Он был меньше серого.

И не такой ушастый.

И не такой мордатый.

Но почему-то очень сильно напоминал моего замороченного Очкарика: она так же выбегала мне навстречу, ходила за мной хвостом, провожала и радовалась возвращению. У этой парочки были все шансы подружиться. А что там с характером у серой безразличной скотины - хрен его знает.

Поэтому я согласился взять белого.

И не прогадал, потому что прошедший месяц мелкая глиста подросла, оформилась и стала даже мордатее серого.

Но Добби

Я мысленно прикладываю ладонь к лицу, как чувак из известного интернет-мема, i> с опозданием слышу голос матери:

— Антон, то, что у тебя отрицательные тесты не означает, что через пару недель 

\ 

тебя снова не начнется аллергия. Ты же помнишь про накопительный эффект? Р что, когда у нас был Макс, с ним первое время тоже все было в порядке.

До Нового года остались считанные часы, недавно приехали родители жены полчаса назад - мои мать с отцом. Пока Йени со своими двоюродными сестрами -кстати, вполне вменяемыми, как оказалось - накрывает на стол, я помогаю матер1 разобрать привезенные ею угощения. Пара моих любимых салатов и запеченная t какой-то душистой хренью буженина.

Кстати, мать Йени тоже ее привезла.

И я вот прямо жопой чувствую, что без битвы за первое место между свекровью 

i

 тещей сегодняшнее застолье точно не обойдется.

Радует только то, что мы с Очкариком уже договорились забыть о семейны; праздниках по крайней мере до Дня рождения ее отца. Отбудем «дни почета» и ( чистой совестью забьем на всех болт с резьбой.

— Я понимаю, что твоей жене скучно сидеть дома, Антон, но это не повод...

— Мам, это я купил кота, - притормаживаю ее заботу. Знаю, что она не со зла, но справедливости ради, особой любви к невестке в ней тоже нет. Как, впрочем, и 

\ 

матери Йени нет очень уж теплых чувств ко мне. - Моя была идея. И когда бьи Макс - я не делал анализы на аллергены. Это все же разное.

— Просто имей ввиду, если через какое-то время ты снова начнешь кашлять 

\ 

задыхаться, и встанет вопрос о том, куда пристроить кота, на меня можешь н< рассчитывать. Он слишком... странный. В руки я его точно по своей воле не возьму.

— Да не вопрос - впарю теще, - посмеиваюсь я. - Все, тему с кошаком закрыли.

— Тогда самое время поговорить о ребенке, - тут же переключается она. И нг всякий случай прикрывает дверь на кухню. - Как у вас дела? Что говорит врач' Какой прогноз?

Я никогда не был маменькиным сынком, несмотря на то. что лет до двадцати моим воспитанием занималась только она. Отец зарабатывал и в общем даже не очень скрывал, что сын стал ему интересен только когда у того появились мужские проблемы, а не вытирание носа и помощь с уроками. Но как-то так сложилось, что у нас с матерью всегда были доверительные отношения, и она давала мне то, чего не мог дать даже отец - советы, как обращаться с женщинами. Сначала дурацкие, когда еще думала воспитать из меня типичного благородного лося, позже, когда я самостоятельно встал на путь эгоиста и циника, ее советы стали, что называется, «в яблочко». А еще она никогда не лезла с ними без моего прямого вопроса.

Но я примерно понимаю, к чему приведет этот разговор, если я дам ему случиться.

Мать была бы плохой матерью, если бы не пыталась защитить единственного сына.

— Антон, прекрати делать вид, что ваш с этой девочкой ребенок - это такая Черная дыра, которая как будто бы есть, но ее как будто бы и нет.

— Эта девочка - моя жена.

— Зря ты не исправил эту ошибку.

Я ценю ее прямоту. Потому что частенько это прямота наталкивала меня на правильные мысли, выводы и действия. Но не в этот раз.

— Если я что-то и сделал «зря», мам, то это будут уже мои проблемы.

— А ты - мой сын. - Она замирает, потому что за дверью ненадолго раздаются шаги и голоса. - И, мне кажется, впервые в жизни не понимаешь всех последствий и закрываешь глаза на то, с чем тебе придется столкнуться, если ребенок будет... неполноценным.

— Я, блядь, все осознаю, - сквозь зубы, чтобы не повышать голос на собственную мать за пару часов до Нового года, очень медленно, буквально по слогам, говорю я.

— И понимаю последствия. Но есть вещи, которые случились так, как случились, и их уже не переделать и не изменить. Нужно просто принять и жить дальше.

— Засунув голову в песок?

Хуже всего то, что как бы я ни пытался врубать циника на всю катушку, в этих четырех стенах мы оба прекрасно понимаем, что она права. Не важно с какими побуждениями и подоплекой выкрутила меня на этот разговор, но мать права.

Мы с моей замороченной писательницей прячем голову в песок.

Мы ни разу не говорили о том, что будем делать, если ребенок будет... особенным.

Я мысленно даю по ебалу своему внутреннему мудаку, запрещая использовать более подходящее слово. Все-таки это мой ребенок, а не чья-то гипотетичная бомба замедленного действия.

— Антон, я знаю, что воспитала достойного мужчину и человека, которым всегда гордилась. И ты знаешь, что я никогда не лезла к тебе с советами, потому что ты всегда принимал верные решения, даже если сначала мне казалось, что это не так. Но сейчас... Это - плохое решение. У тебя еще могут быть дети, если вдруг ты их снова когда-нибудь захочешь. Нормальные здоровые дети от здоровой женщины. Но эта девочка - не та женщина. При всем моем теплом к ней отношении я не хочу, чтобы ты был привязан к ней ребенком, который, скорее всего, может даже не узнавать тебя в лицо и никогда не назовет «папой». Никто из вас не готов нести этот крест. А я не готова молча стоять в стороне и смотреть, как мой сын превращается в жертву ради чужих прихотей.

Я отмалчиваюсь

— Ты знаешь, что я права. Даже если говорю неприятные вещи. У девочки есть все медицинские показания сделать аборт - я специально уточнила. Ни одна медкомиссия не откажет в аборте. Его еще можно сделать, но лучше не затягивать. Тебе нужна женщина, способная воспитать ребенка, а не два ребенка, один из которых будет обузой на всю жизнь. Поговори с врачом, если не веришь мне. Но не с тем, кому семья золотой девочки платит деньги, а с кем-то с головой на плечах, с беспристрастным. Услышь мнение человека, который, я уверена, скажет тебе то же самое, что говорит твоя злая мать - эту беременность нельзя сохранять. И эти отношения - тоже.

Она берет со стола блюдо с запеченной в сливках и с грибами домашней курицей и уходит, ворча под нос, что после родственников «бедной девочки» дом будет похож на становище кочевников.

Глава тридцать третья: Иен

— И все равно я не понимаю, почему вы не можете переехать в твою квартиру, -говорит мама, помогая уложить мне волосы. - Это банально удобнее: не нужно каждый день кататься из деревни в город и обратно.

До Нового года час с небольшим, и мы решили садиться за стол в одиннадцать, чтобы раньше времени не наесть животы и не встретить бой курантов дружным храпом.

Мой вид вряд ли можно назвать праздничным. Хорошо, что сменила комбинезон на длинный светло-розовый свитер-мешок и теплые серые леггинсы под него. И даже попытка навести макияж не увенчалась успехом. Вся надежда на золотые руки матери и прическу.

Я тянусь к зеркалу и делаю вид, что протираю его краем рукава. Кривляюсь своему бледно-серому отражению.

— Мне кажется, в этом доме сломались все зеркала. - говорю с нарочито трагическим вздохом и, плюнув на прическу, беру мать за руку, предлагая сесть пуфик рядом. - Мам, Антон отвозит меня и забирает, и мы не живем в серой глуши, чтобы сюда не добралось такси. Совершенно никаких неудобств. Все хорошо. -сжимаю обе ее ладони. Я учусь жить по-настоящему и не юлить, но с ней еще какое-то время придется носить маску «хорошей дочери». - Здесь воздух какой, чувствуешь? Я бы в городе давно с ума сошла с моей этой «веселой» чувствительностью к запахам.

Последний аргумент должен пересилить ее волнение, но случается наоборот.