— Это не прям приятная новость. Но, скажи на милость, ты мне зачем это все говоришь?

— Ты неплохой человек. Не идеальный, с кучей слабостей и недочетов, но со своими моральными принципами. Ты сделал все, чтобы спасти эту девочку. Город до сих пор не смог сломать тебя. А он пережевывал и выплевывал людей и посильнее.

Я хмыкнул. Ключевое слово «до сих пор». Потому что с изменением человека меняются его моральные принципы и жизненные установки. Печально, но факт.

Хотя мне в определенной степени польстило заявление Молота. Получается, не зря мы спасали Кору. Но несмотря на то, что с каждой новой минутой расположение к незнакомцу все больше увеличивалось, доверять я ему не торопился.

— А эта Бумажница, да и остальные — простые рвачи. Как только они сведут тебя с ума, то тут же передерутся между собой.

— Ну, спасибо, — пожал плечами я. — Значит, с каждым новым артефактом вы становитесь сильнее. Получается, нужно перестать их собирать?

— А вот это уже невозможно, — почему-то развеселился Молот. — Понимаешь в чем дело, я не только часть тебя, но еще и часть этого проклятого Сердца. И кое-что чувствую. Все артефакты связаны. Голос лишил их силы и разделил, но по иронии судьбы Жрецы считают Голос своим господином, но при этом не подчиняются ему.

— Это как?

— Они вроде заявленной программы, у которой есть конечная цель.

— И эта цель создать артефакты?

— Скорее пересоздать артефакты, потому что они уже давно созданы, а после передать их достойному.

— Херня какая-то, — честно признался я.

— Согласен, для нас, людей, это звучит немного диковато. И, возможно, я не в совершенстве все сформулировал, но именно так я чувствую.

— Хорошо, допустим. Вот жрецы, как ты выразился, передали артефакт достойному. Хотя по правде тебе скажу, с виду этот мужик в капюшоне не горел желанием расставаться с вещичкой. Так вот, они передали все артефакты, что дальше?

— Как только соединяется с артефактом, он начинает тянуться к себе подобному. И оказывает всяческое воздействие на того, кто его носит. Понимаешь? Человек, владеющий им, неосознанно делает все, чтобы завладеть новой частью.

— Ага, чтобы в конце остался только один, — хмыкнул я. — И звать его будут Дункан Маклауд.

— Вроде того, — легко согласился Молот. — Ты соединил все части. И теперь осознанно или нет, но тебя будет тянуть к остальным артефактам.

— И чем больше я их соберу, тем сильнее Бумажница и ее компашка станут. Так? Пусть я неосознанно буду тянуться к этой херне, но неужели ты думаешь, что у меня не хватит ума не трогать то, что в скором времени навредит мне.

— Или сделает непобедимым, — ответил Молот. — Потому что собрав все артефакты вместе, ты получишь уникальное оружие. А знаешь, для коо оно нужно? Почему Голос разделил артефакты и лишил их силы? Думай, Шипастый, думай.

— Потому что он боится артефактов…

— Кто боится артефактов? — сонным голосом спросила Бумажница.

И тут я понял, что в наш увлекательный разговор ворвался посторонний человек. Видимо, падшая валькирия услышала только мою последнюю фразу, потому что бучу не подняла. Пришлось изворачиваться.

— Да так, рассуждаю, мне показалось, что прошлый жрец сам боялся артефактов, — коряво соврал я.

— А, не знаю, я ж его не видела, — ответила Бумажница. — Вот тянет тебя на разговоры с самим собой. Тут вообще-то люди спят.

Ну, большой вопрос, люди ли вы. Хотя забавно, что заключенные в артефакте тоже придерживаются того же распорядка, как и все остальные. Или… они хотят себя вести, как люди. Вот это, наверное, наиболее вероятно.

Бумажница замолчала, а так и глядел в пустой темный потолок. И как теперь, спрашивается, уснуть? После всего-то услышанного. Скажу честно, слова Молота произвели на меня сильное впечатление. Конечно, можно представить, что это все часть глобального плана, чтобы в очередной раз посильнее нагнуть Шипастого. Но все-таки слишком уж абсурдный рассказ был сочинен для подобного. И опять же, выбрал Молот время, когда все остальные «спят». Потому что хотел побеседовать наедине.

Итак, что мы имеем? Голос разделил артефакты и лишил их силы. Значит, в рабочем состоянии они представляют для него опасность? Почему не уничтожил? Ответ простой, потому что не смог или не имел права. Забавно и абсурдно.

Исходя из этого есть несколько не менее невероятных вариантов моего существования здесь.

Первый — научный. Все это часть виртуальной реальность. Крыл долго и подробно задвигал на эту тему. Мол, давно ведутся опыты над оцифровкой личности. Если на минуту представить, что все это так, то Голос — своего рода искусственный интеллект. А артефакты — вредоносные программы, которые ему могут навредить, если собрать их вместе. Иначе зачем было из разделять? Вопрос в другом, если я набор нулей и единиц, что со мной станет, если я уничтожу владельца этой системы?

Вариант второй, метафизически-волшебный. Голос — бог. Не тот, которому строят церкви и который пишется с большой буквы. Скорее такой крохотный, из средних веков. Скандинавский ас на пенсии. Все вокруг — плод его фантазии. Но и против этого засранца есть методы. Магическое оружие, которое достанется тому, кто соберет все части. И что тогда? Рагнарек?

Вариант третий — конспирологический. Все реальность. Просто очень херовая. Скажем так, реальность курильщика. К примеру, над нами действительно ставят эксперименты. Собаки, крысы, Чебурашка — мутации из лабораторий. Зима — это просто зима. Жрецы — двинутые военные. Да мало ли кто? Голос — командующий или наместник с ограниченным функционалом, который не может делать все, что хочет. Почему-то эта версия мне понравилась больше всего.

Я уснул лишь под утро, наполненный мыслями, как ночная ваза жидкостью. Разбудил меня шум шагов и холодные руки Алисы, оказавшиеся под свитером. Блин, вот зачем так делать? Пусть голова и была тяжелая, но сна теперь не стало ни в одном глазу. За окном, кстати, уже вовсю светило солнце. Ну, то есть где-то наверху, за плотной пеленой туч, оно, наверное, светило. Я к тому, что сумрак уже рассеялся.

— Ты чего только пришла? — спросил я.

— Один наш мудрый руководитель забыл внести изменения в список караульной службы.

— А что там не так? — удивился я. — Тебя же должна была сменить…

— Кора, — перебила меня Алиса.

— Извини, забыл.

— Да ничего, все в порядке. Слепому все равно не спится. Вот он и побрел на крышу.

Старик, старик, иногда мне кажется, что мы тебя недостойны.

— Ладно, отдыхай, — чмокнул я ее в лоб. — Нам все равно скоро с Крылом вылетать.

Я поднялся на ноги и аккуратно прошел между лежащей на полу инсталляцией «Родственники в Москве проездом всего на денек». Добрался до кухни, налил себе немного фильтрованной талой воды. Нет, это был ни хрена не сон. Я все помнил слишком четко. Молот, артефакты, Жрецы, Голос. Получалось, чтобы навредить этому засранцу, мне надо собрать все части воедино. Но при этом я буду усиливать не только себя, но Бумажницу. Расклад, конечно, офигенный. С другой стороны — навредить Голосу. Если получится, то в этом случае и на день рождения можно ничего не просить.

От безделья я добрался до комнаты Коры и прислушался. Тихо. Дурак, а как еще должно быть? Кора не храпит в отличие от Миши, будь он неладен. С другой стороны, не слышно ни стонов, ни плача. Помнится, когда меня штопали в госпитале, перевернуться на с левого на правый бок было целым приключением. Значит, лекарь с моей кровавой ведьмой поработали на славу.

Любопытство взяло верх, и я медленно и тихонечко, чтобы ненароком не разбудить раненую, толкнул дверь. Смятая постель, несколько окровавленных бинтов и тот самый ковер, который задавал вид комнате. А больше никого. Коры здесь не было.

На мгновение, на короткий миг, я задался вопросом — как называется процесс полного офигевания, когда одна мысль наскакивает на другую, но вместе с тем ничего путного в голову не приходит? Нет, на своем, рабоче-крестьянском, я знал, как это называется. Емко, сочно, матерно. Однако даже это слово не был в состоянии произнести.