Это произошло здесь же, «под кремлевской стеной на одной из скамеек», а литераторы шли за гробом вдоль решётки Александровского сада в сторону Тверской. К счастью, нам с ними не по пути, так что мы продолжим наше странствие.

Стоящий справа от грота гранитный обелиск имеет историю очень насыщенную, а главное, очень характерную для нашей страны. Как написал поэт Феликс Чуев:

Во-первых, юбилей отмечали в 1913 году, а памятник воздвигли годом позже (видимо, в Московской городской думе поздно спохватились).

Во-вторых, в 1918 году большевики, разрушая «памятники царям и их слугам», с этой гранитной стелой обошлись по-хозяйски и даже более того – по-коммунистически: они с помощью архитектора Н. А. Всеволожского убрали сидевшего на верхушке двуглавого орла; имена царей приказали стесать, а взамен ликвидированных самодержцев распорядились высечь в граните фамилии революционных деятелей: Маркс, Энгельс, Либкнехт, Лассаль, Бебель, Кампанелла, Мелье, Уинстлей, Мор, Сен-Симон, Вальян, Фурье, Жорес, Прудон, Бакунин, Чернышевский, Лавров, Михайловский, Плеханов.

Открытие обелиска в ознаменование 300-летия царствования дома Романовых. Фото из журнала «Искры», июнь 1914 года

В-третьих, не обошлось без накладки: в список «удостоенных» затесался никому не известный Уинстлей – вероятно, стенографистка не расслышала фамилию Уинстенли, – так и было увековечено.

В-четвёртых, это только думали, что увековечили, а на самом деле и ста лет не прошло, как до памятника добрались руки уже новой власти, которая в свойственной ей манере преподнесла обществу сюрприз. Обелиск без лишних слов за день разобрали и вывезли в неизвестном направлении, а когда в Интернете поднялся шум на тему «где кончается Федеральная служба охраны и начинается охрана памятников?» – последовало разъяснение: объект, мол, отправлен на реставрацию ввиду его состояния, ставшего угрожающим. Однако оставалось неясным, какого рода опасность угрожала памятнику, а также какая именно реставрация ему предстояла? Будут ли Маркс с Энгельсом и примкнувшие к ним Плеханов с Лавровым просто отчищены? Или наверху мыслят глубже и предстоит восстановление романовской версии с именами всех самодержцев от Михаила до Николая II? И где в этом случае встанет обелиск – там, где привыкли его видеть мы, или там, где он стоял с 1914 по 1966 год, то есть невдалеке от ворот Александровского сада?

Проект обелиска. Архитектор С. А. Власьев, 1913 год

Ну и наконец, в-пятых. Возможно, единственной опасностью, угрожавшей памятнику, было не успеть к 400-й годовщине воцарения дома Романовых. Реставрация была стремительной, и результат её превзошёл ожидания. Поскольку сохранился и первоначальный проект обелиска, и дореволюционные фотографии, сразу же после открытия появились комментарии относительно очередных накладок в правописании.

Первый же из Романовых увековечен с ошибкой – Федоръ вместо Феодоръ, как того требовала дореформенная орфография.

Ну что тут можно сказать?.. Похоже, медицина здесь бессильна.

Почти на этом же месте, напротив грота, красовался Максимилиан Робеспьер. Памятник ему установили 3 ноября 1918 года в рамках всё того же ленинского плана монументальной пропаганды. Творение скульптора Беатрисы Сандомирской простояло три дня. В ночь на 7 ноября якобинец рассыпался – вероятнее всего, не выдержал ночных заморозков бетон, в котором вода превратилась в лёд. Хотя газета «Знамя трудовой коммуны» не упустила возможности поискать следы пятой колонны: «Открытый неделю тому назад в Александровском саду памятник Робеспьеру в ночь с 6-го на 7-е ноября был уничтожен чьей-то преступной рукой».

Памятник Робеспьеру. Скульптор Б. Ю. Сандомирская. Авторский макет

Памятник Патриарху Ермогену. Открыт 25 мая 2013 года. Скульптор Салават Щербаков, архитектор Игорь Воскресенский

Установка памятника особе духовного звания на территории светского государства могла бы вызвать удивление – но только не в данном случае, поскольку место в истории Патриарху Ермогену обеспечила его политическая деятельность, а не пастырское служение. Впрочем, одно с другим у Ермогена было связано неразрывно, и такая твёрдость убеждений, проявленная в Смутное время, лишь добавляет уважения к этой личности.

Он благословил оба ополчения, и собрать такие серьёзные силы вряд ли удалось бы без рассылавшихся Ермогеном по городам и весям грамот с призывом изгнать поляков из Москвы, – а ведь даже многие бояре готовы были перейти в подданство польскому королевичу Владиславу, что уж там говорить о простом народе, которому при любой власти терять особо нечего: кто ни поп, тот и батька.

Подножие фонтана работы З. Церетели. Московская жара. Фото 2008 года

Когда москвичи восстали, поляки подожгли город, а сами укрылись в Кремле, надеясь отсидеться. Ермогена они насильно свели с патриаршего престола и заточили в Чудовом монастыре. Несколько раз приходили к нему посланцы и под страхом смерти требовали, чтобы он приказал ополчению отойти от города.

«Что вы мне угрожаете? – отвечал на это Патриарх. – Боюсь одного Бога. Если все вы, литовские люди, пойдете из Московского государства, я благословлю русское ополчение идти от Москвы, если же останетесь здесь, я благословлю всех стоять против вас и помереть за православную веру».

Но уходить полякам было некуда – точнее сказать, они понимали, что вернуться домой уже не дадут. Осаждённые в Кремле, они за зиму съели все припасы, перешли на собак и ворон. Ермоген передал из заточения своё последнее послание – даже умирая от голода, он благословлял тех, кто взялся за оружие, чтобы изгнать незваных правителей с нашей земли.

Чуть дальше – кони, ускакавшие от своей тачанки. Не то Михаил Задорнов, не то какой-то другой острослов окрестил созданную Зурабом Церетели скульптурную композицию «конским биде». Основная же масса населения, незнакомая с понятием «китч», к этому фонтану относится с симпатией, тем более что открытие сезона фонтанов в Москве начинается именно отсюда. И даже вроде бы существует поверье, что загаданное желание исполняется у того, кто погладит всех четырёх коней, для чего достаточно всего лишь сделать круг по колено в воде. Сбываются ли мечты купальщиков, с уверенностью сказать не могу, однако в ночь последнего звонка захмелевшие выпускницы любят поплес каться под этими струями – и весело, и неглубоко. Да и вообще, что я прицепился к этим коням? Если не сравнивать с клодтовской квадригой на фронтоне Большого театра, то они очень даже ничего себе.

В 1817 году генерал-лейтенант Августин Бетанкур (а точнее, Августин Хосе Педро дель Кармен Доминго де Канделярия де Бетанкур и Молина) спроектировал здание Манежа. Тогда оно называлось экзерциргауз, то есть «дом для упражнений», поскольку было предназначено для занятий строевой подготовкой. Здесь в плохую погоду и в морозы муштровали пехотинцев и кавалеристов, причём целый кавалерийский полк мог одновременно отрабатывать приёмы движения в конном строю. Почему не под открытым небом?.. Потому что быть существом неприхотливым полагается только солдату, а не его начальству, и уж тем более не императору.