Но на экране одно слово - Теща.

Я знаю, что у них с Очкариком до сих пор какая-то особенная связь и даже если все хорошо и прогноз не обещает никаких метеоритов в сторону нашей планеты, они все равно регулярно созваниваются - дважды в день и иногда чаще. И им всегда есть, о чем поговорить. Видимо сегодня, когда Очкарик не ответила, теща забила тревогу. И я - первый в списке, кому она звонит всегда, когда думает, что что-то случилось.

Я беру трубку и почти сразу немного отодвигаю его от уха, потому что у моей тещи, когда она волнуется, мягко говоря, не самый приятный голос.

— У Йени... - Я даже не очень понимаю, что произошло с моей женой, потому что не силен в терминах. - У нее что-то с плацентой. Была угроза выкидыша. Сейчас она в больнице. Все хорошо, но...

Она даже не дает мне закончить: сразу начинает приговаривать, бормотать, всхлипывать. Потом забрасывает вопросами, куда смотрят врачи. Потом еще что-то. Потом говорит, что уже едет, и на все мои попытки ее остановить мне отвечает уже телефон - долгим гудком и выразительным молчанием.

Через полчаса, когда мои нервы только-только начинают приходить в норму и я просто жду, пока Очкарик проснется и мне разрешат зайти к ней хоть на минуту, в коридоре появляется теща.

Но не одна.

А в компании моей собственной матери.

Она уже навещала Йени в больнице и мне казалось, что все прошло хорошо. Само собой, тогда я не знал того, что знаю сейчас. Главное не забыть устроить жене выговор с головомойкой, как только ей можно будет немного понервничать. Чтобы прекращала корчить из себя спасительницу домашнего очага и говорила обо всей херне, которую могут творить в том числе и мои родители.

Даже если - вынужден это признать - ее молчание спасло нам все новогодние праздники. Да и сегодня, когда узнал обо всем постфактум спустя неделю, устраивать разбор полетов уже как-то глупо.

Хотя я все равно собираюсь это сделать, но без крови и жертвоприношений.

Обе «красавицы» держатся на расстоянии друг от друга, но каким-то образом умудряются разговаривать. Видно, что моя мать взволнована, задает вопросы, а теща нехотя, сквозь зубы, на них отвечает.

И потом они обе останавливаются напротив меня с немыми вопросами в глазах.

Я пересказываю ровно то, что более-менее запомнил из слов доктора: проблемы с плацентой и прикреплением плода. Сейчас риска нет, но не исключено, что все это может повториться, поэтому, скорее всего, большую часть своего срока моя жена проведет в больнице под присмотром врачей.

Теща закрывает глаза, складывает ладони в замок, словно собирается помолиться.

Моя мать выразительно приподнимает брови, как будто ждет, что еще я не успел сказать.

— Как это случилось? - опережает ее теща.

Говорю, как есть: что мы поехали смотреть участок, что я никого не похищал и не уводил силой, а все согласовал с ее лечащим врачом и даже вернул жену вовремя, почти минута в минуту.

— Антон, ты же взрослый человек! - буквально взрывается теща. - Зачем эти игры в павлина?!

— Какие игры? - не догоняю я

— С этими красивыми жестами! - фыркает мать Очкарика. - У Йени есть хорошая комфортабельная квартира со всеми удобствами. Там полно места - хоть конем скачи! Вы могли просто переехать туда и жить там, по крайней мере пока она не родит - и ребенок не подрастет. Но нет! - Теща вскидывает руки. - Антону захотелось показать, кто в доме мужик! Плевать на безопасность, плевать на запреты врача - нужно доказать всем, кто в доме хозяин! Как же так - жена зарабатывает больше тебя!

— Ну-как закрыла рот, - встревает моя мать. - Ты не на базаре.

— А тебя здесь вообще не должно быть! - Огрызается теща. - Тебе этот ребенок и моя дочь - кость в горле. Лучше бы не родила, да? Лучше довести ее до аборта, чтобы не дай бог на маменькиного сынка не свалилась непосильная ноша!

Я даже рот не успеваю открыть, чтобы сказать что-то в свою защиту, потому что эта трагедия разворачивается в полном масштабе вообще без моего участия.

— Все ваше чудесное семейство олигархов «забыли» упомянуть о куче проблем с головой у доченьки! - повышает голос моя мать. - Все всё знали и все обо всем молчали! Нашли дурака, который повелся на эти невинные глазки и щенячьи повадки, заманили разговорами о том, что вам от него ничего не нужно - только бы доченька была счастлива! А потом оказалось, что у доченьки проблемы с головой и таблетками, без которых она и дня прожить не может! И вместо того, чтобы поступить разумно и трезво, и не дать родиться ребенку, который - мы все здесь это знаем и понимаем - будет неполноценным, вы снова молитесь на счастье маленькой несчастной и раненой жизнь девочки!

— Невелико богатство отхватили! - орет теща.

— Если больше никто брать не хотел - то очень даже велико. - отбривает моя мать.

— А теперь, когда полезли закономерные проблемы, тебе хватает наглости являться сюда и обвинять моего сына в том, что он ставит под угрозу жизнь твоей дочери и ребенка?! Этого ребенка вообще не должно быть! Все это понимают! Даже ты! -стреляет глазами в мою сторону, явно обиженная на то. что за все время я не вставил ни слова в ее защиту. - Но когда случится то, что случится - виноват, конечно же, будет мой Антон, а не полоумная дурочка, которая два месяца добровольно травила себя таблетками и получила то, что должна была получить. У вас, олигархов, всегда так - виноват кто-то другой. Особенно, если он не ворочает миллионами. Да засуньте ваши деньги знаете куда?!

На мгновение мне кажется, что хотя бы у тещи проснулась здравая мысль и она решила отмолчаться в ответ на обвинения, от которых прифигел я сам.

Но это только затишье перед бурей.

Ну или глоток воздуха перед арией, которую теща собирается исполнить как перед Дьяволом.

— Этот ребенок - Воскресенский! - Она говорит это так громко, что дрожат даже двойные стеклопакеты в окнах. - Не тебе и твоему сыну решать, должен он родиться или нет. Не вам его воспитывать, можете не плакаться! Как только Йени станет лучше - мы подаем на развод, чтобы ни ты, ни твой сын, ни все ваши прочие умные советчики не имели на него ни единого права. Мы в состоянии воспитать его сами, и моя дочь будет прекрасной матерью! По крайней мере, у нее есть сердце и добро в душе, в отличие от всех вас. Впрочем, - теща делает такое лицо, словно смотрит на кучу говна, - чего ожидать от людей с такой фамилией?

— Ну-ка заткнулись обе! - рявкаю я, в конец охреневший от происходящего.

Меня реально только что задвинули с моим правом быть отцом собственному ребенку?!

— Антон, я права - ты понимаешь, - пытается сопротивляться мать, но я чуть не в спину выталкиваю их сперва из коридора, а потом за дверь, на крыльцо, и оттуда -во внутренний двор.

Они пытаются переговариваться, но один крепкий посыл волшебным образом затыкает рты сразу обеим.

Я нарочно даю себе паузу, чтобы выдохнуть и сбросить пар, иначе наговорю такого, после чего ни о каком даже гипотетическом примирении наших семей больше не будет и речи. А мне бы хотелось, чтобы у сына или дочки были бабушки и дедушки, даже если его бабки, прости господи, те еще клуши.

— Значит так, - пытаюсь сдерживать злость, но, судя по двум парам испуганных глаз, вид у меня свирепый. Ну и славно - десять раз подумают, прежде чем открывать рот. - Ребенок - наш с Йени. Наш - не ваш, ни твой, - пальцем в мать, - и ни твой, - в тещу. - Мы будет отличными родителями, потому что в отличие от двух стареющих теток приняли решение стать родителями ВДВОЕМ!

Я почти ору.

Теща опасливо вжимает голову в плечи. Мать отступает.

— Мы будем жить там. где решили - ВДВОЕМ! С ближайшей ветки срывается стая воробьев.

— И что делать с нашими жизнями, мы тоже разберемся как-нибудь ВДВОЕМ! А вы, тетушки, либо засунете языки в жопу и будете молча нянчить внука, либо на хуй потеряете это право - ОБЕ!