На следующий день Антон куда-то уезжает с самого утра - нет еще и семи.

Я хочу выбраться из кровати, чтобы хотя бы приготовить ему кофе и гренки, но получаю «последнее китайское» не вставать и не убиваться ради гостей под страхом получить по заднице совсем даже без сексуального подтекста.

Я снова плохо спала и, как следствие, Антон тоже практически не спал рядом со мной. Если бы не полный дом людей, я бы потихоньку перебралась в гостиную на диван, но в итоге получилось так, как получилось.

Так что, помня обещание мужа устроить мне сладкую жизнь, валяюсь в кровати до девяти, и поднимаюсь только когда в доме уже выразительно ходят, топают и разговаривают.

Бабушка уже вовсю хозяйничает на кухне: вчера вечером попросила показать ей, где у нас что, и, несмотря на мои попытки отговорить ее включать заботу на максимум, завязалась печь пироги и лепить вареники. Меня встречает с выразительным вопросом на лице, в особенности, когда я, несмотря на ужасный токсикоз, со зверским аппетитом набрасываюсь на первую порцию выпечки.

— С вишнями, - мурлычу себе под нос. Бабушка привезла большую банку консервированных по какому-то ее личному рецепту: без косточек, умеренно сладких и с вкусным тягучим сиропом. - А у меня, как ни делаю, вся вишня на сковородке и подгорает до черноты. Горько получается.

— Ешь, пока ребенок снова чудеса не устроил, - бросает бабуля, ловко «заклеивая» пирожок идеальной «косичкой».

Проглатываю с трудом.

— Сколько уже? - спрашивает она.

— Два с небольшим

Она выкладывает пирожки на сковороду, вытирает руки о передник и по-доброму грозит мне кулаком.

— Если бы ты не играла в шпионку, твоей бабке теперь не было бы стыдно за то, что вчера она отчитала хорошего мужика за то, что довел жену до скелетообразного состояния. Напомни, чтобы извинилась.

— Прости, бабуля. Мы никому не хотели говорить.

— Ну теперь-то все узнают, - косится в сторону гостиной, откуда раздается выразительный голос Ольги. - Вот, - протягивает чашку с чем-то пахнущим травами.

— Мне помогло. Научила твоя прабабка. Гадость на вкус, но будет легче.

Я послушно, как в детском саду перед строгой воспитательницей, выпиваю все и даже не морщусь. И через полчаса мне правда... как будто спокойнее в желудке. Во всяким случае, когда возвращается Антон, я впервые лечу к нему навстречу без намека на тошноту или головокружение от слишком резкого вставания.

— Прямо показательно-образцовая жена, - «улыбается» в спину Ольга, но мне даже не приходится ничего отвечать, потому что бабушка от всей души просит ее засунуть язык...

Я не очень разбираю, куда, потому что Антон переступает порог... со свертком в руках.

Большим и лохматым свертком из того самого пледа, которым накануне укутывал меня.

И с противоположной стороны свертка торчит... странно похожий на только что вырванную с грядки очень тонкую и очень длинную морковку хвост.

Белую морковку.

Белую дрожащую морковку.

Я боюсь озвучивать какие-то предположения, потому что это было бы слишком смело. И потому что у Антона аллергия на шерсть, так что домашнее животное, даже если бы я очень сильно захотела, у нас все равно под запретом. Ну и с учетом того, что мой муж совсем не отличается склонностью к таким романтическим

жестам...

Но эта белая морковка с тонким «напылением» жидких волосков начинает шевелиться и из свертка раздается звук, очень похожий на странное, милое и скомканное «мам!».

— Там кот? - Все равно боюсь в это верить. Наверное, поэтому, когда протягиваю руки, они безбожно дрожат, словно я собираюсь завладеть несметным сокровищем.

— Твой подарок под елку, - в своем репертуаре и без особых нежностей говорит Антон.

Но сверток вручает с большой осторожностью, а когда думает, что я вся поглощена попытками выкопать из теплого пледа это странное существо, ухмыляется, явно довольный произведенным эффектом.

— Там крыса что ли? - слышу почти синхронное предположение обеих моих теток.

— Хвост премерзкий, - добавляет Ольга.

Антон помогает мне развернуть края пледа, и когда оттуда показывается узкая белая голова с огромным розовым носом, огромными зелеными глазами и просто невероятными, стоящими почти горизонтально тонкими и еще более огромными ушами, я понимаю, что мой муж все-таки совершенно невероятный.

Если не сказать тем словом, которые я, как дочь бывшего военного, до сих пор иногда использую в своем лексиконе.

— Это такой... кот? - Тетя Лариса появляется рядом и брезгливо морщит нос, заглядывая мне через плечо.

— Кот, - отвечает Антон, глядя на нее с той самой улыбкой, от которой лично у меня всегда пропадает желание открывать рот в принципе. Хоть конкретно на меня он никогда так и не смотрел. - Наш с вашей племянницей кот. Петерболд. дорогой, породистый и. как и все мужики в этом доме, с нормальными крепкими яйцами.

Я перехватываю сверток двумя руками, прижимаю к груди и чувствую, что вот-вот зареву от нахлынувших чувств, потому что белая длинная мордочка с трясущимся носом смотрит оттуда доверчиво и преданно.

Если бы я могла, я бы, наверное, взяла огромного мохнатого кота, похожего на медведя, но с длинным хвостом.

Но когда смотрю на котенка в пледе, очень остро осознаю, что он мне уже дороже любых лохматых, медведеподобных, больших и бесстрашных.

Потому что этот кот - мой.

И потому что его подарил мне мой мужчина. Подарил несмотря на то, что довольно прохладно относился к любым разговорам о живности. Несмотря на то, что ему с животным даже с минимальным количеством шерсти может быть не очень комфортно. Несмотря на то, что когда-то только громко фыркал, стоило мне завести разговор о кошках.

— Антон... - У меня окончательно садится голос и слезы хлещут из глаз, когда сверток в моих руках начинает характерно вибрировать, а голубоглазый маленький Добби снова издает не очень похожий на обычное кошачье мяуканье звук «Мам!» -Он мурчит, Антон... Мурчит... Наш Добби, кажется, очень ласковый...

Муж очень старается подавить улыбку и с самым непрошибаемым видом пальцем гладит коту широкую переносицу.

— Добби? Что за хрень такая? Он по паспорту какой-то там Генрих...

Вместо тысячи слов я, как получается, достаю телефон и наговариваю Сири просьбу найти Добби. Когда на экране появляется фото домового из «Гарри Поттера», показываю его мужу - и Антон трагично закатывает глаза.

— Только моя замороченная писательница могла назвать белого благородного кота в честь зеленого уродца.

— Но похож же! - Настаиваю я. - Ну Антон, ну ведь правда похож!

Добби тянет свое «Уррр» - и я первой успеваю застолбить этот звук как знак согласия.

— Прости, что не под елку, малыш, - уже еле слышно, мне на ухо, говорит муж. -Эта мелкая зверюга так тряслась, что я думал, у меня машина начнет подпрыгивать, как на «автоскачках».

Я просто прижимаюсь к нему, сразу со свертком, и, изображая кошку, «поглаживаю» макушкой подбородок.

— Люблю тебя очень, - тоже шепотом.

И наш Добби снова издает звук согласия, который звучит так странно привычно, словно этот белый инопланетянин прожил с нами не одну сотню лет.

О том, что прежде чем принять окончательное решение насчет кота, мне пришлось пережить пару тестов на аллергию, я умалчиваю.

И о том, что стоит этот кот как будто он из золота - тоже.

Честно говоря, когда выбирал его еще месяц назад, он был мельче и какой-то... несуразный с этими своими огромными ушами-локаторами и огромными глазами. На сайте питомника вообще выбрал темно-серого, один в один похожего на своего папашу, и договаривался как раз на него. А когда приехал в питомник, серый даже морду в мою сторону не поднял, зато откуда-то вылезла эта мелкая белая глиста и все время, что я разговаривал с владелицей, не отходил от меня ни на шаг Потом провел до двери. А вечером позвонила хозяйка и со смехом спросила, не хочу ли я взять белого вместо серого, потому что глист так и остался сидеть около двери, видимо, дожидаясь моего возвращения.