— Гея кажется... неуязвимой, — заметила Верджинель. — Я вот что хочу сказать. Она решила завлечь сюда Криса, Конела и Робин — и вот все они здесь. Она запланировала рождение Искры и Адама. Все, что Гея решает сделать, у нее получается.

Сирокко покачала головой:

— Так только кажется. Я уже говорила, что кое-что у нее не вышло. Можешь не сомневаться, что случались и провалы других схем. Мы же не знаем о них просто потому, что никто так здесь и не показался. Уже лет сто Гея предпринимала... скажем так, набор труппы по всей Земле. Она организовывала посольства, устраивала штучки столь непосредственные, как попадание в планету астероидом, и столь подлые, как наем писателя, чтобы изобразить Джина героем в комиксах у Конела. Некоторые из ее проектов провалились — и те люди так сюда и не добрались. Но теперь у нее есть состав исполнителей. Возможно, мы встретим и других, хотя я лично сомневаюсь. Это покажется ужасным, но и обойти это никак нельзя. На ее взгляд, все остальные люди в Гее — лишь статисты или исполнители эпизодических ролей. Большинство главных актеров собрались в этом зале. Нас тут девять. Есть еще Крис и Адам. Свистолет и Кельвин. Стукачок. И еще... двое или, быть может, трое, про которых я расскажу вам позднее.

— Стукачок? — с явным отвращением на лице переспросила Робин.

— Да. У него важная роль. Против нас стоит Гея и все воинство Преисподней. Там тоже есть важные актеры. Один из них, пожалуй, Лютер. Другая — Кали.

Насчет остальных я просто не знаю. Но со временем все придет к развязке... и камеры будут снимать.

— Чего же ты хочешь от нас, Капитан? — спросил Конел.

— Во-первых... — Тут Сирокко потянулась и взяла руку Конела, а также руку сидящей по другую сторону Вальи. — Я хочу, чтобы мы поручились нашими жизнями, нашим счастьем и нашей священной честью. Моя цель — вернуть Адама. И убить Гею.

— Один за всех, и все за одного, — произнес Конел, затем явно смутился. Сирокко пожала ему руку, но заметила, что он сжимает ладонь Робин.

— А как насчет Криса? Мы и его берем с собой? — спросила Валья.

— Крис — часть нашей клятвы. Его жизнь в опасности, как, впрочем, и наши. Мы спасем его, если сможем, но если ему придется умереть, то он умрет — как и все мы.

Теперь все они взялись за руки, кроме Искры и Змея, между которыми стоял пустой стул, оставленный для Криса. Сирокко оглядывала каждого по очереди, прикидывая их силы и слабости. Никто не отвернулся. Отряд вышел славный. Задача казалась почти невыполнимой, но Сирокко не могла себе представить, кого бы ей больше чем их хотелось иметь на своей стороне.

— Я должна сказать вам еще две вещи, а затем можно будет приступить к обсуждению. Я виделась с Крисом и кратко с ним переговорила. Ему не причинили вреда — и Адаму тоже. — Ей пришлось подождать, пока улягутся шепотки. — Сейчас я вам большего сказать не могу. Быть может — позже. Теперь второе. Это второе я долго откладывала. Вообще-то непосредственно с нашим делом это мало связано, но вам следует это знать. Я почти уверена, что Гея развязала войну. Даже если она этого и не делала, она несомненно занята поддержанием ее в течение семи лет.

Наступило молчание. Да, конечно, все были потрясены, но, пока она смотрела на лица, ее оценка ситуации подтвердилась. Многие уже давно нечто подобное подозревали. Менестрель грустно кивал. Робин неподвижно сидела с серьезным лицом. На миг Сирокко показалось, что Верджинель сейчас вырвет.

— Сорок миллиардов человек, — сказала Верджинель.

— Да, около того.

— Убиты, — сказал Змей.

— Да. Так или иначе. — Сирокко помрачнела. — Хотя, как бы я Гею ни ненавидела, всю вину я на нее возложить не могу. Человечество так и не научилось жить с бомбой. Рано или поздно — это должно было случиться.

— А первую бомбу бросила Гея? — спросил Конел. — Ту, что на Австралию?

— Нет. Она бы на это не осмелилась. Мой... мой осведомитель считает, что Гея, вероятнее всего, спланировала несчастный случай. Однажды, очень давно, я видела, какими бешеными становятся голодные акулы, когда им бросают корм. Именно это Гея и сделала. Она видела этот громадный аквариум, полный голодных акул, — многие их миллионы. И она пустила в воду немного крови. И акулы принялись убивать друг друга. Они уже были готовы к этому, Гея лишь их направила. Позднее, когда охранный корабль удалился, когда стало похоже, что война прекращается, Гея уронила одну из своих бомб в нужном месте — и все развернулось по-новой. Так что она напрямую ответственна за убийство нескольких миллиардов.

— Но ведь сейчас ты уже не про яйца говоришь, — заметила Робин. — Настоящие атомные бомбы? Не знала, что у Геи они есть.

— А почему их у нее не может быть? У нее было целое столетие, чтобы их приобрести, а желающих продать хватало. Но Гее даже этого не требовалось. Она может делать собственные. Долгое время Гея была уязвима. Одна термоядерная бомба покрупнее могла уничтожить все это колесо. Следовало ожидать, что она не станет сидеть сложа руки. Так что война была в ее интересах. В настоящее время противники дошли уже до такого состояния, когда никто по ней врезать не надеется. Пара дюжин ракет полетела в этом направлении. Но дальше орбиты Марса ни одна не добралась. Гея запросто с ними справляется.

Сирокко снова села на стул и стала ждать вопросов. Долгое время ни одного не раздавалось. Наконец Искра подняла глаза:

— Скажи, Сирокко, откуда ты все это узнала?

«Славный вопросец, девочка». Сирокко неторопливо потерла верхнюю губу и с прищуром стала смотреть на Искру, пока девушка с неловкостью не отвернулась.

— Прямо сейчас сказать не могу. Тебе придется поверить мне на слово.

— Клянусь, я вовсе не хотела сказать, что...

— У тебя есть полное право поинтересоваться. Все, что я могу сделать, — это попросить тебя вспомнить нашу клятву и пока что принять все на веру. Обещаю, ты узнаешь обо всем раньше, чем я попрошу тебя поставить на карту твою жизнь.

«И я тоже, Габи», — подумала она. Сирокко ничто так не пугало, чем то, что в самом конце Габи явится только ей.

— Можешь изложить нам свои планы? — спросил Менестрель.

— Именно этим я сейчас и займусь. Во всех утомительных деталях. Предлагаю наполнить кубки, отодвинуть стулья, а сыр и крекеры принести для тех, у кого еще остался краешек брюшка, чтобы их туда положить. Изложение планов займет много времени, и планы эти не менее безумны, чем все то, что было до этого.

Времени действительно ушла масса. Пять оборотов спустя все по-прежнему обсуждали тот или иной вопрос обширной схемы, но согласие о плане в целом уже было достигнуто.

К тому времени Искра похрапывала на своем стуле. Сирокко от души ей позавидовала. Сама она не надеялась на сон еще по меньшей мере килооборот.

Выйдя из-за стола, Сирокко поднялась по главной лестнице громадного дома на третий этаж, которому редко находили применение. Там, наверху, находилась комната, давным-давно оставленная для нее Крисом. Фея не знала, что заставило хозяина древесного дома назвать ту комнату Комнатой Сирокко. В то время Крис вообще вел себя странно. Например, построил тот обшитый медью алтарь для Робин.

В Комнате Сирокко был голый деревянный пол, белые стены и единственное окно с черной шторой, которую можно было поднять. Тюфяк был толстый, раздутый, набитый пухом. Всегда аккуратно убранный крахмальными белыми простынями с одной подушкой, он был так высок, что не составляло труда разглядеть пружины под тюфяком и пол под пружинами. Единственным цветным пятном в комнате была медная дверная ручка.

В этой комнате ничто не могло спрятаться — и спрятать там тоже ничего было нельзя. Замечательное место, чтобы сесть и подумать. С опущенной шторой ничто не отвлекало.

Пробивавшийся сквозь окно свет напоминал Сирокко раннее утро. Она вспомнила ночные посиделки в университете, когда возвращалась в свою комнату почти при таком же свете. Тогда была такая же приятная усталость, то же беспорядочное брожение мыслей. Мысли эти по-прежнему метались у нее в голове.