К тому же, Оливер подарил ей платье, которое было воплощением совершенства.

Добавить к этому еще и то, что на последних тренировках у нее таки получилось создать эти крутящиеся шары, можно было с уверенностью сказать, что жизнь удалась.

Даже Оливер утверждал, что смог наконец-таки освоить прием «расщепления», правда, тот нюанс, что у него это получилось не больше десяти раз, он решил опустить. Главное было то, что он был решительно настроен на победу, как, впрочем, и все они.

Фанни была так рада, что даже поездка на ветроходе показалась ей не такой ужасной. Или, быть может, она уже к этому привыкла.

Но настоящий шок Фанни испытала, когда вошла в комнату, где они с Леей должны были провести эти несколько дней.

Стоило ей переступить порог, и она поняла, что все ее представления о том, как должны выглядеть шикарные номера до этого времени были наивными.

Это была роскошь, от которой захватывало дух. Мягкий ковер под ногами, изящные подсвечники, статуэтки из фарфора, картины на стенах, ванна из мрамора, две террасы с видом на город.

Фанни замерла на пороге, она боялась сделать шаг и прикоснуться хоть к чему-то. Когда первый шок прошел, она стала носиться по комнате, стараясь рассмотреть каждую мелочь и деталь. Для нее эта комната была не местом, где можно поспать и отдохнуть, как воспринимали ее многие постояльцы, а настоящим музеем. Фанни прекрасно понимала, что попадет сюда еще не скоро, поэтому хотела запомнить все, до мельчайших подробностей.

— Если не поторопишься, опоздаешь на бал, — сказала Лея.

Фанни обернулась и увидела, что подруга полностью готова. Платье пепельно-розового цвета очень ей шло. Дизайн был прост и лаконичен, посмотришь в магазине и не обратишь внимания, но почему-то на Лее оно смотрелось роскошно. В каждом ее движении было изящество и грация, которые сразу привлекали внимание. И Лее для этого не нужны были дорогие украшения или сложные фасоны.

Фанни с грустью подумала, что она никогда не будет так выглядеть. Сейчас ее задача номер один — не опозориться на балу, не упасть, не расплескать вино, и не наступить партнеру на ногу. А это было сделать очень непросто, когда она волновалась, то совершала много ошибок.

— Классно выглядишь, — сказала Фанни.

— Правда? — спросила Лея и немного покраснела.

— Конечно, правда, — уверенно ответила Фанни. — Ты же знаешь, я никогда не вру, — и, подумав, добавила. — По крайней мере, тебе.

— Знаю, — кивнула Лея. — Но мне как-то… не по себе.

— Перестань скромничать, — сказала Фанни. — Иди на бал и покажи, что и у деревенских жителей есть грация, хорошие манеры, и они могут отлично танцевать.

— Но… — попыталась возразить Лея.

— Никаких «но», — сказала Фанни. — На тебя одна надежда, у нас с Родериком это точно не получится. Так что иди на бал, я быстро соберусь и тебя догоню.

— Но… — снова хотела что-то сказать Лея.

— Иди, — ответила Фанни.

Лея вздохнула, но подругу послушала.

Фанни быстро переоделось. Ей нравилось то голубое платье в мелкий цветочек, которое подобрал ей Оливер. Конечно, она не выглядела в нем очень уж эффектно, в платье не было глубокого декольте, корсет не затягивался так, что было трудно дышать. Но Фанни чувствовала себя в нем легко и свободно. И это было главное. Покружившись еще немного перед зеркалом, она вышла из комнаты.

Заходить в бальный зал одной, было немного страшновато, поэтому Фанни обрадовалась, увидев Оливера, который стоял, облокотившись на перила, и смотрел куда-то вдаль.

Быстро сбежав по ступенькам, она подошла к Оливеру и сказала:

— Как хорошо, что я тебя встретила, — и, подойдя ближе, взяла его за руку и шепотом добавила. — Как-то боязно мне одной заходить.

Оливер посмотрел на нее каким-то холодным, незнакомым взглядом, а потом с брезгливостью убрал ее руку.

Фанни внимательно на него посмотрела. Выглядел он не так, как обычно. Волосы были немного темнее и гладко прилизаны. Костюм был мрачного темно-коричневого цвета, который Оливер ненавидел.

— Что решил сыграть аристократа? — рассмеялась Фанни и хлопнула его по плечу. — Хватит, тебе такой образ не идет.

Оливер посмотрел на нее холодными, карими, почти черными глазами, и Фанни стало не по себе. Раньше он никогда себя так не вел.

— Что ты здесь делаешь? — услышала Фанни позади себя подозрительно знакомый голос, обернулась и увидела… Оливера. В смысле настоящего Оливера, с красноватыми волосами, уложенными в его любимом стиле «творческого беспорядка», и с насмешливыми карими глазами.

Если это настоящий Оливер, когда кто тот, другой!?

Фанни снова посмотрела на человека, которого приняла за своего товарища по команде и вынуждена была признать, что лицо у них было одинаковое.

— Привет, Патрик, — сказал Оливер, обращаясь к незнакомцу, будто бы отвечая на ее вопрос. — Что ты здесь делаешь?

— Тебя жду, — сухо ответил он.

— Правда? — рассмеялся Оливер, но его смех не был веселым. — Не стоило так себя утруждать. Да и маску надел бы. Если твое инкогнито раскроют, скандал будет ужасный, а ты, как я помню, очень не любишь скандалы. Или что-то изменилось?

— Ничего не изменилось, — сухо ответил Патрик. — Но мне сказали так сделать.

— Сказали? — переспросил Оливер со странной интонацией. — Ну, конечно, сам ты бы никогда не решился вылезти из своего инкогнито. Говори, что хотел и разойдемся. Только давай все решим спокойно, без драк, как в детстве.

— Не здесь, — сказал Патрик. — Идем в комнату, не хочу, чтобы нас кто-то заметил вместе.

— Осторожный как всегда, — фыркнул Оливер, но последовал за Патриком.

Фанни пошли за ними. Она переводила взгляд с одного лица на другое и не могла поверить своим глазам.

— Ты кто? — спросила она, указывая на Патрика.

— Скажешь тоже, — фыркнул Оливер. Он подошел и стал возле Патрика. Так их поразительное сходство казалось еще более очевидным. Фанни переводила взгляд с одного лица на другое и категорически не хотела верить своим глазам.

— Вы братья? — наконец, спросила она.

— Как ты догадалась? — всплеснув руками, едко сказал Оливер. — Поразительная сообразительность. Мы, как видишь, близнецы.

Это как раз Фанни видела отлично. Но вот поверить в это все еще не могла.

— Мы противники, — поправил Оливера Патрик. — Это — прежде всего. Завтра мы встретимся в лабиринте.

— Решил раскрыть все карты? А ты, как я погляжу, сегодня смелый, — Оливер положил руку ему на плечо, но Патрик сбросил ее, будто это было ему противно.

— Вот всегда ты так, — с наигранным сожалением сказал Оливер. — Совсем меня не любишь.

— А с чего мне тебя любить? — удивился Патрик. — Мы с детства были соперниками.

— Ты первый начал, когда сломал мою любимую модель ветрохода, — сказал Оливер. — Да еще потом все на меня свалил.

— А ты разорвал мою работу по истории, — ответил Патрик. — Из-за тебя мне пришлось оправдываться.

— Но учитель тебя быстро простил, — сказал Оливер. — Хотя не удивительно, ты всегда был любимчиком, таким правильным и без тени оригинальности. Помню, ты украл мой рисунок и тебе присудили за него первое место.

— Я во всем был первый, если ты об этом забыл, — ответил Патрик.

— Забудешь, как же, — фыркнул Оливер. — Ты всегда делал то, что от тебя требовали. А я всегда действовал необычно. Все, что тебе оставалось делать — это красть. Вижу, прошло время, а ты нисколько не изменился. Украл идею Великой пятерки, и украл мое место в ней.

— Ты был лишний с самого начала, — сказал Патрик. — Я победил тебя в честной борьбе. Тебя исключили. Не понимаю, почему ты решил играть дальше.

— А я не люблю подчиняться правилам, — ответил Оливер. — Я люблю создавать свои.

— Легко говорить, — хмыкнул Патрик. — Ты всегда очень много говорил, и мало действовал. Но у нас была договоренность. Ты мне скажи, ты у Него разрешения спросил?

Оливер сразу изменился в лице.

— Ну, если бы Он был против, то сказал мне об этом, — ответил Оливер, но в его голосе не было уверенности.