— Интересно, какое это из девяти миллиардов христианских извращений? — поинтересовалась Робин.

Сирокко виновато на нее взглянула:

— Именно об этом я не хотела рассказывать тебе у источника. Впрочем, дело уже прошлое, чтобы еще хранить какие-то секреты. Это кусочек гейского мозга. Эту штуку лет пять назад вынул у меня из головы Рокки. Одним словом, это мой личный Демон.

Робин взглянула на тварь. А та как раз разворачивалась.

Напоминала она двухлапую змейку. Когда тварь встала, то принялась балансировать на двух лапках, а хвост обеспечивал третью точку опоры. Лапки были скорее как руки, с когтистыми пальчиками. Шея была длиной в дюйм, а хвост в три дюйма, причем с обрубленным кончиком. Еще выделялись два круглых, как у ящерицы, глаза и удивительно выразительная пасть.

Робин нагнулась посмотреть на тварь. А та, казалось, заорала. Робин даже смогла различить слова. Неужели эта штука может говорить по-английски?

— Ее как-нибудь зовут?

Сирокко откашлялась, и Робин на нее посмотрела.

— На самом деле, — сказала Фея и скривилась, — если ты присмотришься повнимательнее, то увидишь, что он самец.

Робин посмотрела снова. Великая Матерь спаси нас, ведь это и правда самец.

— Он заявляет, что имени у него нет, — сказала Сирокко. — Когда мне охота звать его как-нибудь иначе, чем «ты, слизняк паршивый», я зову его Стукачком. — Сирокко яростно потерла пальцем нижнюю губу, стала откашливаться — короче, проявила все признаки нервозности, которые Робин считала глубоко чуждыми ее натуре. «Каждый день узнаешь что-нибудь новенькое», — подумала Робин.

— Понимаешь, — продолжила Сирокко, — ... гм, по тому положению, в котором он находился, когда Рокки его нашел, гм... короче, можно сказать, что он вроде как... ну, лет девяноста трахал мне мозги.

Не находилось никакой разумной причины, почему Гея сделала Стукачка самцом, раз предполагалось, что из головы Сирокко он уже никогда не выйдет. Таким образом, его пол можно было считать очередной извращенной шуткой Геи, а также особым и отвратительным унижением для Сирокко, если она все-таки когда-нибудь его отыщет.

Отвинтив крышку банки, Сирокко поставила ее на ровную поверхность как раз над экраном компьютера, — на ту поверхность, которую она по привычке называла приборной доской. Стукачок выпрыгнул и уселся на краю банки. Потом окинул все окружающее туманным взором и зевнул. Одним коготком он, будто паршивый пес, поскребся, затем до предела вжал голову в плечи — точь-в-точь крошечный стервятник.

— Выпить бы не мешало, — сказал Стукачок. Робин вспомнила этот голос.

— Я к тебе, мокрощелка, обращаюсь, — добавил он.

Сирокко потянулась и дала ему щелчок. Демон глухо и увесисто стукнулся о ветровое стекло и с воем упал на приборную доску. Сирокко еще раз потянулась и большим пальцем помяла ему голову. Робин услышала хруст. «Великая Матерь, — подумала она. — Она же его прикончила».

— Извини, — сказала Сирокко. — Только так до него и можно достучаться.

— Ты передо мной извиняешься? — взвизгнула Робин. — Сдери с него с живого кожу, а все остальное скорми червям. Я просто удивилась, что ты пять лет с ним нянчилась, а только теперь убила.

— С ним все в порядке. Откровенно говоря, даже не знаю, можно ли его убить. — Сирокко убрала палец, и Стукачок опять поднялся на лапки. Голова его лишилась прежней формы, а из одного глаза капала кровь. Прямо на глазах у Робин голова снова стала, какой была — будто какой-то волшебный пластик.

— Кому в этом сортире по морде въехать, чтобы выпить дал? — Стукачок подпрыгнул и снова уселся на край банки.

Снова сунув руку в рюкзак, Сирокко достала оттуда металлическую фляжку в кожаном футляре. Отвинтила крышку, потом достала из аптечки пипетку и, сунув ее в фляжку, вытянула оттуда немного прозрачной жидкости. Стукачок переминался с лапки на лапку в нетерпении, голова его запрокинулась, а пасть раскрылась. Сирокко подняла пипетку, и одна жирная капля упала в жаждущую пасть. Стукачок тяжело сглотнул, затем снова разинул пасть.

— Пока хватит, — возразила Сирокко. — Будешь себя хорошо вести, получишь еще.

— А что там за зелье? — поинтересовалась Робин. Стукачок перевел затуманенный взгляд на нее.

— Чистый спирт. Стукачок разбавлять не любит. — Сирокко вздохнула. — Он алкоголик, Робин. Больше ему ничего не требуется — только еще капелька крови раз в день.

Стукачок дернул головой в сторону Робин:

— А это еще что за давалка?

Сирокко снова щелкнула его по лицу, отчего он взвыл, но вскоре заткнулся.

— Быть может... — начала было Робин, но тут же передумала.

— Давай-давай, — подстегнула ее Сирокко.

— Гм... быть может, это он вызывал твою... твою проблему.

— Знаешь, Робин, нет смысла ходить вокруг да около. Быть может, это из-за него я так нажиралась, верно? — Сирокко вздохнула и покачала головой. — Я долго и упорно об этом думала. Но потом поняла, что просто пытаюсь свалить свою слабость на кого-то другого. И если уж на то пошло, то это из-за меня у него такая проблема. Он так долго сидел в мозгу алкоголички, что сам получил зависимость. — Сирокко расправила плечи, а затем чуть подалась вперед, пристально глядя на демона.

— Итак, Стукачок, — сказала она. — Давай-ка мы в игру поиграем.

— Терпеть не могу игр.

— Эта тебе понравится. Гея недавно провернула страшную гадость.

Стукачок загоготал:

— Так и знал, что случится что-нибудь славненькое.

— Но ты даже не подумал предупредить меня, верно? Что ж, может статься, в другой раз предупредишь. А случилось то — слышишь ты, шанкр вонючий? — что кто-то похитил ребенка. За всем этим стоит Гея — это так же верно, как то, что мухи в дерьме разводятся. И ты непременно скажешь мне, где ребенок.

— Задницу мне для начала не оближешь?

Робин поразилась, когда Крис, просунув между ними руку, сжал гнусную тварь в громадном кулачище. Оттуда торчала одна голова, а глаза Стукачка дико закатились.

— Знаешь, Капитан, а он мне сгодится, — низким басом проговорил Крис. — Я про него весь последний час размышлял и, кажется, придумал кое-что, чего тебе пока еще в голову не приходило.

— Минутку, минутку! — заверещал Стукачок. — Вы знаете, от меня больше толку, когда мне не делают больно! Вы знаете, вы это знаете!

— Погоди, Крис, — сказала Сирокко. Крошечные глазки переметнулись с Криса на Сирокко и обратно. Стукачок сглотнул, а затем заговорил в заискивающем тоне.

— Что мне за дело до того, что там готовит Гея? — сказал он. — За пару глотков я охотно вам помогу.

— Могу предложить только четыре капли.

— Будь же честной, — заскулил Стукачок. — И разумной. Ты же не станешь отрицать, что я могу работать на славу, только когда изрядно заложу за воротник.

Сирокко, казалось, размышляла.

— Ладно. Но ты так и не дал мне рассказать тебе про игру. Отпусти его, Крис. — Тот так и сделал, и Сирокко чиркнула спичку. Двинув ее в сторону демона, она задержала ее сантиметрах в тридцати от него.

— Прямо сейчас я намерена дать тебе две капли. Потом ты скажешь мне, где ребенок. Мы туда полетим. Когда прилетим и выяснится, что ты не врал, получишь еще три капли. Если же соврешь, то я примотаю вот такую же спичку к твоему хребту и подожгу ее. Горят они обычно минут двадцать. Потом ты попробуешь снова. Если опять соврешь, получишь еще спичку. У меня тут... — Она заглянула в коробок — ... гм, спичек пятьдесят. Так что в эту игру можно играть долго, очень долго. Или все закончится очень быстро.

— Быстро, быстро, быстро-быстро-быстро, — заверещал Стукачок, возбужденно подпрыгивая.

— Очень хорошо. Открой рот.

Сирокко дала ему две капли, которые, похоже, успокоили демона. И, как ни странно, он изменил цвет. Поначалу он был довольно нездорового желтовато-белого цвета. А теперь стал быстро багроветь.

Выпрыгнув из банки, он принялся расхаживать взад и вперед по приборной доске. Робин завороженно наблюдала.

Демон гулял несколько минут. Со временем, когда спирт подействовал, он принялся спотыкаться. Но в конце концов все чаще и чаще стал поглядывать на одну и ту же часть неба. Доковыляв до ветрового стекла, он прижался к нему своей отвратительной мордой — словно чтобы лучше видеть. Наконец, рыгнул и указал лапкой.