— Я это сделала потому, что так велела Гея. Она меня наняла, я же говорила.

— Ага. А еще ты говорила, что задание было не из приятных.

— Ну не всё уж, — возразила она. — Мосты были интересным вызовом. Это мне действительно нравилось. Я не была дорожным строителем — и даже инженером, хотя с математикой разобраться было несложно. Так что пришлось нанимать пару людишек из посольства. Первые километров пятьсот я училась у них. А потом сама стала вырабатывать инженерные решения. — Габи некоторое время помолчала, затем взглянула на Криса.

— Но ты прав. Я этим занималась не потому, что так уж хотела. Мне платили, как платят за всю работу, которую я делаю для Геи. Я бы за нее не взялась, но слишком высока была ставка.

— Что же это было?

— Вечная молодость. — Габи ухмыльнулась. — Или вроде того. Рокки ее получила даром, когда сделалась Феей. Довольно скоро я поняла, что на меня это благо не распространяется. Тогда мы с Геей и выработали соглашение. Я получаю бессмертие в рассрочку. Вроде как на положении свободной художницы. То есть не получаешь ни медицинских услуг, ни жалования служащего. Если у Геи когда-нибудь кончатся для меня задания, она просто даст мне коленом под зад. Я за какие-нибудь сутки усохну.

— Нет, ты, наверное, шутишь.

— Не совсем. Я ожидаю, что только начну стареть. Но все может произойти и гораздо быстрее. Впрочем, у меня есть… эй, а где же Рокки?

Крис обернулся, затем понял, что Менестреля впереди на размеченной тропе уже нет. Опустившийся туман сильно ограничивал видимость. Крис едва различал Фанфару и Робин, а Менестреля полностью поглотила мгла.

Псалтерион ринулся вперед, и Валья тоже ускорилась. Две команды быстро догнали Габи, которая уже ввязалась в разгоряченную словесную перепалку с Менестрелем.

— Она сказала, что вернется поговорить с тобой, и…

— Ты в этом уверен, Менестрель?

— Что ты хочешь… а-а. Разумеется. Она сказала, что хочет немного с тобой прокатиться. Возможно, она поранилась. Может статься, она упала, и…

— Да ни хрена подобного. — Габи набычилась и потерла лоб. — Можешь остаться здесь, порыскать немного. Посмотрим, удастся ли тебе ее найти. Остальные пойдут дальше. По-моему, я точно знаю, куда она смотала.

Мачу-Пикчу восседал высоко над слоем хлопковых облаков. Можно было стоять на передней веранде Фонотеки, освещенной немыслимым небесным прожектором, и оглядывать бескрайнее море тумана, что простиралось меж высоких границ нагорий — с юга на север. Туман просачивался из невидимого устья спицы над Океаном и застилал весь Гиперион. Местами восходящие потоки образовывали пушистые полые трубки. Они достигали верхних, а следовательно медленнее движущихся слоев атмосферы и представляли собой циклонические вихри, постепенно начинавшие походить на перевернутые смерчи. Их назвали туманогонами. Временами из Океана вырывались бешеные бури — парогоны.

Крис стоял наблюдая за облаками, пока остальные отправились на поиски Сирокко. До него донесся звон бьющегося стекла, за которым последовал звук, как будто что-то тяжелое бухнулось на пол. Крис услышал крик и топот ног по лестнице, сопровождаемый странным приглушенным цоканьем титанидских копыт по ковру. Вскоре громко хлопнула дверь, и все звуки затихли. Он продолжал следить за туманом.

Из-за двери вышла Габи, вытирая полотенцем разгоряченное лицо.

— Н-да, похоже, придется торчать здесь еще сутки — пока ее на ноги не поднимем. — Габи встала рядом с Крисом — и вдруг задержала дыхание. — Эй, Крис, ты как себя чувствуешь?

— Первый сорт, — солгал Крис.

— Надо же такую хитрость замыслить, — сказала Габи. — Рокки вызвала Титанополь по радиозерну и сказала, что спряталась. Никто толком не понял, что она имела в виду, но выходило все так, будто она в беде, поэтому она велела одному приятелю запузыриться и ждать рядом с дорогой. Тут ей туман здорово помог. Она сказала Гее, что нужно прикрытие. Потом свалила от Менестреля и встретилась с титанидой, которая прямо сюда ее и доставила. Она здесь уже три оборота, а за это время можно так нажраться, что хоть… эй, приятель, у тебя точно все в порядке?

У Криса не было времени для ее вопросов. Туман отступал подобно чудовищной волне. В подвале затаились подлые, хищные звери. Он уже их слышал. А когда слепо потянулся вперед, то как раз ухватил руку тянущегося к нему бледного трупа. Труп сразу заныл, застонал, изо рта его поползли черви — поползли прямо к Крису, прямо к нему в рот…

Крис закричал.

Робин подняла глаза, когда Габи появилась на веранде. Сидя на ступеньках, она читала желтый манускрипт, обнаруженный в кабинете Сирокко. Завораживающий труд. Описание взаимосвязи флоры, фауны и… неопределенных организмов — только так их, пожалуй, и можно было назвать, живших приблизительно в километре от Фонотеки. Книга была написана в экономическом стиле, который, по мнению Робин, прекрасно читался. Манускрипт лежал на верху секретера рядом с книжной полкой, где стояла дюжина томов за подписью С. Джонс.

— Как там наши пациенты? — спросила Робин. Вид у Габи был измученный. Робин сомневалась, что эта женщина спала с того самого времени, как они встали лагерем у реки… сколько уже прошло? Два декаоборота? Три? Может, она вообще никогда не спит?

— Не то слово и не то число, — садясь рядом, отозвалась Габи. — Тебе еще не надоело ждать?

Робин пожала плечами.

— Я никуда не спешу. Вот, расширяю свой кругозор. Понятия не имела, что у Феи такой прекрасный слог.

Габи с кислым видом отмахнулась от воображаемой мухи, что кружила у ее носа.

— Пожалуй, пора бы тебе прекратить звать ее Феей. Ей и без того тяжко. Она всего лишь человек. Как и ты.

— Насколько я знаю… впрочем, наверное, ты права. Я больше не буду.

— Извини, мне не хотелось на тебя рявкать. — Габи оглядела лужайку. — С пациентами примерно так, как можно было ожидать. Крис перестал вопить, но по-прежнему лежит в углу, сжавшись в комок. Валья никак не может его покормить. Рокки заперта в ее спальне. Все бухалово, насколько мне известно, полетело с моста. Впрочем, с алкашами никогда ничего нельзя знать с уверенностью. Она могла где-то припрятать. — Габи опустила лицо на ладони, словно вдруг решила отдохнуть. Но Робин заметила, как скривился ее рот и услышала сдавленный звук. Габи рыдала.

— Я заперла ее в ее же комнате, — сумела она выговорить между хриплыми всхлипами. — Поверить не могу. Никогда не думала, что до такого дойдет. Стоит ей меня увидеть, как она начинает материться. Ее уже вывернуло наизнанку. Она вся в поту и трясется. А я ничего не могу поделать. Ничем не могу ей помочь.

Робин была потрясена. И понятия не имела, что делать. Сидеть рядом с женщиной, которую уважаешь, и смотреть, как она заливается слезами… немыслимо. Она не знала, куда ей деть руки, и все перебирала и перебирала страницы манускрипта. Робин остановилась только тогда, когда поняла, что рвет их в клочья.

Потом она припомнила, как рыдала на груди у Фанфары. Там, конечно, все было по-другому. Фанфара так сказала, и Робин вскоре поняла, что это правильно. Но титанида в тот раз просто так рядом не сидела.

Тут Робин нерешительно обняла Габи за плечи. Та откликнулась — безо всякого стыда повернулась и спрятала лицо на груди у подруги.

— Все будет хорошо, — сказала Робин.

— Я так ее любила, — простонала Габи. — И до сих пор люблю. Черт возьми. Семьдесят пять лет прошло — а я все так же ее люблю.

Габи подняла голову Сирокко от подушки и приложила к запекшимся губам бокал.

— Выпей. Это поможет.

— Что это?

— Вода. Чистая, свежая. Самая лучшая на свете. Губы Сирокко белели на влажном сероватом лице. Держа ее голову, Габи чувствовала влажность ее спутанных волос. Сзади надулась шишка. Габи вспомнила, что Сирокко треснулась головой о латунную перекладину кровати.

Сирокко сперва немного глотнула, затем начала шумно хлебать.