. Можно сказать, он поднагулял проблему. Произошел обвал. Кронски был человеком, заложившим взрывчатку. Три шахтера, похороненные под завалом, слишком уж громко говорили о проведении перевыборов членов правления. Словно подтверждая свои претензии, один из них был одет в футболку с лицом Вуди Гатри.[344] Юристы, нанятые Улисс, помогли снять все обвинения — просто трагическая случайность, что они успешно доказали перед большим жюри, — но Кронски был вынужден уйти на пенсию.

Именно поэтому Джонни Ли вернулся домой в Дулинг, туда, где и родился. Теперь, учитывая идеальное расположение его квартиры — рядом с винным магазином — он находился в процессе упоения до смерти. Каждый месяц, через Федерал Экспресс, приходил чек от УЭС. Бывшая сожительница Терри рассказывала, что узнала от сотрудников банка, что запись в чеке всегда была одна и та же: гонорар консультанта. Как бы там ни было, его гонорары не были слишком уж большими, что доказывала жуткая квартира, но Кронски как-то с этим справлялся. История была знакома Терри, потому что едва ли проходил месяц, чтобы полиция не была вызвана в квартиру этого мужчины соседом, который слышал звон разбитого стекла — источником звука служил камень или кирпич, брошенный в одно из окон Кронски, несомненно, призраками профсоюзных лидеров. Джонни Ли никогда сам не вызывал полицию. Он давал понять, что его не слишком беспокоит случившееся — Джи Ли Кронски плевал на профсоюзы.

Однажды после полудня, незадолго до вспышки Авроры, когда Терри был напарником Лилы в патрульном автомобиле номер один, разговор переключился на Кронски. Она сказала:

— В конце концов, какой-нибудь недовольный шахтер — вероятно, родственник одного из тех парней, убитых Кронски — решится разбить ему голову, и несчастный сукин сын, вероятно, будет этому рад.

— Есть проблемка в тюрьме, — сказал Терри.

— Мужик, везде есть проблемы. — У Кронски было помятое лицо, одутловатое и изможденное, и темные глаза.

— Забудь про везде, — сказал Фрэнк. — Мы здесь и сейчас.

— Насрать на то, где вы находитесь, — сказал Джонни Ли, допивая пинту.

— Возможно, нам понадобится кое-что взорвать, — сказал Терри.

Бэрри Холден и его друзья по ограблению департамента шерифа забрали основную часть огневой мощи, но пропустили взрывчатку C4 братьев Гринеров. — Ты ведь знаешь, как управляться с пластитом?

— Может быть, и знаю, — сказал Кронски. — Что с того, мужик?

Терри подумал.

— Вот что я тебе скажу. Пудж Марон из Скрипа с нами, и я думаю, он позволит тебе зависать у него всю твою оставшуюся жизнь. — Что, как предположил Терри, продлится недолго.

— Хм, — произнес Джонни Ли.

— И конечно, это твой шанс сделать наш город немного чище.

— Дулинг может идти на хуй, — сказал Джонни Ли Кронски — но почему бы и нет? Просто, почему бы, на хуй, и нет?

Это довело общее количество участников до двадцати.

Дулингское исправительное учреждение не имело охранных вышек. У него была плоская крыша, покрытая рубероидом, воздух через вытяжные и проточные воздуховоды гнали расположенные на крыше вытяжные вентиляторы. По периметру крыши проходила полутора футовая кирпичная окантовка. Оценивая крышу, Уилли Берк сказал Клинту, что ему нравится перспектива обзора на триста шестьдесят градусов по всему периметру, но его яйца ему нравятся еще больше.

— Как видите, здесь нет ничего, что могло бы остановить пулю. Что насчет того гаража? — Старик указал пальцем вниз.

Хотя на тюремных планах это строение значилось, как ГАРАЖ ДЛЯ СПЕЦТЕХНИКИ, его использовали под что придется. Там находились: газонокосилка, с помощью которой заключенные (заслуживающие доверия) ухаживали за софтбольным полем, садовые инструменты, спортивное оборудование, и пачки старых газет и журналов, перевязанные шпагатом. Самое главное, что он был построен из бетонных блоков.

Они подошли поближе. Клинт вытащил из гаража кресло и Уилли удобно расположился на нем, усевшись под навесом гаражной крыши.

С этой позиции, человек был защищен от посторонних взглядов из-за забора, но все равно был бы виден с любого конца линии огня, которая простиралась между гаражом и основным зданием тюрьмы.

— Если они все пойдут с одной стороны, всё будет в порядке, — сказал Уилли. — Увижусь с ними глаза в глаза и прикрою.

— А если они зайдут одновременно с двух сторон? — Спросил Клинт.

— Если они это сделают, я забегу внутрь.

— Вам не помешает прикрытие. Подмога.

— Ваши речи, Док, заставляют меня сожалеть, что я так мало молился в дни моей юности.

Старик был сама любезность. По прибытии в тюрьму, единственным объяснением, которое он потребовал от Клинта, было еще одно заверение в том, что дело, которое они затеяли, было тем, чего хотела бы Лила. Клинт охотно дал его Уилли, хотя на данном этапе уже не был уверен, чего хотела бы Лила. Казалось, её не было уже много-много лет.

Клинт попытался изобразить на лице улыбку — немного савуа фейр[345] перед лицом врага — но то, что осталось от его чувства юмора, похоже, выпало из задней двери кемпера Бэрри Холдена вместе с Гердой Холден и Гартом Фликингером.

— Вы были во Вьетнаме, не так ли, Уилли?

Уилли поднял левую руку. Ладонь была покрыта рубцовой тканью.

— Как это говорится, несколько кусочков меня все еще там.

— Как вы себя чувствовали? — Спросил Клинт. — Когда были там? Вы, должно быть, теряли друзей.

— О, да, — ответил Уилли. — Я терял друзей. Что касается того, как я себя чувствовал, то в основном просто боялся. Находился в смятении. Все время. Вы так себя сейчас чувствуете?

— Ну да, — признался Клинт. — Меня никогда к подобному не готовили.

Они стояли там, в молочном послеполуденном свете. Клинт удивлялся, как точно Уилли ощутил, что на самом деле чувствует Клинт. Да, были и страх и смятение — это правда, но было еще и возбуждение. Определенную эйфорию привносили подготовительные работы, а также возможная перспектива неудачи и утрат, а еще невозможность всего предусмотреть. Клинт смог испытать это на своей шкуре — прилив агрессивного адреналина, такой же старый, как сам мир.

Он пытался сказать себе, что не должен так об этом думать, но как бы там ни было, ему это нравилось. Как будто какой-то парень, который выглядел точно так же, как он, управляя кабриолетом с открытым верхом, поравнялся рядом со старым Клинтом на светофоре, кивнул один раз в знак приветствия, а, как только загорелся зеленый, придавил газ, а старый Клинт стоял и наблюдал за тем, как он с ревом уезжает. Новый Клинт должен был спешить, потому что у него была цель, а иметь четкую цель это здорово.

В то время как они шли к основному зданию тюрьмы, Уилли рассказал ему о мотыльках и сказочных платках, которые он видел возле трейлера Трумэна Мейвейзера. Казалось, что миллионы мотыльков покрывали ветви деревьев, роями летая над лесом.

— Это она? — Как и все остальные, Уилли слышал слухи. — Та женщина, которая у вас есть?

— Да, — сказал Клинт. — И это даже не половина странностей.

Уилли сказал, что не сомневается.

Они выволокли второе кресло, и Клинт выдал Билли Веттермору автоматический пистолет. Тот был переделан (законно или нет Клинт не знал, да его это и не волновало) под стрельбу очередями.[346] Они выставили по посту у каждого из торцов гаража. Это было не идеально, однако лучшее из того, что они могли сделать.

На полу за регистрационной стойкой департамента шерифа, лежало обернутое в кокон тело Линни Марс. Рядом с ней находился её верный ноутбук, монитор которого до сих пор показывал падающий Лондонский Глаз. Терри показалось, что она сползла со стула, когда наконец-то уснула. Она лежала словно баррикада, частично блокируя коридор, ведущий в основное здание.