- Давай, папа, быстрее, - выдохнул Дат. ‘Мы должны уйти.’

Мордвир поднял на него глаза. Дат осторожно обнял отца и попытался приподнять его. Корбан пошел помогать, передавая молот Фарреллу.

- Оставьте меня здесь, - пробормотал Мордвир, когда его подняли, - мне больше не для чего жить.’

- Живи для меня, папа, - взмолился Дат, - а если нет, то живи, чтобы отомстить за Бетан.’

Вонн посмотрел на него и поморщился.

Мордвир позволил Дату и Корбану отвести его обратно к двери, Вонн молча последовал за ними. Халион и остальные ждали их в темном коридоре за дверью. Корбан и Гар вошли в дверь последними, Буря протиснулась мимо него. Он оглянулся назад, в холл.

- Па, - прошептал он. Гар склонил голову.

Корбан уже собирался отвернуться, когда его внимание привлекло какое-то движение. Натаир и Сумур оттаскивали труп Бренина в сторону. Двое мужчин смотрели прямо на Корбана. Корбан на мгновение застыл, уставившись на Натаира. Гар дернул его назад и захлопнул дверь, подтащив к ней длинную скамью. - Пора скорбеть придет, когда мы уйдем с этой скалы, - сказал он.

Корбан кивнул,и они вместе побежали по коридору, Буря бежала позади.

ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

КАСТЕЛЛ

Кастелл шагал по широкой спиральной тропе, остальные шли рядом с ним в темноте, пока она огибала черное открытое пространство. Он сделал несколько шаркающих шагов ближе к краю тропинки, заглянул за ее край и увидел далеко внизу мерцание голубоватого света.

Компания шла молча, слышался только топот ног и скрип кожи. В воздухе чувствовалась тяжесть, затхлый, застарелый запах, который становился все сильнее по мере того, как они углублялись. Кастелл начал беспокоиться. Будут ли здесь еще гиганты? Каким-то образом сражение в туннеле казалось окончательным; Хунены были особенно свирепы, как будто это был их последний бой. Но Хунены были непредсказуемы. Его мысли вернулись к битве среди курганов, ползучему туману и земле, которая превратилась в болото. Он вздрогнул, вспомнив воинов, погружающихся в холодную, удушливую смерть.

Затем земля выровнялась, и он увидел, что происходит впереди.

Перед ними были расставлены воины, гиганты, стоявшие на коленях в два больших ряда. Кастелл быстро поднял меч, но тут же почувствовал себя глупо.

Они были мертвы. Давно мертвые, мертвые воины, которых поддерживали в вертикальном положении жесткие кожаные плащи и кольчуги, сжимали топоры или боевые молоты, воткнутые в землю, а торцы древков были погружены в маленькие отверстия, вырытые в камне. Высокие столбы с чашами голубого пламени перемежали сдвоенные ряды мертвых воинов.

Отряд медленно двинулся по широкой дороге, рассредоточившись. Кастелл увидел что-то в дальнем конце, отмеченное синим пламенем. Он подозрительно посмотрел на хуненов по обе стороны от себя, наполовину ожидая, что это какая-то новая форма очарования. Возможно, воины-скелеты оживут и нападут на них. Его кожу покалывало, как будто они смотрели на него; но на их бумажных лицах, где когда-то были глаза, остались только черные, невидящие дыры. Пряди заплетенных в косы волос и усы обрамляли худые, угловатые черепа, обтянутые тугой кожей, сохранявшейся Кастелл не знал, как долго.

Приблизившись к похожему на пещеру концу комнаты, он увидел впереди Ромара. И Кастелл, наконец, увидел, что там было помещено.

На широком помосте стояло каменное кресло, трон, и на нем восседало тело великана. На нем был железный плащ, сделанный из маленьких пластинок в форме листьев, каждая из которых была вшита в кожу под ним. Жуткое голубое пламя мерцало на тусклом железе, на шлеме с конским волосом на голове и на засаленных сапогах.

Костлявые руки сжимали длинное древко топора с двойным лезвием, металл которого чем-то отличался от железа в других местах зала. Там было темно, и казалось, что Факел впитывает в себя свет, а не отражает его, как другие орудия в комнате. Более того, Кастелл видел этот топор и раньше – в зале в Микиле, охраняемом, как сокровище.

- Мой топор, - выдохнул Ромар.

Алкион и Калид пронеслись мимо Кастелла с десятком Джехаров. Он оглянулся назад, и еще больше одетых в Черное воинов рассредоточились по залу среди остатков Гадраев и людей Исилтира.

Алкион и Калид подошли к помосту. Калидус остановился, и Алкион шагнул вперед. Он сжал топор, затем осторожно вытащил его из костлявой хватки трупа. Он поднял его перед собой с выражением благоговения и восторга на лице.

- Подождите, - раздался резкий голос в почти благоговейной тишине. ‘Это мой топор.’

Алкион уставился на короля Исильтира своими маленькими черными глазками. - Это топор Дагды, - сказал он низким голосом, почти шепотом, хотя его слова разнеслись по всему залу.

- Дагда? Так кто же он такой?’

‘Один из семи предков, обладатель звездного каменного топора, - выдохнул Алкион, словно читая древний закон. - Этот топор - одно из семи сокровищ.’

‘Я знаю, - сказал Ромар. ‘И он мой. Отдай его мне.’

‘Это принадлежит Натаиру, - сказал Калидус. ‘Я требую его, как нашу единственную добычу в этом деле, как награду за оказанную помощь. Ты бы даже не добрался до Халдиса, не говоря уже о том, чтобы завоевать его, без нашего вмешательства.’

- Что?- Воскликнул Ромар. - Думаю, что нет. Ты пришел сюда без приглашения, присоединился к нашему делу, когда тебя не хотели и не нуждались в тебе, а теперь ты хочешь взять себе самую большую добычу этой войны. Ромар шагнул к топору, его вызов был ясен.

‘Я требую этот топор в качестве трофея для Натаира, короля Тенебрала, нашей Яркой Звезды, Серен Дисглаир’ - нараспев произнес Калидус. Кастелл нахмурился, не понимая последних слов Калида, но в то же время видя, как они подействовали на темных воинов вокруг него, так как они каким-то образом готовились.

- Натаир, - заикаясь, произнес Ромар. - Серен что? Он всего лишь щенок, Цареубийца, и он не получит от этого никакой выгоды, не заработает ни гроша за пролитую кровь. А теперь, - сказал он, повернувшись к Алкиону, - Отдай это мне.’

- Нет, - прорычал Алкион.

Ромар поставил ногу на помост, но Калид встал перед ним.

‘Уйди с дороги, - сказал Ромар, пытаясь оттолкнуть Калида плечом. Но худой человек повернул короля лицом к себе.

Ромар попытался вырваться из хватки Калида. - Отпусти меня’ - проворчал он, потянувшись к рукояти меча, и его почетный караул двинулся вперед.

Ромар поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Алкион взмахнул топором, прежде чем тот ударил его в плечо, рассекая короля от ключицы до грудной клетки.

На мгновение воцарилась абсолютная тишина, затем люди бросились на Калида и Алкиона, а Джехар бросился их защищать. Из ниоткуда вокруг Кастелла бушевала битва, такая же яростная, как и тогда, когда они столкнулись с Хуненами наверху.

Кастелл поднял свой меч и щит и инстинктивно двинулся к Маквину, прикрывая раненый бок друга, пока они смотрели, потрясенные жестокостью боя вокруг них.

Пока Кастелл смотрел, он видел, как его братья-Гадраи рубили мечами, их противники были быстрее и грациознее всех фехтовальщиков, которых он когда-либо видел, и все они соперничали с Вандилом. Оргулл сражался неподалеку, сбив одного из Джехаров на землю чисто грубой силой, но другой заменил его, легко обмениваясь ударами с лысым воином, останавливая его продвижение вперед к телу Ромара.

И тут Кастелл понял, что к нему приближается воин, женщина с высоко поднятым мечом. Кастелл блокировал ее удар, но женщина воспользовалась инерцией, чтобы обойти его и взмахнуть мечом так, что у него подкосились бы ноги, если бы Маквин не бросился вперед, поворачивая клинок. Она повернулась к раненому воину, мгновенно заметив его слабость. Кастелл блокировал ее выпад против Маквина, а затем она снова бросилась на него, целясь ему в голову и горло. Он с грохотом упал на спину, меч Джехара просвистел там, где раньше было его горло. Вместо того чтобы последовать инстинкту и откатиться в сторону, он покатился к ней, врезавшись в ее ноги. Она упала и была уже почти на ногах, когда его щит врезался ей в плечо, сбивая с ног, а меч Маквина внезапно вонзился ей в шею. Она дернулась один раз и замерла.