— Ваша жена в порядке, — сказала Мэри. Ее эйфория поутихла. — Ну, никаких изменений. Знаете, все то же самое. Отдыхает… хм… отдыхает с комфортом.

— Спасибо, — сказал Клинт.

Вся структура логики, которую он выстроил, была настолько ветхой, что Клинту было даже интересно, насколько Билли, Рэнд, Tиг и Скотт в неё верят, и насколько велика будет тяга у этих офицеров пожертвовать собой в случае чрезвычайной ситуации, перспектива которой была настолько же неопределенной, насколько и кошмарной.

Была и другая мотивация в этом противостоянии, простая, но сильная: территориальные претензии. По мнению небольшого штата защитников, да и Клинта тоже, тюрьма была их вотчиной, и у горожан не должно быть до неё никакого дела.

Эти факторы позволили им, по крайней мере, в течение нескольких дней продолжать выполнять ту работу, к которой они привыкли, хотя и с меньшим числом заключенных, которые нуждались в опеке. Они находили утешение в работе, в привычной для них обстановке. Пять человек по очереди несли дежурство, после чего отсыпались на диване в комнате отдыха офицеров, и в тюремной столовой. Всему этому также поспособствовало и то, что Билли, Рэнд и Скотт были молодыми и неженатыми, и что Тиг, который был старше всех лет на двадцать, давно развелся и не имел детей. Они, казалось, даже акклиматизировались, после небольшого ворчания, к настойчивости Клинта, в том, что безопасность каждого зависит от отсутствия личных звонков. И, в конце концов, они подвели его к самому ужасному действию, которое он был вынужден предпринять: под предлогом «чрезвычайного положения и сохранения безопасности» они воспользовались ножницами по металлу для удаления монетоприемников из трех таксофонов, доступных для заключенных, лишив тем самым оставшееся население, в их последние дни, возможности общаться со своими близкими.

Эта мера предосторожности привела к небольшому бунту во второй половине дня в пятницу, когда полдюжины заключенных пришли с протестом в административное Крыло. Это не был бунт в полном смысле этого слова; женщины были измождены и, за исключением одной заключенной, в руках у которой был носок, заполненный дохлыми батарейками, они были безоружны. Четырех офицеров хватило, чтобы быстро подавить бунт. Клинт по этому поводу испытывал некоторые угрызения совести, но это происшествие, вероятно, послужило укреплению решимости его офицеров.

До каких пор продлится эта решительность, Клинт мог только догадываться. Он очень надеялся, что они останутся с ним до тех пор, пока он сможет либо так повлиять на Эви, чтобы она изменила свое решение и пошла на сотрудничество, либо солнце взойдет во вторник, среду или четверг или когда-там еще, и она будет удовлетворена.

Если то, что она говорила, было правдой. Если же нет…

Тогда это не имело бы значения. Но пока это имело значение.

Клинт почувствовал странное напряжение. Произошло много всякого плохого дерьма, но, по крайней мере, он что-то делал. В отличие от Лилы, которая сдалась.

Джаред обнаружил ее спящей в машине на подъездной дорожке миссис Рэнсом. Она позволила себе заснуть. Клинт сказал себе, что не винит ее. Да и как он мог? Он был врачом. Он понимал пределы человеческих возможностей. Если ты находился без сна достаточно долго, ты рассыпался на куски, терял чувство того, что важно, а что нет, терял чувство реальности, в общем, терял себя. Она сломалась, вот и все.

Но сам он не мог сломаться. Он должен был все исправить. Как он это сделал с Лилой, до того, как Аврора ее забрала, оставаясь сильным и убедив ее образумиться. Он должен был попытаться разрешить этот кризис, вернуть жену, вернуть их всех. Эта попытка была единственным, что оставалось.

Эви может все это остановить. Эви может разбудить Лилу. Она может разбудить их всех. Клинт может заставить ее образумиться. Мир может вернуться в норму. Несмотря на то, что Клинт знал из медицинских справочников, — из которых следовало, что Эви Блэк была просто сумасшедшей с манией величия — слишком много всего случилось, чтобы полностью игнорировать ее претензии. Сумасшедшая там или нет, у нее были определенные способности. Ее раны исцелились менее чем за день. Она знала то, чего не могла знать. В отличие от любой другой женщины на планете, она засыпала и просыпалась.

Большой человек, Джиари, просунул пальцы через ограждение передних ворот, и слегка их встряхнул. Затем он скрестил руки и посмотрел на электронный замок размером с боксерскую перчатку.

Клинт увидел это, заметил, как Терри слоняется по грязи на обочине дороги, сжимая фляжку, и пришел к выводу, что скоро могут возникнуть серьезные проблемы. И, может быть, до них не так уж и далеко.

Он нажал на кнопку интеркома.

— Эй, вы там. Все в порядке? Терри? И Фрэнк? Ты ведь Фрэнк, да? Приятно познакомиться. Вы получили фото?

Вместо ответа новый помощник и исполняющий обязанности шерифа вернулись к своей полицейской машине, залезли в неё и свалили. Фрэнк Джиари уехал.

Между тюрьмой и городом открывался живописный ландшафт. Фрэнк развернулся и выключил двигатель.

— Разве это не зрелище? — Сказал он низким, изумленным голосом. — Можно подумать, что мир такой же, как и на прошлой неделе.

Фрэнк прав, — подумал Терри, это был прекрасный вид. Они могли видеть всю дорогу от Болл-Фэрри и дальше — но едва ли сейчас было время, чтобы любоваться сельскими пейзажами.

— Фрэнк? Я думаю, что мы должны…

— Это обсудить? — Фрэнк решительно кивнул. — Я так и думал. Мое мнение довольно простое. Норкросс может быть психиатром или еще кем-то, но в производстве дерьма у него явно ученая степень. Он классически нас развел, и он будет продолжать это делать, пока мы не прекратим это жрать.

— Я тоже так думаю.

Терри думал о том, что говорил Клинт о выпивке на работе. Он, вероятно, был прав, и Терри был готов признать (хотя бы для себя), что он был близок к тому, чтобы быть в хлам прямо сейчас. Он чувствовал себя подавленным. Шериф не его работа. Когда дело доходило до принятия решений, его уровень — простой помощник

— Нам нужно туда попасть, шериф Кумбс. Не только нам вдвоем, нам всем. Нам нужно получить доступ к женщине на фотографии, которую он прислал, нам нужно разрезать паутину на ее лице, и убедиться, что это одно лицо с женщиной на фото с учетной карточки. Если это окажется так, мы можем перейти к Плану Б.

— Что за план?

Фрэнк полез в карман, достал пачку жевательной резинки, вытащил пластинку, очистил пластинку от обертки.

— Ебать меня в рот, если я знаю.

— Резать кокон — это опасно, — сказал Терри. — Люди умирали.

— Как же вам чертовски повезло, что в вашей команде есть сертифицированный специалист по контролю за животными. В свое время я имел дело с различными злыми собаками, Терри, и однажды меня вызывали, чтобы успокоить очень злого медведя, который сумел завернуться в колючую проволоку. Чтобы справиться с мисс Блэк, я воспользуюсь своим самым большим шестом для ловли собак — десятифутовым Томагавком. Нержавеющая сталь. Пружинный замок. Набрасываешь петлю вокруг ее шеи, прежде чем разрезаешь говно на ее лице. Затягиваешь удавку, если она начинает лаять и вырываться. Она может потерять сознание, но это ее не убьет. Эта штука отрастет обратно, и когда она отрастет, Блэк снова станет тихой. Все что нам нужно — это просто взглянуть. Вот и все. Один взгляд.

— Если это она, и весь треп окажется фуфлом, все будут разочарованы, — сказал Терри. — Включая меня.

— Меня тоже. — Фрэнк думал о Нане. — Но мы должны узнать. Увидеть своими глазами, не так ли?

Терри сказал:

— Да.

Вопрос в том, как мы можем развести Норкросса, чтобы он предоставил нам доступ? Мы могли бы собрать отряд, и нам, возможно, придется, но это последнее средство, не так ли?

— Да. — Терри нашел идею собрать отряд неприятной, граничащей с отравлением желудка. В нынешней ситуации, отряд вполне может превратиться в толпу.

— Мы могли бы использовать его жену.