Родившийся в 1829 году в Киевской губернии, Александр Каминский в 19 лет уже был студентом Императорской академии художеств и учеником Константина Тона, самого маститого из архитекторов той поры. Вероятно, имела место и протекция, поскольку его старший брат Иосиф считался ближайшим помощником Тона на строительстве храма Христа Спасителя.

По окончании академии Каминский получил звание «классный художник архитектор 1-й статьи» и пенсион для поездки в Европу. На стажировке в Париже начинающий архитектор случайно познакомился и подружился с молодым купцом Павлом Третьяковым, а менее чем через два года стал членом семьи, женившись на его сестре Софье.

Столь удачная партия открыла прекрасные возможности для небогатого дворянина. Его карьера набирала ход, словно запряжённая рысаками карета. Через братьев Третьяковых к Каминскому потекли заказы от видных представителей московского купечества – Боткиных, Морозовых, Коншиных, Лопатиных… Вскоре Александр Степанович получил должность архитектора Московского купеческого общества (и в силу этого факта – заказ на перестройку здания Биржи). Естественно, что и все постройки, нужные семейству Третьяковых, тоже поручались Каминскому. Третьяковскую галерею в Лаврушинском переулке он спроектировал и постоянно достраивал к ней новые залы, поскольку коллекция Павла Михайловича росла неудержимо.

А. С. Каминский. Фото 1865–1870 годов

Комплекс зданий Третьяковского проезда Каминский создал всего за два года, украсив его со стороны Театрального проезда мощной шатровой башней, а со стороны Никольской – декором в стиле неоренессанс. То, что получилось, москвичам очень понравилось, а купечество и вовсе так воодушевилось, что обратилось в городскую думу с предложением о полном сносе стены, но Московское археологическое общество заявило свой протест, и на этом идея заглохла.

Карьера Александра Степановича рухнула в октябре 1888 года, как говорили в том веке, в одночасье – вместе с домом, возводившимся по его проекту совсем недалеко отсюда, на углу Кузнецкого Моста и Неглинной. Конструктивных ошибок на совести архитектора не было, это застройщики подгоняли строителей, спеша всё закончить до наступления зимы. Возводившиеся в ускоренном темпе стены не успевали окрепнуть и в итоге рухнули, не выдержав возраставшей нагрузки. Под обломками погибли 11 человек и еще более 10 получили тяжёлые травмы.

Каминский был признан виновным в нарушении строительных норм безопасности и приговорён к церковному покаянию и шести неделям домашнего ареста. В сравнении со сроками советских времён наказание может показаться пустяковым – но сам факт признания виновным ставил крест на профессиональной репутации архитектора.

Ещё до катастрофы Каминский совмещал архитектурное творчество с преподаванием в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, а также редактировал альманах «Художественный сборник работ русских архитекторов и инженеров». Этому он и посвятил последние годы своей жизни.

Впрочем, для Третьяковых Александр Степанович всё равно оставался «семейным архитектором». Он даже и умер, простудившись при очередной перестройке здания Третьяковской галереи.

Вот и замкнулось кольцо нашей прогулки. Мы стоим у башни, в старину именовавшейся Птичьей, поскольку за ней располагались ряды, где торговали домашней птицей. Трудно поверить, но этому фрагменту Китайгородской стены скоро исполнится 500 лет.

Полукруглая башня у Третьяковского проезда. Фото 1885–1896 годов

Фото 2011 года

Находясь в укромном закоулочке с тыльной стороны «Метрополя», понимаешь, что в России долговечность памятника культуры обратно пропорциональна ценности занимаемого им участка. Поскольку земля в центре Москвы на вес золота, пресловутая «охрана памятников государством» становится понятием весьма условным. Если на этом месте можно построить нечто, способное приносить доход, памятник архитектуры загадочным образом сгорит или его разберут «с воссозданием в прежних исторических формах» – правда, между новым и старым разница будет не менее существенная, чем между гувернёром и губернатором. Если можно ничего не строить, а просто арендовать исторический памятник и открыть там, допустим, ресторан – так и сделают, и один такой уже есть на Тверском бульваре, в бывшем особняке Петра Смирнова с шехтелевскими интерьерами.

Ну а если получение прибыли представляется сомнительным, всё будет иначе. Видите – за стеной зияет пустыми окнами какое-то здание?.. Это бывший ресторан «Славянский базар» – тот самый, где Станиславский и Немирович-Данченко задумали создать свой театр.

Один театр в этом ресторане зародился, другой стал причиной его гибели. Камерный музыкальный театр под управлением Бориса Покровского занимал соседнее помещение. После двадцати лет успешной работы потребовалась реконструкция зрительного зала. Когда она уже завершалась, ночью вспыхнул пожар. Сгорел и театр, и ресторан, и несколько фирм, арендовавших соседние помещения. Театр отремонтировали вторично, а помещение ресторана так и осталось заброшенным…

Но всё же не будем погружаться в траурное настроение. Как известно, «бокал наполовину пуст или наполовину полон» исключительно в зависимости от точки зрения. Несмотря на градостроительную активность и прежних, и нынешних властей, в Москве уцелело ещё много такого, на что приятно посмотреть и о чём интересно поговорить. И только от нас зависит, кто доберётся туда раньше – мы или бульдозеры.

Передохнём и двинемся дальше?