Несколько мгновений Сирокко колебалась — и теперь понервничать пришлось уже Гее.

— Да. Думаю, я смогу все уладить.

— Спасибо огромное. Вообще-то он не говорил, что собирается меня бомбить, а когда обнаружил, что здесь находятся выжившие члены экипажа «Укротителя», эта ужасная перспектива сделалась еще более отдаленной. Я подцепила несколько его поисковых кораблей, и теперь они строят базовый лагерь неподалеку от Титанополя. Вы можете объяснить ему, что на самом деле случилось, так как мне он может не поверить.

Сирокко кивнула. Потом долго молчала, ожидая, что Гея продолжит. Но та тоже молчала — и, в конце концов, заговорить пришлось Сирокко.

— А нам-то на каком основании всему этому верить?

— Ни на каком. Никаких доказательств я вам предоставить не могу. Могу только просить поверить тому, что рассказала.

Сирокко снова кивнула и встала. Сделать это она попыталась непринужденно — но получилось все равно неожиданно. Габи, явно сконфуженная, тоже встала.

— Было весьма занимательно, — сказала Сирокко. — Спасибо за кокаин.

— Стоит ли так торопиться? — после недоуменной паузы отозвалась Гея. — Когда вы вернетесь на обод, напрямую общаться с вами я уже не смогу.

— А вы мне открытку пошлите.

— Не послышалось ли мне раздражение?

— Не знаю. Может, и послышалось. — Сирокко вдруг и вправду озлилась — причем сама не зная почему. — Вам виднее. Вы тут сидите и все знаете. А я — ваша пленница, как ни крути.

— Это не совсем так.

— У меня на все про все одни ваши заверения. На целую тьму всяких вещей. Вы затащили меня в залу из какого-то древнего фильма. Представились кряжистой старушенцией. Позволили мне предаться моему единственному пороку. Притушили свет и поведали длинную и малоправдоподобную историю. Во что же мне предлагается верить?

— Сожалею, что ты так все восприняла.

Сирокко устало повесила голову.

— Проехали, — буркнула она. — Я просто немного не в духе — только и всего.

Габи подозрительно на нее покосилась, но промолчала. Сирокко это не понравилось. Раздражение еще усилилось, когда Гея вдруг прицепилась к ее словам.

— "Не в духе"? Могу представить отчего. Ты выполнила задуманное. Одолела великие угрозы и тяготы. Остановила войну. А теперь возвращаешься домой.

— Эта война меня по-прежнему тревожит, — медленно проговорила Сирокко.

— А что такое?

— А то, что не верю я вашему рассказу. По крайней мере, какой-то его части. Если вы на самом деле хотите, чтобы я замолвила за вас словечко, скажите настоящую причину, почему титаниды с ангелами так долго друг друга мутузили.

— Для практики, — охотно пояснила Гея.

— Как-как?

— Ну, для тренировки. Врагов у меня нет. Инстинктов, которые помогли бы мне вести войну, — тоже. Я понимала, что скоро встречусь с людьми, а все, что я о вас знала, просто кричало о вашей агрессивности. Ваши сводки новостей, ваши фильмы, ваши книги — там сплошные убийства, грабежи, насилие.

— Так вы готовились с нами воевать?

— Лишь изучала приемы. На случай, если придется.

— И что вы наизучали?

— Прежде всего — что не очень-то я и страшная. Да, я могу уничтожить ваши корабли, если они подойдут достаточно близко, — но только и всего. Зато вы меня уничтожите, не успею я и глазом моргнуть. Я ничего не смыслю в стратегии. Моя победа над Океаном — всего-навсего ловкость в выламывании рук. Стоило же прибыть вам, людям, как Апрель революционизировала ангельские налеты, а Джин чуть было не обеспечил новым оружием титанид. Таким оружием, впрочем, я бы и сама их снабдила. Я видела достаточно ковбойских фильмов, чтобы понять, как действуют лук и стрелы.

— Почему же вы этого не сделали?

— Я надеялась, что они все сами изобретут.

— Почему же они не изобрели?

— Потому что они совсем новые виды. И изобретательности им не хватает. Тут моя вина — я никогда не была очень оригинальна. Грандиозную песчаную бурю в Мнемосине я тоже украла из фильма. В Фебе живет гигантская обезьяна, которой я очень горжусь, но и она — всего-навсего имитация. Титанид я взяла из мифологии. Хотя их половые органы — моя оригинальная задумка. — Гея приняла самодовольный вид — и Сирокко едва не ухмыльнулась. — Так что тела я делать могу, но когда требуется придать этим телам… ну, хотя бы простое злонравие, свойственное вам, людям… тут я бессильна.

— Злонравие, впрочем, вы у нас позаимствовали, — заметила Сирокко.

— Прошу прощения?

— Не надо невинность разыгрывать. Есть одно дельце — определенной важности для меня, Габи и Август, — о котором вы почему-то упомянуть забыли. До сих пор я вам в той или иной мере верила, но теперь у вас есть шанс окончательно убедить меня в вашей правдивости. Почему мы забеременели?

Гея долго-долго молчала. Сирокко уже готова была пойти на попятный. В конце концов, Гея по-прежнему оставалась богиней; стоило ли ее гневить?

— Да, — наконец произнесла Гея. — Это моя работа.

— Вы думали, нам понравится?

— Нет, уверена была, что не понравится. Теперь я сожалею, но это было сделано.

— И уничтожено.

— Я знаю. — Гея вздохнула. — Искушение было слишком велико. Ведь у меня появился шанс вывести новый гибрид — тот, что включил бы в себя все лучшее из обоих видов. Я надеялась возродить… а, впрочем, неважно. Я это сделала — и не пытаюсь искать оправданий. И гордиться тоже тут нечем.

— Что ж, приятно хоть это услышать. А вообще-то, Гея, так поступать не следует. Мы, как и вы, мыслящие создания и заслуживаем более достойного обращения.

— Теперь-то я понимаю, — сокрушенно произнесла Гея. — Хотя к таким представлениям трудно привыкнуть.

Сирокко пришлось признать, что 3 000 000 лет пребывания богиней не могут не наложить своего отпечатка.

— Я тоже хочу спросить, — вдруг сказала Габи. До этого она долго молчала, явно предоставляя Сирокко вести все переговоры. — Что, этот поход был так уж необходим?

Сирокко, у которой на этот счет также имелись сомнения, настороженно ожидала.

— Ты права, — признала Гея. — Я могла бы доставить вас прямо сюда. Это очевидно, раз уж я сказала, что доставила Апрель в спицу. Был бы, конечно, определенный риск в связи с еще одним периодом изоляции, но я вполне могла бы снова погрузить вас в сон.

— Почему же вы этого не сделали? — осведомилась Сирокко.

Гея развела руками.

— Что ж, теперь давайте начистоту, ладно? Во-первых, я не знаю, чего я вам такого задолжала. А во-вторых, я — и это, между прочим, по-прежнему в силе — несколько вас побаивалась. Не вас лично, а вообще людей. Вы склонны к поспешности.

— С этим трудно спорить.

— Ведь вы все равно сюда добрались, не так ли? Именно это я и хотела проверить — хватит ли у вас сил и терпения. И вы, кстати говоря, должны быть мне за это благодарны. Вы провели незабываемое время.

— Представить себе не могу, чтобы вы…

— Послушайте, ведь мы договорились начистоту. Что, вас и вправду так радует перспектива возвращения домой? А? Только честно.

— Ну конечно же, мы…

— Буквально все в вас говорит о том, что вы вовсе не рады. У вас была большая цель — добраться сюда. Теперь все закончилось. Ведь это было лучшее время вашей жизни. Если хватит духу, попробуйте это отрицать.

От возмущения Сирокко чуть не лишилась дара речи.

— Да вы что? Как вы можете так говорить? Прямо у меня на глазах чуть не убили любимого мужчину. Меня и самое чуть не убили. Нас с Габи изнасиловали. Трое из нас прошли через аборт. Апрель превратилась в монстра. Август…

— Изнасиловать вас запросто могли и на Земле. Что же до остального… разве вы рассчитывали, что все будет легко и просто? Насчет аборта я действительно сожалею; больше такого не повторится. А в остальном — скажи, Сирокко, разве ты меня винишь?

— Ну, вообще-то я думаю, что вы…

— Тебе просто хочется меня обвинить. Тогда будет проще отсюда улететь. Тебе очень тяжело признать, что, несмотря на все несчастья твоих друзей — вины за которые ты, кстати говоря, не несешь, — что, несмотря на все это, ты пережила великолепное приключение.