Ополченцам вроде бы понравилось, и они почти согласились. А потом кто-то особо умный решил уточнить: «А что тут за враги?». И Игорь сказал правду: всё равно скрывать её не имело смысла. После того, как ополченцы поняли, что врагами будут хтоны — и не один-два, а много — решимости защищать город у них поубавилось.
Сильно поубавилось.
С вершины пирамиды в тот день ушли четыре сотни из пятисот ополченцев. А с ними отправилась и группа бюрократов… И, к сожалению, часть их родственников, не захотевших остаться. В общей сложности ушло больше шести сотен человек…
Без ругани, без крови, без конфликта. Они просто не согласились, а Игорь вежливо, но твёрдо попросил несогласных покинуть пирамиду и её окрестности. И больше не приходить. А пятая часть ополченцев — почти сто человек — согласились на условия Игоря, хоть и без особого энтузиазма.
В основном, это были новички, которые ещё не пропитались духом всеобщей халявы. И, соответственно, не поняли, почему так хорошо быть ополченцем в Лёдном — и как плохо быть им на узле Священной Пирамиды.
Как вскоре выяснилось, проблема была ещё глубже. Даже те, что остались, совершенно не хотели ни тренироваться, ни воевать. Они предпочитали ходить по городу, снова пытаясь наводить свои порядки.
А те, что ушли, и вовсе решили добывать себе пропитание, вторгаясь в сектора Игоря. Теперь ему регулярно приходили уведомления о нарушении границ. И, конечно, Игорю это не нравилось, потому что он рассчитывал на уведомления, чтобы узнавать о приходе хтонов и порождений. А из-за ополченцев приходилось каждый раз попусту дёргаться.
В общем, вопрос надо было решать. И как можно быстрее. И из-за ополченцев вновь собрали совещание. Во-первых, нужно было устроить бойню тем, кто лез на территорию Игоря. Оставлять их безнаказанными нельзя было ни в коем случае.
Во-вторых, пора было определить того несчастного, который согласится превратить ополченцев, примкнувших в Игорю, из тунеядцев в нормальных солдат.
И это была лишь одна из проблем, которые свалились на руководство Охранной Крепости. А самой большой проблемой стало возвращение товарно-денежных отношений… Конечно, все беженцы ушли из Лёдного не с пустыми руками. И, конечно, деньги они брали в первую очередь. Но что дальше-то?
Денег на узле было много, а товаров — мало. Если продавать ценности, добытые со складов, по их реальной стоимости, то каждому пришедшему досталось бы разве что по серебряной тарелке. И после этого все деньги перекочевали бы к Игорю. Это вызывало бы мгновенную инфляцию в цене на товары первой необходимости, и, конечно же, положило бы рынок посуды. Смешно, но дело обстояло именно так. Тарелки могли убить здешнюю экономику.
А если ввести свободное ценообразование — это, опять-таки, вызовет инфляцию. Ведь товаров самой первой необходимости — еды, одежды, мебели — почти не было. Если не контролировать и не удерживать цены, они бы очень быстро взлетели до заоблачных высот. И хорошо от этого никому бы не стало. Да и тем же фермерам, которые пока обслуживали теплицы, не было бы стимула расширять производство…
С другой стороны, если использовать цены, распространённые на других узлах, и удерживать их, то это привело бы к тому, что часть населения ещё долго сидела бы ровно на пятой точке. И ничего не делала. А остальные жители сбивались бы с ног, пытаясь обеспечить поселение всем необходимым.
А Игорю требовалось заставить людей работать. Можно сказать, даже впахивать тем или иным способом. Чтобы общество функционировало в нормальном режиме, одни должны были заготавливать сырьё, вторые — еду, третьи — одежду, четвёртые — инструменты, пятые — предметы обихода. Кто-то должен был строить, а кто-то — убираться. Ну а кто-то — активно тренироваться и участвовать в боях.
Первобытный коммунизм, сложившийся среди первой и второй волны жителей, больше не имел права на существование. И главная беда Игоря состояла в том, что ему не с кем было посоветоваться, как изменить систему. Просто не было вокруг тех, кто мог бы что-то дельное ему подсказать. Конечно, и «старшие», и «приближённые», и даже Алиса с Эрином давали советы…
Однако все их предложения были лишь полумерой.
И тогда Игорь сделал первый ход конём. Снизил налог на получаемые УЕ до 100 единиц в день. Зато платить его теперь должны были все. И в обязательном порядке. А потом комендант распорядился продавать еду за деньги. И только тем, кто работал. А те, кто ничего не делал, обязаны были сначала заплатить налог на тунеядство в размере… четырёх сотен УЕ, само собой! И уже потом покупать еду.
Кроме того, было решено оценить стоимость недвижимости, которая имелась в наличии. И теперь, если человек хотел жить в каменной хибарке, ему надо было заплатить полтора золотых грамма. Тем, кто работал и трудился, делались большие скидки. А тем, кто не работал, надо было ещё доплатить десять тысяч УЕ. Можно частями…
Поскольку передавать УЕ было нельзя, то все налоги собирались за счёт знаков Порядка на пирамиде. И, естественно, монумента на точке прибытия.
В первый же день, когда были введены новые налоги, вспыхнул бунт, который, как Игорь потом узнал, прозвали «бунтом нахлебников». Все, кто собирался посидеть на попе ровно, отдохнув на чужих шеях, вышли к цитадели и предъявили свои требования. В ответ Игорь тоже нашёл, что предъявить: поднял все верные ему военные силы. И погрозил ими бунтовщикам.
Конечно, те сразу поутихли: и глаза потухли, и выкрики из толпы стали потише и поскромнее. Но было понятно, что бунтовщики так просто не смирятся со своей горькой судьбой. Пришлось Игорю толкать перед ними новую речь. Выйдя к толпе, он объяснил, что не против того, чтобы люди отдыхали. Но против того, чтобы при этом потребляли ресурсы, и без того пока скудные.
Тот, кто работает, получал право без особых условий включиться в обычные торговые отношения. А кто хочет отдохнуть — пусть платит на общую пользу, не вопя о несправедливости. При этом комендант обещал отменить налоги на УЕ, если люди всё-таки начнут работать на общее благо. Пусть и в своих корыстных интересах.
Тунеядцы ушли обиженными и недовольными, но платить начали. Многие ограничились одной-двумя оплатами, а потом активно принялись искать себе работу. В результате тех, кто продолжал отлынивать от работы, осталось не больше сотни. Зато в течение двадцати дней они отдавали в знаки Порядка и в монумент всё, что накидывало им Упорядоченное.
А потом отдавали половину. Но это был их выбор и решение, с которым Игорь не спорил. Он радовался тому, что на узле пока не так много населения, и можно уследить за всеми. А население тем временем продолжало увеличиваться…
Через пару дней пришла ещё одна группа. И привёл её, как это ни удивительно, Виктор. Не тот Виктор, который лечил Игоря в Лёдном. И не тот, который был врачом на узле Священной Пирамиды. А тот Виктор, который был помощником колдуна в Лёдном: мрачный, черноволосый, потрёпанный и сутулый.
Когда его начальник, колдун Лёдного, пошёл на прорыв, то не задумывался об остальных. Просто пытался сам вырваться из ловушки, и у него это получилось. А вот его помощник, Виктор, растерянных и испуганных людей бросить не смог. Собрал их вокруг себя, попытался прорваться следом за колдуном — и, естественно, увяз в туманном лабиринте Хана…
Блуждал Виктор долго. Но людей не бросил и вёл до конца. А затем всё-таки умудрился совершить невероятное: вывел их на узел Священной Пирамиды живыми. В основном, среди его спутников оказались женщины и дети. Это были матери-одиночки, которые смогли скинуться и оплатить услуги полутора десятков наёмников, чтобы те сопроводили их до ближайшего населённого узла.
Всё наёмники были в статусах новобранцев и ветеранов. И Игорь воспользовался удачной возможностью, предложив мужчинам послужить узлу. А заодно наладить тренировки ополченцев и общее руководство. Виктору же было предложено стать колдуном узла, взяв Алису себе в помощники. Ну а женщин и детей заселили в Охранную Крепость, ознакомив с условиями коменданта.
