СТИХ 28
АЙЫНГА СИЭР ТОЙОН
Если так решили
Владыки судьбы,
Посмеем ли мы
Противиться им?
Мой сын — исполин
Нюргун Боотур
Рано был взят у меня…
Разве я не жалел его?
Разве искоса я поглядел на него?
Разве я обидел его хоть раз?
А младшая дочь моя —
Милая Айталыын Куо
С восьмисаженной косой,
Маленькая дочурка моя,
Не она ли — самая главная часть
Сердца могучего моего?
Мне расстаться с ней,
Как расстаться с печенью черной моей!
Боюсь я одну посылать
Бедняжку — младшую дочь мою —
В Средний, объятый смутою мир!
Тяжело мне,
Тревожно мне…
Норовом буен
Нюргун Боотур;
С первых младенческих лет
Он привык вверх ногами ходить,
Он привык в недетские игры играть,
Он как воин воспитан был;
Копья, рогатины снятся ему…
Разве на месте он усидит,
Разве на битву не полетит,
Разве он
Ребенка, сестру, сохранит?
Коль отдавать,
Так все отдавать!
Пусть исполнится воля судьбы,
Пусть я сразу двоих любимцев лишусь!
К Нюргун Боотуру
В Средний мир,
Вместе с сестрой Айталыын Куо,
Пошлю я младшего брата его —
Летающего высоко
На Мотыльково-белом коне
Юрюнг Уолана-богатыря!
Их двоих посылаю на землю я;
Они — зеницы двух моих глаз,
Десны моих зубов…
У поселенного на земле,
Как повелел Одун Хаан,
Нюргун Боотура-богатыря, —
Неломающийся костяк,
Непроливающаяся кровь.
Твердое тело его
Разрубить нельзя,
Толстую кожу его
Распороть нельзя;
Нрав у него крутой,
Рвется он в драку, в бой;
Голова в висках
У него узка,
Он бесстрашен и прям душой.
Поверху, понизу он
Копьем пролетит,
По пояс по крови пройдет,
По клокочущим кровавым потокам,
Где потонет высокая ель,
Ринется в Нижний мир,
Подымется на вершину небес…
Он возьмется врагов разить
Восьмизубою острогой;
Равного в трех мирах
Ратоборца не встретит он.
По ошибке он может бед натворить,
Поневоле — грех совершить…
Пусть тогда не падет на него вина!
Пусть племена айыы
Вступятся за него!
Весь улус небесных богатырей
Пусть обороняет его! —
Такие слова говорил,
Такие заветные речи сказал,
Горюя, бедный старик.
Девять юношей —
Девять журавлей
Провожать пришли.
Восемь девушек —
Восемь лебедей
Одевать, украшать пришли
Бедную Айталыын Куо —
Красавицу с восьмисаженной косой.
Старуха Айыы Нуоралдьын Хотун
Бегала, хлопотала вокруг,
Поворачивала дочку свою,
Прикидывала — что бы надеть…
Будто белоснежного олененка,
Украсили, наконец,
Красавицу Айталыын Куо.
Праздничное убранство ее
Зазвякало серебром,
Золотое убранство ее
Заиграло желтым огнем;
Чеканная тусахта,
Как солнце, на лбу горит,
Пуговицы, как звезды, блестят.
Прекрасная Айталыын Куо,
Белая, как горностай,
В одеянии драгоценном своем
Засверкала огнем девяти лучей.
Улыбаются алые губы ее,
Белеют зубы ее,
Брови, как два
Камчатских бобра,
Изгибаются темной дугой;
Черные играют глаза,
Пламенеют живым огнем;
Румянец у ней
Земляники нежней
На золотых щеках.
О таких красавицах в старину
Пели, бывало, певцы:
— Сквозь меха драгоценных одежд
Несравненные очертанья видны
Нежного тела ее;
Светятся сквозь нежную плоть
Стройные кости ее;
Видно сквозь тонкие кости ее,
Как из сустава в сустав
Переливается мозг… —
Так прославляли ее красоту
Древние олонхосуты-певцы
В солнечных трех мирах.
Летающего высоко
На Мотыльково-белом коне
Юрюнг Уолана-богатыря
Той порой
В дорогу старик обряжал —
Словно радугу,
Он украсил его,
Придал вид ему
Трехжалой стрелы,
Оперенной трижды
Летящей стрелы
И, напутствуя, говорил:
— Смотри — будь примером людям во всем,
Будь прямым, как стрела
О трех остриях!
Будь прославленным, смелым бойцом,
Как острога о восьми остриях!
Что еще оставалось им?
Увы, предстояло им
Прощание навсегда
С чадами дорогими своими…
Час настал —
Отправить их навсегда
В обитаемый Средний мир,
Где раздоры свили гнездо.
По трехсводному небу
Во все концы
Быстроногие скороходы-гонцы
Побежали скликать
На прощальный пир
Огромную всю родню,
Родичей кровных рода айыы,
Лучших небесных людей,
Солнечных богатырей.
Пир кумысный устроили для гостей,
Чэчир из тонких берез
Поставили на небесном лугу.
Чашу первую старикам поднесли,
Благословение произнесли,
Обняли на прощанье детей,
Шестикратно поцеловали их
В нижнюю губу,
Троекратно обнюхали у них
Верхнюю губу,
Так что из нижних губ
Просочилось шесть ложек крови у них,
Так что из верхних губ
Просочилось три ложки крови у них.
Прославленный доблестями богатырь,
Все пространство
Трехъярусных белых небес
Охраняющий исполин,
Одаренный неколебимой судьбой,
Брат их старший —
Могучий Мюльдюн Бёгё
Руку длинную вдаль протянул,
Тучу проплывающую ухватил,
Притянул ее, подтащил;
На тучу, огромную, как гора,
Парня и девушку посадил,
Сам с ними рядом сел,
Оттолкнулся
И плавно поплыл, полетел
В Средний обитаемый мир,
В заповедный земной предел…
Громом напутственные слова
По небу прокатились вослед:
— Уруй-айхал!
Нарын-наскыл!
Да будет зелень!
Да будет мир!
Радость и счастье — вам!
Пусть неугасимо горит
Священный огонь у вас в очаге,
Пусть наполнится ваш изобильный дом
Неистощимым добром,
Пусть триста лет богатство растет,
Пусть четыреста лет изобилье цветет,
Пусть девять веков ваше счастье стоит,
Пусть не пройдет оно никогда!
Утвердите богатый дом,
Разведите молочный скот,
Породите отважный род,
Пусть потомство ваше
Вечно живет!
Пусть от Верхнего
Ураганного мира
Буря на вас не дохнет!
Пусть из бездны Нижнего мира
Стужа на вас не пахнет!
Пусть вашего счастья цвет
Не облетает вовек!
Слава! Счастье!
Уруй-айхал!
Пусть отрадою одаряет вас
Благодатная Иэйэхсит!
Пусть радуется, глядя на вас,
Щедрая Айыысыт!
На долгие, долгие годы
Прощайте!
Уруй-уруй! —
Так говорили айыы,
Жители белых небес —
И, брызжа кумысною пеной густой
Детям улетевшим вослед,
Девять дней продолжали пир.
