Сегодня снова в круглых очках, узких джинсах, грубоватых в армейском стиле ботинках и белой короткой шубе с капюшоном.

Она красивая. Не той красотой, которая таращится с журнальных обложек, а как-то по-своему: рассеянной улыбкой, удивленным взглядом, распушившимися под снегом волосами.

Не роковая модная красотка.

Но такая... особенная. Даже когда замечает меня, машет рукой и снова прикрывает рот ладонью.

— Привет, - улыбается как всегда смущенно. Голос тихий, глаза странно испуганные. - Прости за вчерашнее! Я просто немного перепила кофе и в голове все запуталось, и я даже не очень хорошо помню, как отправляла... ну... те фотографии.

Чего? Она просит прощения за те фотки, на которые я дважды почти в буквальном смысле кончил?

— Очкарик, ты вот просто... - На языке крутятся очень уж грубые слова. - Ты иногда такую забавную хрень несешь.

Она хихикает и вдруг, странно осмелев, берет меня за руку и тянет в кинотеатр.

Не люблю я за руку. Вырос что ли, хотя и в двадцать, и в тридцать меня эти ванильные нежности не впечатляли. Ну хочешь взять мужика - бери его под руку, всем удобнее.

Но это ведь Очкарик. Если попробую освободиться - обидится. Снова придумает какую-то хрень о своей ненормальности и ущербности, и что я ее стесняюсь.

Спокойно, Антон, это же просто свидание, а на свиданиях люди держатся за руки, смотрят фильмы, прощаются поцелуем в щеку и вот это вот все. Просто у нас с Йени все через жопу: сначала постель, потом переезд, потом ЗАГС, а вот теперь -свидания.

Но раз уж я тот еще засранец, то сегодня мы точно не попрощаемся целомудренным поцелуем.

Я уже и не помню, когда ходил в кино в компании.

Обычно один, если фильм такой, что хочется посмотреть, или если настроение подходящее, или просто есть время и мысль - а не пойти ли в кино? Обычно беру какие-то термоядерные чипсы, Колу и наслаждаюсь просмотром без всех этих нежностей и без того, что спутница ждет, когда возьму ее за руку или буду смотреть не на экран, а на нее.

Даже интересно, как все пройдет с Йени

Хотел взять билеты как обычно, чуть дальше середины зала, но вспомнил, что у нее плохое зрение и выбрал четвертый ряд: не очень далеко, но и не носом в экран, чтобы потом глаза из затылка вытаскивать. В небольшом холле перед входом в зал - кафетерий. И пока я сдаю наши вещи в гардеробную, Очкарик уже у кассы. Выбирает самые большие ведерки с попкорном, но успеваю подойти вовремя, до того, как сделает заказ.

— Малыш, я попкорн не люблю. - А вообще у меня от него реально болит живот, так что ну нафиг.

Самое забавное начинается через минуту, когда жена просит заменить ей ведерко на такое же, но с эмблемой Звездных войн. У нее словно целый ритуал, все как на классическом свидании с походом в кино. Даже не удивляюсь, когда тянет в сторону баннера, и мы по очереди там фоткаемся в смешных позах, а потом просим какую-то пожилую пару - тоже фанаты ситхов и джедаев! - сфотографировать нас вдвоем.

Становимся так, чтобы смотреть друг на друга, и меня снова тянет улыбаться, потому что у моей замороченной малышки совершено счастливый довольный и оторванный вид. Она как будто делает что-то такое, чего никогда не делала раньше. Как будто...

Мне становится трудно улыбаться и дальше, потому что только сейчас доходит, что наверняка не делала. Что у нее, наверное, и отношений нормальных-то не было. При нашей разнице в девять лет я в очень многих вещах чувствую себя более взрослым и не так смотрящим на мир, как она, а что уж говорить о ее бывшем, который вообще редкостный зануда? Могу даже предположить, что водил ее в кино как на военный парад: строем, когда ему удобно и как ему удобно. Этот вывод сделать несложно, потому что во всем, что касается нас, мужиков, есть главный лайфхак: посмотри, как он трахается, и узнаешь, что он за человек.

Если женщина уходит от мужчины, уверенная, что фригидна и неполноценна, значит, это не мужик, а разновидность кастрата, но только с членом и яйцами.

И любовь - не любовь - не имеет значения. Есть простая физиология.

Просто, когда она замешана еще и на эмоциях, секс приносит не только физическое, но и моральное удовольствие.

— Я сто лет в кино не была. - говорит Очкарик после того, как проходим билетный контроль и окунаемся в полутемный немного прохладный зал. Как будто признается в страшном грехе.

— Ну, знаешь, - жду пока усядется и плюхаюсь рядом, - со времен мезозойской эры практически ничего не изменилось. - Экран все в той стороне, к которой ты сидишь лицом, иногда здесь появляются другие зрители, иногда они ведут себя так, что хочется убивать. Ну и еще картинки могут быть объемными.

По глазам вижу, что хочет сказать какую-то едкую шутку в ответ, но сдается, весело и потихоньку хихикая в кулак.

— Спасибо, - вдруг снова становится серьезной.

— Малыш, это же просто кино.

— Нет я про объемные картинки. Спасибо... что не в 3D.

— Твои глаза мне дороги как наследство, - пытаюсь отшутиться, хоть внутри все равно приятно щекочет, что заметила.

С ее зрением вряд ли она получила бы удовольствие от просмотра фильма «в объеме».

Когда гаснет свет, Очкарик еще пару секунд возится, устраиваясь поудобнее, и я не могу отказать себя в удовольствии в последний раз перед трехчасовым перерывом выудить из нее еще каплю смущения.

Наклоняюсь к уху, нарочно еле притрагиваясь к нему губами.

Она так и замирает, глядя перед собой и с белым порванным шариком попокорна у рта.

— Я вообще у тебя сегодня ночую, жена.

Писательница медленно поворачивает голову в мою сторону, очень неумело пытаясь задержать взгляд на моем лице, но он то и дело сползает на губы.

С поцелуями у нас сложилось, малыш, я помню-помню.

Сглатывает.

Тянется ко мне, прикрывая глаза

Подаюсь навстречу.

Надо было все же в последний ряд. Раздвинуть ей ноги - по фигу, что в джинсах - и послушать, как будет мучиться, потому что захочет кричать.

Не могу успокоиться, в голове все время торчит тот ее жест и слова: «Не подходи, не трогай».

— Между прочим, муж, я уже постелила тебе на диване в гостиной, - слышу у самых губ, но вместо поцелуя - выразительный хруст попокорна.

Когда открываю глаза - она жует свою эту карамельную хрень и даже не скрывает, что довольна собой.

Даже жаль ее расстраивать, но в этот раз последнее слово все-таки за мной.

— Спорим, что до дивана мы не дойдем?

Сводит ноги и хватается за ведерко сразу двумя руками.

— А можно... - У нее снова зрачок размером с маленькую черную дыру во вселенной. - Я заранее проиграю? Хочу тебя... очень. И чтобы горло болело... Не только от криков.

Ладно, замороченная моя, ничья.

Конечно же, она расплакалась.

Дурацкое бестолковое кино, какая-то ода, кажется, всем современным веяниям.

Но мой Очкарик искренне хлюпает носом, когда фильм подходит к финалу.

Меня таким не взять, я скорее анализирую все сюжетные промахи и то, как сценаристы положили болт на каноническую вселенную. Ну и мне просто не нравится этот унылый «вьюноша со взглядом горящим», так что, когда весь зал делает вид, что их жизнь вот-вот подойдет к концу, потихоньку прикрываю глаза.

Нужно посмотреть пару серий мультиков, там по крайней мере все интереснее. Даже сопли.

Зато, когда выходим на улицу и Йени приходит в себя, ее прорывает. Цепляет какой-то замеченный и мной тоже косяк, я подхватываю, она дополняет. Потом еще что-то, потом мы начиняем ковырять историю вселенной, потом просто перебираем любимые цитаты из старой трилогии с Люком.

Мы абсолютно настроены на одну волну.

И почему-то в голове вертится фраза из песни: мы разные, но мы - об одном. Или это из какой-то книги?

Она снова вручает мне ключи от машины и снова сбрасывает обувь, чтобы с ногами забраться на сиденье. Выглядит довольной, хоть и заплаканной, а все потому, что ее ушастого любимца обидели.