Кажется, что он читает все мои мысли как открытую книгу и хочется спрятаться, чтобы спасти себя и своё глупое сердце, которое никак не может успокоиться.

Может я просто реагирую так потому что он меня спас? Вроде был какой-то такой синдром.

Я сажусь на кровати, подтягивая пушистое покрывало почти до подбородка.

— Спа… — моё горло саднит и мне приходится откашлиться. — Спасибо, что спас.

— Знаешь, я поражен. Всего неделя в этом мире, а у тебя уже появились первые враги. Необычайный талант, — он издевательски хлопает в ладоши.

— Не моя вина, что у вас тут проблемы с преступностью, — отвечаю я, отвернувшись.

Вспоминать встречу со шросами совсем не хочется. До сих пор от неё мурашки по коже.

— До тебя они так не наглели, — отмечает он. — Что же им сделала одна маленькая попаданка, раз они так рискнули и зашли в мой город?

Он задумчиво на меня смотрит.

— Всего лишь оставила автограф на память на лице одного из них, — пожимаю невинно плечами я.

— И за что же ему выпала такая честь?

— Не смог принять отказа, как впрочем и ты, — заявляю я, смотря на него.

Он задумчиво потирает подбородок.

— Значит правильно я его убил, — заключает он.

— А с собой что делать будешь?

— А зачем мне с собой что-то делать? — усмехается он.

— Ну, ты же тоже не хочешь принимать отказ.

Он наклоняется в кресле и пальцем манит меня. Я приближаюсь, чтобы услышать, что он хочет сказать.

— Между ним и мной есть одна существенная разница, — говорит он мне прямо в лицо. — Он захотел моё, а я всего лишь забираю своё.

— Я не… — пытаюсь возразить я, как Роберт тянет меня за руку на себя.

Я теряю равновесие, Роберт подхватывает меня и сажает к себе на колени. Пытаюсь его оттолкнуть, упираясь ему в плечи, но всё без толку.

— Отпусти меня сейчас же, — зло вскрикиваю я.

Он зарывается обеими руками в волосы на моём затылке, подтягивает моё лицо к себе и целует.

Я изо всех сил бью его по плечам до боли в руках, пытаюсь повернуть голову, но он держит слишком крепко, я не могу ему противостоять.

Он умело сминает мои губы, не оставляя мне и шанса завладеть ситуацией.

Во мне как будто загорается огонь, проходящий по всему моему телу.

И это совсем не похоже на мою магию, это что-то совершенно иное.

Он опускает руки мне на плечи и я сразу же отворачиваюсь, наконец-то разрывая этот внезапный поцелуй.

Я мгновенно вскакиваю с его колен, но не успеваю выдать и слова из своей гневной тирады, как вижу ленты синей магии, обернувшиеся вокруг моего правого запястья.

Татуировка стала как будто объемнее и уже больше похожа не на контур, а на незавершённый рисунок.

Перевожу взгляд дальше и вижу, как магия, обволакивающая моё запястье, также обвивает татуировку на левой руке Роберта.

Так вот для чего это всё?

Я перевожу на него гневный взгляд.

— Мы что теперь женаты?

Роберт задумчиво рассматривает татуировку.

— Не знаю, что это было, но точно не брачный обряд, — заявляет он.

— Ты уверен? — взволнованно спрашиваю я.

— Позже поймёшь, — уклончиво отвечает он. — Брачная церемония у таких как я проходит… сложно.

— К счастью, я этого не узнаю, — заявляю я, развернувшись, и идя к двери.

Роберт хватает меня за запястье и разворачивает к себе.

— Ты опять за своё? — раздражённо спрашивает он, прожигая меня взглядом. — Я думал, что ты уже всё поняла.

— И что же я должна была понять?

— Что ты моя, — сообщает он таким тоном, будто это самая очевидная ведь на земле. — Что у тебя нет выбора, мы поженимся. Всё уже решено.

Как же меня это всё достало!

— Хватит за меня решать! — кричу я, вырываю свою руку и начинаю тыкать указательным пальцем ему в грудь. — Это моя жизнь! Жизнь, понимаешь? Это не поход в театр или блюдо на ужин. Это не какая-то мелочь, это самое главное, что у меня есть!

— Это брак, а не жертвоприношение, — заявляет он с усмешкой. — Ты драматизируешь на пустом месте. Поженимся и будешь себе дальше жить и ни в чем не нуждаться, кстати.

Я смотрю на него, понимая, что мы и правда из разных миров и говорим на разных языках.

— Ни в чем, кроме самого главного, — горько усмехаюсь я.

— Чего же? — он хмурит брови.

— Любви, — шепчу я, чувствуя себя глупой идиоткой.

В этот момент я обнажаю перед ним свою душу и действительно чувствую себя будто голой.

Мне неловко говорить это ему, но во мне безумно теплиться надежда, что может сейчас он поймет.

А может даже этот поцелуй означает, что хоть немного я ему нравлюсь.

Ведь люди же не целуются без чувств, правда?

И я совру, если скажу, что моё сердце не дрогнуло, когда он появился в этом переулке и спас меня.

Мои мысли прерывает низкий смех.

И прежде чем он начинает говорить, я уже чувствую, как у меня всё обрывается внутри.

— Любви? И в этом вся причина? — с неподдельным удивлением переспрашивает Роберт, смеясь. — Я только что тебя поцеловал и сколько бы ты не сопротивлялась, я знаю, что тебе понравилось.

Он больше не смеётся, а наступает на меня с какой-то хитрой полуулыбкой на губах. Я делаю шаги назад и вскоре оказываюсь прижата к стене, а он останавливается в паре сантиметров от меня, нависая надо мной всей своей широкоплечей высокой фигурой.

— После свадьбы мы станем ещё ближе, — произносит он тоном змея-искусителя.

Он как будто пытается меня загипнотизировать, но чувства, раздирающие меня внутри, не дают попасться в эту ловушку.

— Ты же говоришь про консумацию и вот это всё? — раскрасневшись, уточняю я.

— Именно про неё.

— Но ведь я говорю о другом, я говорю о любви, — мотая головой, шепчу я.

Он отходит от меня, подходит к рабочему столу и, оперевшись об него бедрами, смотрит на меня.

— То есть близости тебе недостаточно? — серьёзным тоном уточняет он. — Тогда я совсем не понимаю, о чем ты говоришь.

— То, о чем говоришь ты, это не любовь, это лишь её часть, — пытаюсь объяснить я, сцепив пальцы от неловкости.

— И что же по твоему любовь? — он вопросительно поднимает бровь.

Я могу ответить. Я знаю, я смотрела кучу мелодрам, прочитала пару сотен романов, сидя по вечерам одна в съемной квартире. Но отчего то теряюсь и не понимаю, как свои чувства выразить словами.

— Ты когда-нибудь любила? — спрашивает Роберт, видя мою заминку.

— Только родителей, — тихо отвечаю я, отводя взгляд.

— Тогда как ты можешь знать, что тебе нужно и что такое любовь?

— Но если мы поженимся, то я никогда и не узнаю, — я поднимаю на него твердый взгляд. — Ведь кроме близости ты ничего не готов мне предложить?

— Ты права, — спокойно соглашается он. — Могу только пообещать дать тебе некоторую свободу, только, конечно же, ты не сможешь мне изменять.

— А ты изменять значит сможешь? — уточняю я.

— Я же мужчина, — отвечает он, пожав плечами, как само собой разумеющееся.

Кисло улыбаюсь одним уголком губ.

— Вот и вся суть, этот брак для меня будет подобен смерти. Бессмысленное существование.

— Мне жаль, что для тебя это так, — говорит он таким бескомпромиссным тоном, что сразу становится понятно, что ему совсем не жаль. — Но у нас всё по другому. Ты единственная подходишь моей магии и ты единственная можешь родить мне наследников. Это и есть причины для брака, остальное неважно. Я могу только дать тебе отсрочку от детей, чтобы у тебя было время смириться, но завтра в полночь ты станешь моей женой.

Внезапная солёность на губах выводит меня из прострации, вызванной его словами и я понимаю, что плачу. По очереди стираю слёзы на щеках.

Я закрываю глаза.

Меня жжёт изнутри.

Я хочу исчезнуть.

Я не хочу быть здесь. Не хочу быть с ним рядом.

Хочу домой. Боже, как я хочу домой.

Но не в мир, где самым волнующим в моей жизни было вовремя сдать квартальный отчёт по продажам.