СТИХ 234
ТРОЕ ДЕВУШЕК АЙЫЫ
Скачущий на Вороном коне,
Стоя рожденном на грани небес,
Стрелой летающем грозовой,
Стремительный Нюргун Боотур,
Рассекая гулко звеняющую ширь
Беспредельно белых небес,
Разрывая черные облака,
Увлекая вслед за собой
Белые облака,
Взвихривая дыма клочки,
Девять буйных
Обрушив смерчей,
Срывая с туч грозовых
Четырехраскатистый гром,
С высоты опускаться стал…
Оба исполина-врага —
Уот Усуму и Нюргун Боотур —
На расстоянии девяти
Верховых переходов дневных,
Обрушив град ледяной,
Опустились на землю там,
Где никогда не звучал
Приветливый голос,
Радостный зов
Богини Иэйэхсит,
Где дух убийства
Илбис Кыыса
Дикую пляску ведет,
Где богини Айыысыт
Благословение не звучит,
Где один кровожадный Осол Уола
Тешится буйной игрой…
Там исполины-богатыри
Через бурный поток
Реки Энкэли,
Через мглистый провал,
Где, бушуя, бежит
Подмывающий каменную крутизну
Ревущий поток
Куйгуур-Дьагыл,
На берег неведомый перешли…
Покинув неколебимый предел
Срединной твердой земли,
С темени крутого ее,
С берега золотого ее,
На окраину мира ступили они,
Где ненастье дышит всегда,
Где исчадье ветров ледяных
Протягивает свой кровавый черпак;
Где голода лютого дух,
Причмокивая, пищи прося,
Тянется с пустою своей
Чашкой берестяной…
В нелюдимой долине Онолутта,
На темени бранном ее,
На выпуклом загривке ее,
На каменной холке ее
Очутились богатыри,
Там остановились они.
А как там очутились они,
Сама старуха Онолутта,
Хозяйка-дух
Той суровой земли,
Высунула личину свою
Из черных каменных глыб.
Ржавой жижей
Слезы ее текли
По морщинам каменных щек,
Издавая протяжный, икающий звук,
Плакала, всхлипывая, она,
Тревожно ворочаясь в глубине
Темных своих трясин.
Долину бедственной той земли
Истоптали богатыри,
Словно творог, измяли дол,
Проваливаясь до колен,
Увязая до бедер
В черной земле,
Ноги вытаскивая с трудом,
До пояса утопая опять..
Найдя скалу опорой себе,
Начали бой они.
Взревел Осол Уола,
Взвыла Илбис Кыыса,
Летая над головами их,
Кликушествуя, хохоча…
Заговоренные духом вражды,
Закаленные в львиной крови,
Напоенные местью и злом,
Длинные мечи обнажив,
Начали рубиться они;
Сшибаясь со скрежетом грудь о грудь,
Начали поединок они.
Не могли друг друга бойцы
Ни мечами острыми поразить,
Ни рогатинами пронзить.
Не могли железом они разрубить
Кованые доспехи свои…
Отбросив рогатины и мечи,
Колотушки тяжелые взяв
В девяносто девять пудов,
По макушкам друг друга они,
По толстым шлемам стальным
С грохотом принялись ударять.
Вреда ратоборцам не причинив,
Расплющились колотушки их…
Оружье отбросили богатыри;
Зубами яростно скрежеща,
Кинулись друг на друга они.
Ухватывая поперек спины,
Железной хваткой давя,
Друг друга душили они,
Становые ломали хребты…
Тридцать воющих дней и ночей
Без передышки боролись они.
С воплем то один, то другой,
В сторону отскакивая, рывком
Пытался противника повалить…
От натуги зычно вопя,
Через силу пытались друг друга они
Перебросить через бедро.
Не осиливал ни тот, ни другой,
Сила не убывала у них,
Ярость не утихала у них.
Топотом тяжких ног
Толща земли потряслась.
Громовый стук
Их железных ног
Сквозь каменное
Толстое темя проник
В бедственный Нижний мир,
Где владыка подземных бездн,
Старик-исполин Арсан Дуолай
И свирепая старуха его,
Страшная Ала Буурай
Метались, места не находя,
Встревоженные гулом борьбы,
Ворочались в логове темном своем.
Плохо им было, невмоготу,
Охали старики,
Тошноту не в силах унять;
От грохота богатырских ног
Оглохли вовсе они.
Вопли разъяренных бойцов,
Громовые раскаты
Ударов их
Услышал спросонья
Улуу Тойон,
Услышала Куохтуйа Хотун,
Восседающие на круче небес.
Встревожились, всполошились они;
Толстые подошвы их ног
Пламенем обожгло,
В почках вздымающихся у них
Колотье жестокое началось;
Будто железным рожном.
Кололи утробу им.
Скорчились, за бока ухватясь,
Впали в обморок старики…
Великий, бранный
Средний мир
Всей непомерной толщей своей
Закачался и задрожал.
Леденящий ливень,
Летящий снег
Обрушились на просторы земли.
Ветер западный — Саапас,
Бешено гудя, налетел,
Черную завихрил метель;
Забушевал ураган,
Подымая до неба пыль,
Застилая солнечный свет,
Закручивая смерчом,
Подымая к тучам груды камней,
Вырывая деревья,
Ломая леса,
С грохотом над землей пронося
По воздуху глыбы скал…
Лютая разыгралась вражда,
Неслыханная настала беда
От великого боя того
Исполинов-богатырей…
Солнце, выглянув,
Повернуло вспять,
Месяц выглянул и пропал,
Непроглядная наступила тьма…
Тут владыки
Алчных небес —
Страшный Улуу Тойон
И свирепая Куохтуйа Хотун
В дохе из облезлых шкур
Безобразным своим сыновьям,
Одноглазым черным парням,
Вертящимся, кривобоким своим,
Крутящимся дочерям
Властно волю свою изрекли:
— Эй вы, дочери, сыновья,
Однорукий наш, одноглазый род!
Бегите живо на край
Погибельно-мутных небес,
Поглядите с обрыва вниз,
Нагнитесь по самые бедра свои,
Разведайте, что стряслось,
Что за бедствие произошло, —
Откуда грохот и шум
На коренной гористой земле,
На основной неказистой земле,
Почему всколебалась
Твердыня ее —
В бедственной бездне
Подземной тьмы
Прародитель рода абаасы,
Родившийся в облезлой дохе
Исполин Арсан Дуолай
И страшная старуха его —
Ала Буурай Хотун,
С деревянной колодкою на ногах
Появившаяся на свет,
Крикнули черным своим парням,
Кривоголовым своим сыновьям,
Приказали своим дочерям,
Прокаженным девкам своим:
— Эй вы, парни, девки,
Ступайте скорей,
Выкарабкайтесь наверх,
Высуньтесь из провалов глухих,
Выгляните из пропастей,
Разузнайте, разведайте все —
Что творится там наверху
На глинистой основной земле,
Отчего трясется
Вся толща ее?
Чьи тяжелые ноги там
Грохочут над нашею головой,
Чьи железные топают торбаса,
Колебля каменный свод,
Потрясая весь Нижний мир? —
Так вот, — рассказывали в старину, —
Встревоженные в твердыне своей,
Грозные владыки
Подземных бездн
Голосами громовыми в темноте
Приказывали отродьям своим…
А беда все больше росла.
Колебался бедственный Нижний мир,
Качались опоры его,
Трещали укрепы его;
Взбаламутилась бездна, словно вода
В берестяном ведре.
Средняя бедственная земля
Трещала, качалась, тряслась,
Раскалываться пошла
Трещинами во всю свою ширь…
Ревущая круча бурных небес
Расплескивалась, как вода в турсуке.
Гулко звенящее
Верхнее небо,
Всей блестящей ширью своей
Омрачилось,
Вскоробливаться пошло.
А над мрачной долиной Онолутта,
Из-под грузно топочущих ног
Дерущихся богатырей
Вихрем взлетали глыбы камней
С быка трехлетнего величиной.
Необъятное разумом
Бедствие шло,
Небывалое несчастье стряслось…
Женщины беременные до поры,
Упав на колени,
Стали рожать…
Коровы стельные на лугах
Выкидывали недоносков-телят,
Жеребые кобылицы в степях,
Табунившиеся на речных берегах,
Выкидывали жеребят…
Потомству людей,
Потомству зверей
Всеобщий конец грозил!..
Парни, девки
Верхних абаасы,
Нагнувшись с кручи
Буйных небес,
Ничего не могли разглядеть,
Камни в лица летели им,
Вышибали у них
Единственный глаз,
С воплем, визгом
Кинулись прочь они,
Полетели на гребень
Свирепых небес,
К прародителям страшным своим.
Парни, девки
Нижних абаасы,
Выглянувшие из провалов своих,
С визгом и воем
Бросились вниз,
Спрятались от града камней
В подземную пропасть
На темное дно.
В Верхнем мире — переполох,
Рев стоголосый: — Беда! —
В Нижнем мире — шум, беготня,
Суматоха, крик:
— Абытай-халахай! —
В Среднем мире —
Ужас и плач:
— Где укрыться?
— Куда бежать?
Всем конец, видать!..
Всем нам пропадать! —
Восседающий на хребте
Высоких белых небес
На лучисто-молочном камне своем,
Престарелый Юрюнг Аар Тойон,
В шапке из трех соболей,
Чье дыханье — нежный зной,
Услыхав небывалый переполох,
Стал Дыылга Тойона просить,
Чтобы тот приказал троим
Небесным богатырям
Дерущихся исполинов разнять,
Или обоих скорей прогнать
С глинистой средней земли;
Если мириться не захотят,
Обоих арканом скрутить
И насильно перенести
На склон Золотой горы,
Где солнце рождается поутру,
На серебряный гребень горы,
Где месяц рождается ввечеру, —
Там пускай продолжают бой!..
