— Я согласна с Алисой, это самоубийство, — нахмурилась Громуша.

— И я, — серьезно ответила Кора.

— Я спрашивал совета?! Или выносил данное решение на голосование? Это приказ. Который не обсуждается.

— Мальчика бы хоть пожалел, — набычилась Гром-баба.

— Молчать! — Я чувствовал, как внутри бурлит злоба, которая вот-вот вырвется наружу подобно раскаленной лаве. — Крыл!

— Полетели! — уже перешел в режим боевой трансформации пацан и открывал окно. — Только держись лучше.

Что это было? Что за неконтролируемые вспышки гнева? Это точно мне не свойственно, словно наружу вырвался какой-то другой человек. Вот зараза, только этого еще не хватало.

Я обхватил пацана за запястья плотно, почти до синяков. А тот пытался яростно махать крыльями, стараясь, чтобы груз, тянущий вниз, не перевесил задницу. И все же мы двигались значительно быстрее, чем тот же самый путь я бы преодолел по земле. И даже почти догнали Мятежника. Называть эту здоровенную махину тварью у меня язык не поворачивался. Мы же вроде теперь союзники. Так ведь? Осталось это моему новому товарищу рассказать, а то вдруг он не знает.

На самом подлете нас встретил звук боя. Земля сотрясалась от могучих ударов Мятежника. Благодаря «горящим» кровеносным сосудам я смог теперь увидеть, что у него есть нечто вроде хвоста. Надеюсь, что хвоста. Иначе у меня так комплекс неполноценности перед новыми союзниками выработается. Чебурашка не даст соврать.

Судя по отсутствию сетки горящих сосудов на некоторых участках тела, обращенные облепили гиганта, как пиявки, терзая его плоть и в данным момент явно выигрывая в только начавшемся сражении. Мятежник ревел дурниной. От этого звука звенели стекла в домах, пытался отмахиваться, но судя по всему, без особого успеха.

— Крыл, вниз меня.

— Дядя Шип, давай хоть на крышу закину. Я смогу, наверное.

— Сегодня что, день непрошенных советов? Вниз!

Только после этого пацан послушался, выйдя в пике. Оказавшись на снегу, я хлопнул его по плечу.

— Возвращайся к нашим.

— Но дядя Шип.

— Обсуждение приказа недопустимо, а неповиновение или другое неисполнение приказа является… — я сделал паузу.

— Воинским преступлением, — мрачно отозвался Крыл.

— Молодец, хоть чему-то я тебя научил. Возвращайся. Если я ошибся, то не хочу, чтобы пострадал кто-то из вас.

Крыл улетел, а я отошел к ближайшей стене, чтобы не оставлять собственное тело на совсем открытом пространстве. Все, что я мог — лишь отвлечь обращенных, чтобы Мятежник мог с ними расправиться. Участвовать в сражении лично было бы попросту глупо.

Еще бы разобраться, как работает Око. Может, это как с картинками-стереограммами. Надо долго смотреть в одну точку, после чего появляется изображение?

Однако, не успел я толком сконцентрироваться, просто подумал про Око, как меня здорово тряхнуло. Будто кто-то за шиворот приподнял. А после все вокруг изменилось. Линии домов стали четче, жирнее, точно их обвели мягким карандашом. Туман слегка рассеялся или мне это только показалось? А сражение метрах в сорока от меня уже не представлялось бесформенной сварой.

Мягко ступая по снегу и вместе с тем не оставляя на нем следов, я побежал к Мятежнику. Только на мгновение обернулся, чтобы рассмотреть себя. Жуткое зрелище, если честно. Собственное изображение немного отличалось от того, что я постоянно видел в зеркале. Сейчас Шип, то есть я, выглядел уставшим, небритым пусть не стариком, но пожилым дядькой. Невероятно затрахавшимся от жизни который словно уснул после долгого и трудного пути. Что-то ни хера не похоже на супермена, решившим нагнуть Голос. И что во мне Алиса нашла?

Гигант, которого теперь удалось рассмотреть получше, заревел, будто обижаясь, что я отвлекся от самого главного. Выглядел он внушительно. Огромный живот, в котором явно могла уместиться вся моя группа, толстые, чуть оплывшие руки, два закрученных рога, слоновьи ноги и внушительный длинный хвост с кисточкой шерсти на конце. Я даже боюсь спросить, кем были ваши родители, уважаемый. Такое ощущение, что в той оргии участвовал весь зоопарк.

Что самое забавное, пару раз, пытаясь стряхнуть с себя налипших обращенных, он повернулся в профиль, и я отметил, что морда, ну, или лицо, довольно близка к человеческому. Не считая рогов, само собой. С другой стороны, я же не знаю, на ком он женат. Вдруг, тут все вполне справедливо.

Обращенные вцепились в тело гиганта когтями всех конечностей, почти как одинокие женщины за сорок, которые узнали, что трезвый мужик рядом не женат. Твари рвали челюстями плоть Мятежника. Его ярко-алая кровь обагряла их черные головы и снег вокруг.

Иногда гиганту мощным рывком удавалось скинуть одного из нападавших. Вот только развить успех те не давали. Новые, усовершенствованные нелюди оказались нечувствительны к боли. Проминая стены домов своими телами, он мгновенно вскакивали и бросались на цель вновь и вновь. Вот как с такими сражаться?

Я не большой специалист во врачебном деле полузверей-полулюдей, но мне кажется, если так будет продолжаться, итог сражения предрешен. К тому моменту я подошел так близко, что мог бы дотянуться до слоновьей ноги рукой. Вот только Око на то и око, что смотреть можно, трогать нет. Короче, почти стриптиз.

И что понравилось меньше всего, обращенные не обратили на меня никакого внимания. Вот тебе, блин и отвлек. Зато Мятежник, этот истекающей странной кровью здоровяк, внезапно посмотрел на меня. И в больших человеческих глазах я прочитал только одно слово: «Помоги».

Бежать, бежать, бежать. Ноги мелькали с поражающей быстротой. Наверное, так я не бегал и в лучшие годы. С другой стороны, сейчас обратно, к «спящему» Шипу, неслось не тело, а духовная оболочка.

Мятежник яростно рычал, пытаясь поймать ползущего по руке обращенного. Какой там. С таким же успехом собака могла бы прикусить блоху, застрявшую в шерсти. Они были попросту слишком быстры для порождения волны. Да что уж, и для меня тоже.

Что интересно, в сознании даже не возникло ни единой мысли формата «Куда ты лезешь, дурик?». Если подойти здраво и с холодной головой, то обращенные сожрут меня и даже не поморщатся. Что им мог противопоставить этому смертельному оружию обычный человек? Ответа не было.

Поддержка пришла откуда я ее не ждал совсем.

— Ты сможешь, Шип, — негромко сказала Бумажница. — Помоги этому толстожопому, пока его не порвали.

Не знаю, специально ли валькирия подначивала меня или говорила искренне. В любом случае, решение было уже принято. Я упал духовной оболочкой в потрепанное тело. Возвращение произошло сразу, без всяких промедлений. Я тут же открыл глаза и глубоко вдохнул морозный воздух, наполненный запахом чужой, некой иноземной крови. Неожиданно я понял, что прозвище, данное Бумажницей Мятежнику невероятно тому подходит. Ладно, Толстожопый, сейчас попробуем что-нибудь сделать.

На сей раз бег дался гораздо тяжелее. Набитый инвентарь тянул к земле, да и похмелье не способствовало новым рекордам в легкой атлетике. Одежда с тихим треском расползалась под острыми длинными шипами. Обиднее всего было за ботинки. Хорошие, кожаные, с настоящим мехом. Да и почти по размеру. Хрен где такие найду. Правый попросту лопнул, левый пришлось стряхивать. Зато довольно скоро возле Мятежника оказался красивый, зеленый и голый я.

Но Толстожопый молодец. Дождался подмоги и даже не умер. Лишь позволил себя довольно сильно потрепать. Не волнуйся, сейчас мы вдарим рок в этой дыре.

К собственному удивлению, я соображал предельно быстро, без эмоций и даже, как казалось на первый взгляд, рационально. От автомата тут толку не будет (в жизни бы не подумал, что выдам такое), только способности. Значит, надо создать по-настоящему нечто мощное.

В импровизации я всегда был хорош. За что в армии неоднократно подвергался различным карам. Ну, ничего не могу с собой поделать, слишком уж мозг заточен на творчество. Наверное, надо было идти в театральный. Играл бы сейчас мордоворотов в сериале по НТВ.