Сирокко шлепнула титаниду по крупу — и от резкой отмашки мечом едва не лишилась скальпа. Тогда, пригибаясь пониже, она рассмотрела узлы, притягивавшие титанид к фургону.

— Габи, дай мне эту штуку! Живо! — Пролетев по воздуху рукоятью вперед, меч приземлился у ее ног. Сирокко рубанула кожаную сбрую. Вот вырвалась одна, затем другая.

Утраты фургона титаниды даже не заметили. Они во все ноги драли прочь от фургона, который вскоре, налетев на валун, замер на месте.

— Да что в самом деле…

— Не знаю. Единственный ответ, которого я добилась, это чтобы мы лежали и не ввязывались. Помоги мне с Биллом, ладно?

Билл проснулся, но больно ему вроде бы не было. Пока его клали обратно на койку, он не сводил глаз с неба.

— Бог ты мой! — сказал он погромче, чтобы перекрыть дикий визг титанид. — Да ведь их там убивают!

Едва подняв глаза к небу, Сирокко тут же увидела, как одна из летучих тварей перерубает три парашютных стропа над одной из спускающихся титанид. Парашют мигом смялся в комок. С убийственной скоростью титанида исчезла за невысоким холмом на западе.

— Так это ангелы? — поинтересовался Билл.

Для титанид они явно были ангелами смерти. Человекоподобные, снаряженные перьевыми крыльями семи метров в размахе, ангелы превратили мирное небо над Гиперионом в настоящую бойню. Вскоре в небе не осталось ни одного парашюта.

Теперь битва продолжалась за холмом — вне поля зрения землян. Верещание титанид было будто скрежет ногтей по классной доске, а с неба несся зловещий вой, явно принадлежавший ангелам.

— Сзади, — предупредила Габи. Сирокко резко обернулась.

С востока на них бесшумно летел ангел. Раскинув громадные крылья, он стремительно скользил над землей. Сирокко увидела зажатый в левой руке меч, перекошенное от жажды крови человеческое лицо, подтекающие из уголков глаз слезы. А потом, когда ангел занес меч, — узлами вздувшиеся мышцы…

…Проскочив мимо, ангел отчаянно замахал крыльями, чтобы подняться над невысоким холмом. Кончики крыльев коснулись земли и подняли два облачка пыли.

— Промазал, мохнатый, — позлорадствовала Габи.

— Сядь, — велела ей Сирокко. — Так ты слишком хорошая мишень. И вовсе он не промазал. Просто в последний момент передумал. Я сама видела, как он удержал меч.

— Почему бы это? — Габи присела рядом с Сирокко и принялась обозревать горизонт.

— Не знаю. Наверное, потому, что у тебя две ноги, а не четыре. Но в другой раз может налететь кто-нибудь не столь наблюдательный.

И они стали смотреть, как несколько с иного угла к ним приближается другой ангел. Вытянув сжатые ноги и прижимая руки к бокам, он скользил по воздуху. Сзади у него имелось что-то вроде хвостовой лопасти, а крыльями он шевелил крайне экономно — так, чтобы только не сбавлять скорость. Сирокко в жизни не видела столь изящных и точных движений.

Потом они заметили еще одного, стремительно летящего вниз. В самый последний миг, буквально чиркнув по земле кончиками крыльев, он вывернул вверх и вскоре исчез за гребнем холма. Самому лихому пилоту самолета-опылителя после такого маневра пришлось бы менять штаны.

— Вот это да, — прошептала Габи.

— Не хотела бы я с ними в воздухе посоперничать, — согласилась Сирокко. — Такие в два счета скальп снимут.

С востока, гоня пыль по сухой земле, вдруг примчался холодный ветер.

Потом из-за холма появилась атакующая колонна титанид, сопровождаемая стаей ангелов. Сирокко узнала Колыбельную, Кларнета и Фокстрота. Левое предплечье Кларнета покраснело от крови. Вооружение титанид составляли деревянные копья с латунными наконечниками и бронзовые мечи.

Голоса на боевые песни им уже не хватало, зато глаза все так же сверкали бешенством. Из ноздрей валил пар, а голая кожа поблескивала от пота. Прогрохотав копытами мимо фургона, они повернулись лицом к ангелам.

— Фургон им нужен для прикрытия! — завизжала Габи. — Мы окажемся в самой гуще! Слезай! Живо!

— А Билл? — крикнула в ответ Сирокко.

Мгновение Габи пристально смотрела ей в глаза. Казалось, она вот-вот заговорит — но затем она лишь прорычала что-то невнятное и отобрала у Сирокко свой меч. И с отвагой, подавившей всякое здравомыслие, встала у заднего борта фургона — лицом к налетающим ангелам. Сирокко снова видела только ее спину — пока Габи бесстрашно заслоняла свою любимую от надвигающейся угрозы.

Но ангелы не удостаивали ее вниманием.

Габи стояла, держа наготове меч, но ангелы облетали фургон с обеих сторон и бросались на выстроившихся позади него титанид. Шум поднялся невообразимый. Вой ангелов мешался с визгом титанид, пока многие десятки громадных крыл рвали воздух. И вдруг из пыльного облака к фургону вынырнула чудовищная фигура — кошмар в черно-бурых тонах, — чьи крылья двигались будто ожившие тени. Ангел этот был слеп — меч и копье бесцельно кололи, пока он тщетно пытался сориентироваться по миазмам.

Тощее тело казалось не больше, чем у десятилетнего ребенка. Из отверстой раны на боку бежала темная кровь.

Оказавшись как раз над фургоном, ангел вдруг решил швырнуть свое копье. Латунный наконечник пробил широкий рукав одеяния, и, впившись в пол, задрожал, будто пущенная из лука стрела. Затем ангел пронесся мимо, а из его шеи торчал деревянный дротик. Как он рухнул, Сирокко уже не увидела.

Стоило битве докатиться до фургона, как она вдруг закончилась. Вой перешел на другую ноту, ангелы поднимались в небо, быстро уменьшаясь на расстоянии, и брали курс на восток. Очень скоро видны уже были только их размеренно машущие крылья.

А на земле рядом с фургоном происходила отвратительная возня. Три титаниды топтали тело упавшего ангела. Изуродованный труп уже потерял всякое человекоподобие. Сирокко отвернулась. От потоков крови и убийственной ярости на лицах титанид ее нестерпимо затошнило.

— Как ты думаешь, почему они вдруг улетели? — спросила Габи. — Еще пара минут — и дело у них было бы в шляпе.

— Наверное, они узнали что-то, чего не знаем мы, — ответила Сирокко.

Билл смотрел на запад.

— Вон там, — сказал он, указывая. — Кто-то приближается.

Сирокко разглядела две знакомые фигуры. К ним полным галопом неслись Волынка и Банджо, пастухи.

Габи язвительно рассмеялась.

— Ты бы что посолиднее показал. А то Рокки говорит, одному из этих детишек всего три годика.

— Пожалуйста, вот тебе посолиднее, — отозвался Билл и указал в другом направлении.

Из-за холма, будто какая-то шутовская кавалерия, изливалась пестрая волна титанид.

Произошло это через шесть дней после нападения ангелов, на шестьдесят первый день их появления на Фемиде. Сирокко лежала на невысоком столе, а ее раскинутые ноги крепились в импровизированных стременах. Кельвин был где-то рядом, но ей и видеть его не хотелось. Колыбельная, светловолосая титанидская лекарша, следила за операцией и пела Сирокко свои песни. Песни утешали, но не особенно.

— Шейка матки расширена, — сообщил Кельвин.

— В самом деле? Шейка, да еще и матки. В жизни ни о чем таком не слышала.

— Очень жаль. — Кельвин ненадолго выпрямился, и над хирургической маской Сирокко увидела его глаза и усеянный прозрачными капельками лоб. Колыбельная вытерла ему лоб, и Кельвин взглядом поблагодарил титаниду. — Можно эту лампу пододвинуть?

Габи переставила мерцающую лампу. От раскинутых ног на стенах висели громадные тени. Сирокко услышала металлический звон извлеченных из стерилизующей ванночки инструментов, потом до нее донеслось постукивание их по зеркалу.

Кельвину, конечно, хотелось получить инструменты из нержавейки, но титаниды таких не делали. Они с Колыбельной изрядно помучили лучших мастеровых, прежде чем Кельвин удовлетворился латунными орудиями.

— Больно, — проскрипела зубами Сирокко.

— Ну ты, доктор хренов, ей больно, — разъяснила Габи, словно Кельвин земной язык понимать разучился.

— Слушай, Габи. Либо ты помолчишь, либо лампу кто-то другой подержит. — Сирокко впервые слышала, чтобы Кельвин так огрызался. Ненадолго оторвавшись от работы, он вытер лоб рукавом.