СТИХ 51
ЮРЮНГ УОЛАН
Скачущий на Вороном коне,
Стоя рожденном
На грани небес,
Стремительный Нюргун Боотур
Услышал отчаянный вопль,
Смертельного ужаса полный крик
Сестры своей
Айталыын Куо.
Не успев дыхание перевести,
Проворно бросился он
Просторный осматривать дом, —
Обшарил все тридцать покоев его,
Сестры нигде не нашел…
Северное крыло
Серебряного жилья
Разрушено, снесено;
Зовет сестру —
Исчезла она,
Запустело место ее.
Ахнул Нюргун Боотур,
Ударил по бедрам себя,
В ужасе завопил:
— Беда мне!
Куда мне скакать?
Где мне сестру искать?
Сам я накликал горе свое!
Нагрянул к нам
Кровожадный вор,
Рожденный в мстительный век,
Разбойник о трех тенях,
Темной пропасти злобный дух —
Эсэх Харбыыр,
Тимир Дьигистэй!..
А — злодей,
Нашел на кого напасть!
Но я выслежу,
Я настигну тебя!
Повалю тебя в грязь лицом,
Обуздаю железной уздой,
Распорю утробу твою,
Становую жилу твою разорву!
Поскачу по твоим горячим следам,
Весь материнский твой род истреблю,
Отродье отчее искореню!
В преисподней тебя догоню,
Черные своды жилья твоего,
Чертово подземелье твое
Сокрушу, хохоча,
Потушу твой священный очаг,
По ветру пепел пущу! —
Вихрем Нюргун Боотур
Устремился к коню своему,
Прянул на крутое седло,
Подобное седловине горы,
И прямо на север погнал,
Как визжащая стрела, полетел,
Только ветер в ушах завыл…
Мчался конь падучей звездой,
Рассыпая искры огня,
Рассекая воздух густой.
От богатырского скока его
Закачался высокий небесный свод,
Задрожала толща земли,
Отгулом грянул подземный мир,
Расплескиваясь, как вода
В плетенке берестяной…
Скакал Нюргун Боотур,
Взвивался вихрь по следу его;
В отчаяньи, в гневе мчался он,
Без прощанья оставив дом
И родную землю свою.
В блистающей выси небес
Стоя рожденный конь Вороной —
Когда касался земли
Четверкой стальных копыт,
Градом взлетали за ним
Грузные глыбы камней,
Тучей летели за ним
Тысячи мелких камней.
Семисаженная грива коня
Распластывалась на лету,
Черный, волнистый хвост,
Словно длинная лодка
В быстрой реке,
Со свистом ныряя, летел;
Вспыхивали синим огнем
Вспененные бока скакуна…
Белый пар дыханья коня
Облаком клубился за ним
На расстояньи трех дней пути;
С грозными воплями
Слева летел
Свирепый Осол Уола,
Справа мчалась
Визжа, хохоча,
Воинственная Илбис Кыыса.
Конь прямиком,
Без дороги скакал;
Чаща лесная встречалась ему —
Чащобу ломал,
Как траву топтал…
Вот отдалились
Всадник и конь
От восьмиободной земли;
Солнечного улуса простор
Оставили позади,
Миновали поля, леса,
Сумрачную тундру прошли,
Проехали ледяной перевал
Великой Куктуй-Хотун,
Промчались по алчному зеву ее,
По черной утробе ее.
С громом, с молнией пролетели они
Грозный, студеный путь,
С бурей, с грозой пронеслись
По дороге лютых смертей;
Где отроги гор ревут и вопят,
Где людоеды-деревья стоят,
Простирая железные лапы свои.
Промчались всадник и конь
Над пропастью, где извилась, как змея,
Топь Уот-Чоохурутта,
Где жуки с теленка величиной;
Пронеслись над болотом Бадылытта,
Где жабы с корову величиной;
Над пыхтящей трясиной Тынгалытта,
Где огромные ящерицы кишат,
Волоча по тине хвосты
Величиною в столетнюю ель;
Пронеслись над туманной
Муналыкы,
Которой ни края нет, ни конца…
Миновали темную Чуоналыкы,
Неуемную Чугдаарыкы,
Догоняемые с левой руки
Духом кровавых битв,
Орущим, вопящим Осол Уола,
Провожаемые с правой руки
Визжащей дочерью духа войны,
Неистовой Илбис Кыыса…
Вот перед всадником и конем
Отверзлась бездонная пасть,
Стужей подземной дохнул
Темный зияющий зев,
Дорога, ведущая по крутизне
В безвыходный Нижний мир.
Это был провал
Куохтуй-Хотун,
Где чайки кричат,
Где гагары галдят.
Сторожкой поступью конь,
Ступая боком, спускаться стал
По кроваво-скользкой той крутизне —
Ступенчатой, словно горло быка.
Страшно было вниз поглядеть —
Там чернела бездонная глубина…
Это — горловина была,
Ведущая в Нижний мир;
Трупным духом дышала она,
Готовая поглотить
Все, что ни попало в нее.
Чем ниже спускался Нюргун Боотур,
Тем зорче разглядывал он
Туманом окутанную страну,
Странный, подземный мир,
Похожий на страшный сон.
Призраки реяли там,
Чары веяли там;
Гул откуда-то снизу летел,
Будто прибой шумел,
Будто ветер зловеще выл.
Валялись грудами на пути
Кости раздробленные богатырей,
Человеческие черепа
На дорогу выкатывались, как шары…
Человеческие остовы там,
Превращенные колдовством
В шаманские чучела,
Прыгали, позвонками скрипя,
Плясали, ребрами дребезжа.
Увидал под собой богатырь
Область подземную Кынкыйатту;
Оттуда стоны неслись,
Оттуда зловонье ползло,
Смрадный клубился дым…
Там небо — черный каменный свод,
Ущербный месяц на нем
Корчится, как немой,
Который силится заговорить
И не может ни слова сказать.
Рябое, щербатое солнце там
Судорожно искривилось, как рот
Глухонемого, который мычит,
А не может заговорить.
Тут Вороной богатырский конь
Звонкой пернатой стрелой,
Быстрой падучей звездой
За единый миг слетел с высоты
И твердо всеми копытами стал
На каменном берегу
Огнереющего, огнемутного моря —
Вечно бушующего Кудулу…
Ни обхода, ни брода нет у него,
Ни края нет, ни конца.
Стремительный Нюргун Боотур,
Средней земли исполин,
Очутясь на крутом морском берегу,
В отблеске мутно-огненных волн,
Зорко осмотрелся окрест
И невдалеке увидал
Ненавистного врага своего.
Порожденный в воинственный век,
Вскормленный кровью
Бесчисленных жертв,
Бесчестный вор Эсэх Харбыыр,
Исполин о трех огромных тенях,
Ночной разбойник Тимир Дьигистэй
Ехал на огненном змее верхом.
Змей трехголовый Кэй-Уорук
Быстро бежал на восьми ногах;
Сам же всадник невидим был —
Так вертелся, клубился он;
Только дребезжал, мельтешил —
Там, где быть должна его голова, —
Ржавый расплющенный шлем,
Схожий с гнездом орла,
Брошенным в давние времена,
Да мелькнула трижды
Черная пасть,
Да блеснули железною синевой
Кривые клыки его.
Ехал он, горланил, орал,
Эхом гулким подземный мир наполнял;
В горловине отгул гремел,
До неба долетал…
Хвастался безудержно он,
Радостно во все горло пел…
