Кронски переступил через нее и пошел по коридору, в поисках шкафчика для улик. Терри это не понравилось. Он его окликнул:

— Эй, ты видишь, бля, кто здесь? На полу?

— Да ладно, Терри, — сказал Фрэнк. — Мы сами о ней позаботимся.

Они отнесли Линни в камеру и осторожно опустили на матрас. Сон пришел недавно. Паутина была еще тонкой и через неё четко просматривались глаза и рот Линни. Ее губы скривились в выражении безумного счастья — кто знает почему, может просто, потому что ее борьба со сном наконец-то закончилась.

Терри отхлебнул из фляжки. Как только он её опустил, стена камеры набросилась на него, и ему пришлось вытянуть руку, чтобы её остановить. Через мгновение он снова пришел в себя.

— Я волнуюсь за тебя, — сказал Фрэнк. — Ты злоупотребил лекарством.

— Я чувствую себя просто перфекто.[347] — Терри отмахнулся от мотылька, который приставал к его уху. — Ты счастлив, что мы вооружились, Фрэнк? Это ведь то, чего ты хотел?

Фрэнк пристально взглянул на Терри. Его взгляд был совершенно спокойным, совершенно пустым. Он смотрел на Терри так, как дети иногда смотрят на телевизионные экраны — словно они вышли из своего тела.

— Нет, — сказал Фрэнк. — Я бы не сказал, что я слишком счастлив. Это всего лишь работа. То, что нам предстоит.

— Ты всегда так говоришь себе, перед тем, как надрать кому-нибудь задницу? — Спросил Терри, искренне заинтересованный, и был удивлен, когда Фрэнк отшатнулся, словно от пощечины.

Кронски находился в комнате ожидания, когда они вышли. Он выволок на свет пластиковую взрывчатку, а также связку динамитных шашек, которую кто-то нашел в гравийной яме рядом с владением Гринеров и сдал на утилизацию. Джонни Ли выглядел недовольным.

— От этого дина нет никакой пользы, парни. Старый, до жути. Остается только С4… - Он потряс его, заставив Фрэнка вздрогнуть. — Вы можете переехать его грузовиком, и ничего не произойдет.

— Так ты хочешь оставить динамит здесь? — Спросил Терри.

— Господи, конечно же, нет. — Кронски выглядел обиженным. — Я люблю дин. Всегда любил. Дин — это то, что ты можешь назвать старой школой. Нужно завернуть его в полотенце, вот и все. Или, может быть, у спящей красавицы в шкафу есть хороший толстый свитер. И мне еще нужно взять кое-какие вещи из магазина. Полагаю, у департамента шерифа там открыт счет?

Перед уходом, Терри и Фрэнк собрали сумку с оружием и боеприпасами, которые не были разграблены, и унесли все жилеты и шлемы, которые смогли раздобыть. Запасов было не так уж и много, но члены их отряда — правда, сейчас не было смысла называть их кем-то другим — принесли бы немало оружия из дома.

Линни не оставила в шкафу свитера, поэтому Джонни Ли завернул динамит в пару полотенец из туалета. Он держал сверток на груди, словно пакет с младенцем.

— Сегодня поздновато для любого рода нападения, — заметил Фрэнк. — Если так можно это назвать.

Терри сказал:

— Я знаю. Мы соберем ребят сегодня вечером, убедимся, что все знают, на что идут и распределим, кто за что отвечает. — Он с вызовом посмотрел на Фрэнка, когда это говорил. — Реквизируй парочку школьных автобусов из городского автопарка и припаркуй их на пересечении Шоссе № 31 и Западной Лавин, где был блокпост, чтобы ребятам не пришлось спать на сыром. Оставь шесть или восемь из них на дежурстве, по… Ты знаешь… — он сделал круг в воздухе.

Фрэнк помог ему.

— Периметру.

— Да, правильно. Если мы хотим ворваться, то сделаем это завтра утром, с востока. Для прорыва нам понадобится пара бульдозеров. Отправь Перла и Трита, чтобы выбрать парочку самых здоровых во дворе департамента общественных работ. Ключи находятся в офисном трейлере.

— Хорошо, — сказал Фрэнк, потому что это было правильно. Он сам не подумал о бульдозерах.

— Первое, что мы сделаем завтра утром — бульдозерами пробьем заборы и прорвемся к главному зданию через парковку. При этом солнце будет бить им в глаза. Шаг первый: выдавливаем их от дверей и окон. Шаг второй: Джонни Ли взрывает входные двери, и мы внутри. Заставим их бросить оружие. В тот момент, я думаю, они согласятся. Отправим кое-кого из наших на противоположную сторону, чтобы убедиться, что они не смогут там прорваться.

— Толково, — сказал Фрэнк.

— Но сначала…

— Сначала?

— Мы переговорим с Норкроссом. Сегодня вечером. Лицом к лицу, если он настоящий мужчина. Предоставим ему еще один шанс отдать женщину, прежде чем дело не дошло до точки невозврата.

Глаза Фрэнка отражали то, что он чувствовал.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Фрэнк, но если он человек разумный, он поймет, что это правильно. В конце концов, он отвечает за большее, чем просто ее жизнь.

— А если он все-таки скажет: нет?

Терри пожал плечами.

— Тогда мы пойдем и заберем ее.

— Несмотря ни на что?

— Все так, несмотря ни на что. — Они вышли, и Терри запер за собой стеклянные двери департамента шерифа.

Рэнд Куигли достал свой набор инструментов и провел два часа, долбя и выколачивая армированное проволокой маленькое окошко, которое было встроено в бетонную стену комнаты свиданий.

Тиг Мерфи сидел рядом, пил колу и курил сигарету. Табличка Не курить была снята.

— Если бы ты был заключенным, — сказал он, — то к твоему приговору прибавилось бы около пяти лет.

— Значит хорошо, что я не заключенный, не так ли?

Тиг сбил пепел на пол и решил не говорить то, о чем он только что подумал: если быть заключенным означает, что ты заперт, то это как то, что с ними сейчас происходит.

— Чувак, они на совесть строили это место, не так ли?

— Угу. Это ведь тюрьма или что-то типа того, — сказал Рэнд.

— Квик-квик-квик.

Когда стекло, наконец-то, выпало, Тиг захлопал.

— Спасибо, дамы и господа, — сказал Рэнд, подражая Элвису. — Спасибо, я очень рад.

С удаленным окном, Рэнд мог стоять на вершине стола, который они подтянули, как платформу для стрельбы, высунув через него свое оружие. Это был его пост, с обзором от стоянки до главных ворот.

— Они думают, что мы сладкие, — сказал Рэнд. — Но это не так.

— Правильно понимаешь, Рэнди.

Клинт засунул голову.

— Тиг. Со мной.

Вдвоем они поднялись по лестнице на верхний уровень Крыла В. Это была самая высокая точка тюрьмы, единственный второй этаж в здании. В камерах были окна, выходящие на Западную Лавин. Они были крепче того окна в комнате свиданий — толстые, армированные и зажатые между слоями бетона. Трудно было даже представить, как Рэнд мог бы выковырять их из стены, используя только ручные инструменты.

— Мы не сможем защитить эту сторону, — сказал Тиг.

— Нет, — сказал Клинт — но это прекрасный наблюдательный пункт и у нас нет необходимости в его защите. Здесь невозможно пройти.

Это казалось немыслимым для Клинта, и для Скотта Хьюза, который отвисал в одной из камер и слушал.

— Я уверен, что вы, ребята, так или иначе получите по паре пуль, и я не буду лить слезы, когда это произойдет, — сказал он, — но Мозгоправ в чем-то прав. Хотя я бы взял базуку, и пробил дыру именно в этой стене.

В тот день, когда две противоборствующие мужские группировки Дулинга вооружались, готовясь к войне, чуть меньше ста женщин в Трехокружье все еще не спали. Одной была Ева Блэк; другой была Энджела Фицрой; еще одной была Жанетт Сорли.

Ванесса Лэмпли была четвертой. Ранее в этот день, ее муж, наконец-то, задремал в кресле, позволяя Ван сделать то, на что она решилась. С тех пор, как она вернулась домой из тюрьмы после убийства Ри Демпстер, Томми Лэмпли пытался держаться без сна, в солидарность с ней, так долго, как только мог. Ван была рада компании. Кулинарное ток-шоу его уработало, впрочем, отправило его в страну грез скорее учебное пособие по молекулярной гастрономии.[348] Ван подождала немного, чтобы убедиться, что муж спит здоровым сном, прежде чем ушла. Она не собиралась возлагать на мужа, который был старше её на десять лет, с титановым бедром, страдающего стенокардией, неблагодарную задачу по заботе о её теле в течение тех лет, которые у него оставались. Ван также не хотела становиться самым ужасным предметом мебели в мире.