СТИХ 219
БУУРА ДОХСУН
Алаата, удальцы!
Улетаю прочь навсегда!
Не пристало мне
Оскорбления сносить,
Дерзкие насмешки терпеть!
Смеяться никто
Не смел надо мной,
Пока не попал я сюда —
На игрища эти,
На званый пир!..
Все видели мой позор,
Невиданный до сих пор!
Был я гостем почетным,
И вот — оскорблен,
Опорочена честь моя.
Бога грома
Достойный сын,
Я на зов старейшин земных прилетел,
Я породниться хотел
С племенем уранхай-саха.
Этим людям великую честь
Собирался я оказать,
Дочь их старшую
В жены взять…
А они не почтили меня,
Они оскорбили меня,
Обидели слуг моих…
Я этого не прощу!
В грядущие времена,
В будущие года,
Никогда сюда не спущусь,
Беспокойной этой земли
Я ногой своей не коснусь!
Если здесь окажусь невзначай,
Пусть бедренный мой сустав
Переломится в вертлюге своем!
Если я лицо сюда поверну,
Если вновь на землю взгляну,
Пусть я шею себе свихну!
Мне и девка их не нужна,
Пусть провалится в пропасть она!
Зачем мне такая жена?
Да пусть пропадет она!
Лучше я не женюсь никогда!
Довольно позора с меня!
Довольно стыда! —
Так, рассказывают старики,
Голос его громыхал в высоте,
Сотрясая небесный свод,
Содрогая толщу земли,
Пока не умолк вдали…
СТИХ 220
БУУРА ДОХСУН
Только утихли
Говор и шум,
Средней земли боец-богатырь,
Летающий высоко
На Мотыльково-белом коне,
Юноша Юрюнг Уолан,
Серебром доспехов блестя,
Из высокого дома невесты своей
Вышел на белый двор,
Радостно оглядел простор
Необъятной долины Сайдылыкы
И стремительно зашагал,
Так что загудела земля
От поступи богатырской его
С запада на восток;
Бегом взбежал
На вершину горы,
Что зовется
Айыы-Тайбыт,
А иначе —
Солнечною горой,
А иначе — Кюн-Туллуур.
Став на вершине славной горы,
Куда слетаются пировать
Добрые духи айыы,
Стал оглядываться Юрюнг Уолан,
Всматриваться в кругозор,
Вглядываться в синюю даль.
Множество богатырей
Вокруг него собралось,
Толпясь на вершине горы,
Карабкаясь по склонам крутым.
Были Верхнего мира там
Отборные молодцы,
Были Нижнего мира там
Первые удальцы,
Были Среднего мира там
Славные храбрецы.
Все — стрелки из лука были они —
Лучшие в трех мирах;
Все они смотрели туда,
Куда смотрел Юрюнг Уолан;
Напряженно вглядывались они —
Не появится ли вдали
Летающий над землей
Сверкающий золотой сыагай.
До одури вглядывались они
В блестящую синеву
И не видели ничего.
Так упорно вглядывались они,
Что рябило у них в глазах…
То и дело прицеливались они,
Хоть не знали — во что стрелять.
Многие стали средь них
Косоглазыми с этого дня,
Близорукими навсегда…
Но все больше и больше стрелков
Подымалось на темя горы,
Бесчисленное множество их
Теснилось по склонам горы.
Боевые луки в руках у одних,
Самострелы — в руках у других…
Стрелы, положенные на тетиву,
Поднялись, шевелясь, как лес…
Гудела толпа, шумела толпа.
Бэкийэ Суорун-адьарай
Выстрелил невпопад,
Думал, что попал в сыагай,
А неугомонный шутник,
Насмешник Суодалба,
В растрескавшуюся харю его
Огромной лягушкою запустил.
— Тьфу, гадость! —
Вопил адьарай, —
Здесь лягушки с неба летят! —
Захохотали кругом,
Хватаясь за животы,
Среднего мира богатыри,
Неугомонные шутники,
Неуемные озорники,
Издеваясь над ним,
Как над серым псом,
Потешаясь над ним,
Как над пестрым псом…
— Метко выстрелил! —
Гремели они, —
Славную невесту достал,
Красавицу раздобыл!
Видно, впрямь
Он разбил стрелой сыагай…
Давнее желанье его
Исполнилось, наконец —
На лягушке женится он!
Будет болото ложем ему,
Одеялом — болотная слизь.
Поцелуйся скорей
С лягушкой своей! —
Так издевались над ним,
Так хохотали вокруг.
А Бэкийэ Суорун-адьарай,
Оскалив зубастую пасть,
Выкликая угрозы в ответ,
Что будет он
По ночам приходить,
Людскую кровь проливать,
Из домов детей похищать,
Недоросточков убивать,
Топнул ногой
И в землю ушел,
Пропал без следа,
Как совсем не бывал.
Юноша-богатырь,
Юрюнг Уолан удалой,
Подняв сверкающий меч,
Говор толпы заглушил,
Слово такое сказал.
