С другой стороны — судя по количеству продуктов, Виктор планировал задержаться надолго.

Я не стала об этом думать. Обвинения доктора были все еще свежи в моей памяти, и, если ради того, чтобы муж убедился в моем здравом уме, придется терпеть его несколько недель, а то и до осени — значит, потерплю. В конце концов, сегодня он вел себя вполне прилично: сцен не устраивал, в прошлых грехах не обвинял — почти не обвинял. Мамонта вон приволок и Ивана извиниться заставил. Значит, поверил мне, а не своему слуге — при этой мысли в груди неожиданно стало тепло.

Может, и дальше поверит да и уедет, предоставив меня самой себе. Но, покрутив эту мысль так и этак, я с удивлением обнаружила, что она меня не особо радует, и отодвинула ее в сторону. Незачем строить предположения о вещах, которые от меня не зависят, и беспокоиться по этому поводу. Пусть все идет как идет.

Марья вышла из дома — не иначе как боялась, что аспид касаточку обидит, — рассыпалась в благодарностях. Но я, успев узнать ее как следует, видела, что нянька совсем не рада и в голове у нее наверняка крутятся идеи, как бы быстрее от незваного гостя избавиться. Надо будет обязательно с ней поговорить и объяснить расклад. Если поймет, что может мне навредить, будет вести себя прилично. За лапником-то уже вряд ли снова пойдет, если первый раз не помог.

Я велела парням туши пока оставить в телеге, оставила Марью распоряжаться, что нести в кладовую, а что в погреб, а сама побежала за Дуней. Неважно, решу я сегодня готовить плов или нет, туши следовало разделать до того, как укладывать в ледник. В кухне разместиться с этим негде, хоть рабочий стол и был большим — но недостаточно большим.

Зато летняя кухня, по сути просторный сарай с печкой, идеально для этого подходила. Насколько я могла судить, ее и строили не только для того, чтобы не перегревать дом летом, но и для подобных «грязных» работ — в потолке даже крюк висел, но мне он сейчас не понадобится.

Под ошарашенным взглядом Виктора мы с Дуней, обвязав лица платками, вымыли кухню. Правду сказать, с магией эта работа отнимала куда меньше времени и сил. Тряпки не оставляли разводов грязи и пыли, старые въевшиеся пятна исчезали, стоило протереть их разок, одно удовольствие, а не уборка! Но в дезинфекционных свойствах магии я уверена не была, поэтому все же мыла со щелоком и не поленилась обдать стол кипятком — пол здесь был сделан как в бане, чтобы лишняя вода могла уходить сквозь него.

— Зачем вы это делаете? — полюбопытствовал Виктор, когда я стала ошпаривать кипятком и топор, и ножовку. Ножи мы принесли из кухни, и лишний раз мыть их было незачем.

— От бесов клостридиев, — простодушно ответила Дуня.

Я мысленно схватилась за голову. Буркнула:

— Чтобы чисто было.

Муж — человек образованный и в «бесов клостридиев» не поверит точно. А рассказывать ему про микробов — решит, что брежу.

Какую же здоровую свинью мне подложил коллега, чтоб ему икалось беспрерывно!

— И все же? — не унимался Виктор. — Я знаю, что после разделки в чистоте продукты дольше не портятся, но настолько тщательная уборка, на мой взгляд, перебор.

Ничего не перебор, никому не известно, что в последний раз перерабатывали на этом столе, насколько хорошо его вымыли после этого и сколько мышек пробежало по нему за зиму. Могли и грибочки, а это земля с «бесами клостридиями», дизентерийными амебами и бог знает чем еще. Да и мышиная лихорадка — штука, мягко скажем, неприятная.

— К тому же зачем самой стараться, когда слуги вон скучают? — Он мотнул головой в сторону своих людей, которые уже перетаскали в кладовую и в погреб все продукты и ждали рядом со сложенными в телегу тушами.

— Это ваши слуги.

Виктор обернулся, чтобы приказать им, но я остановила его:

— Не надо. Мы уже почти закончили, а я не знаю пока, насколько ваши люди понимают, зачем нужно соблюдать чистоту.

— Я тоже не понимаю, — покачал головой Виктор. — Вы потратили время и силы, отмыв все до блеска, но после разделки мяса все придется мыть заново. Это какой-то ритуал, подхваченный от Марьи?

Придется все же объяснять.

— Вы знакомы с опытами того… — Я покрутила рукой, якобы вспоминая. — Запамятовала, который изобрел микроскоп и нашел в капле воды множество зверьков?

Судя по тому, что я успела услышать от Евгения Петровича и увидеть вокруг себя, наука здесь развивалась если не в точности, то достаточно близко к тому пути, который прошла в нашем мире.

— Да, — удивился Виктор.

— А о том типе, который не смог получить самозарождение жизни, прокипятив закрытый флакон, и пришел к выводу, что жизненные споры должны попадать откуда-то извне?

— Вам-то это откуда известно! — воскликнул он.

— Надо же что-то делать долгими зимними вечерами? — Я нежно улыбнулась. — Так вот, этот, второй, забыла, как его…

— Неважно, я тоже не помню.

— …пришел к выводу, что еда портится и вызывает болезни из-за этих «зверьков», которые погибают в кипятке. Или в щелоке. Или в некоторых других растворах. Поэтому я вымыла кухню кипятком и щелоком, и не поленюсь вымыть еще раз, после того как закончу работу.

Кажется, сообщи я, что у меня открылся третий глаз и дар предсказывать будущее, Виктор удивился бы меньше. Мысленно выругавшись — даже ради доказательства собственной нормальности я не стану рисковать здоровьем своим и домочадцев! — я хотела оставить его переваривать новости науки, но муж не унялся.

— А лица-то закрывать зачем?

— Мышиная лихорадка передается, в том числе, при вдыхании пыли, зараженной экскрементами грызунов.

Когда Виктор велел своим парням затащить мясо в дом, вид у него все еще был слегка ошалелым. Я взглядом указала ему на цепочку следов, оставшихся на полу. Тряпку, которую я бросила на пороге парни просто переступили.

Пришлось по-быстрому подтереть пол снова прежде чем взяться за разделку. Родители бросили держать скотину только под старость, когда стало тяжело справляться, отец еще и охотником был, так что я умела обваливать мясо. Тяжело только ворочать…

— Ну хоть это-то дайте сделать крепким парням! — вмешался Виктор.

— Вон у того манжеты кафтана засалены, он его сто лет не стирал, — парировала я. — Так что справимся, спасибо, можете их отпустить.

Да, мне известно, что в нашем мире мясо могут разделывать на грязной вонючей колоде, и никак не проверишь. Но в нашем мире и больницы, и лекарства. А тут… В мире без антибиотиков никогда не знаешь, какой микроб окажется смертельным.

Телеги уехали со двора. Виктор вернулся на летнюю кухню.

— Раз вас не устраивают мои слуги, давайте я помогу.

Отказываться я не стала: помощь никогда лишней не бывает.

— Попросите у Марьи фартук и косынку. И вымойте на кухне руки.

Муж хмыкнул и исчез, чтобы вернуться в фартуке и с повязанной головой.

— Руки вымыл, — отчитался он.

Втроем работа пошла веселее.

— Когда вы успели научиться всему этому? — полюбопытствовал Виктор.

— Кто вам сказал, что я раньше этого не умела? — парировала я.

В конце концов, вряд ли жене богатого помещика доводилось самой заниматься грязной работой, а на охоте есть егеря или как там их называют, чтобы господа руки не пачкали.

— Сами же говорили, маменька моя была хорошей хозяйкой. А бабушка любила повторять: дай бог все самой уметь, но не дай бог все самой делать.

Я саданула топориком, перерубая говяжий хребет. Виктор покачал головой.

— Похоже, мне очень повезло, что в день своего приезда сюда вы схватились за горшки, а не за топор.

Я не стала поддерживать эту игру.

— Перестаньте прибедняться. Вы маг и сильный мужчина; если бы вы видели реальную угрозу собственной жизни, не стали бы миндальничать, только и всего. А так можно и повеселиться, наблюдая, как жена не может вас достать.

— Однако вы в одиночку прогнали пятерых мужиков.

— Не в одиночку, а с котом. — Я указала подбородком на Мотю, который сидел статуей у порога, внимательно наблюдая за происходящим, но вглубь помещения заходить не пытался. Надо будет отложить ему немного мяса. Нормального, не обрези. Заслужил. — Еще с кочергой, магией и всем известной матерью.