Ревущий гром нарастал, наполняя его уши, заглушая бешеное рычание, исходящее от собаки. Он услышал дикое ржание, ощутил резкий, ломающий кости удар, пронзительный вой, а затем внезапно вес собаки исчез.

Копыта глухо застучали вокруг него, его жеребенок заполнил все поле зрения, встав на дыбы, выставив вперед передние лапы. Раздался тошнотворный хруст, и ноги жеребенка с глухим стуком опустились на землю. Он стояла над ним, раздувая ноздри, горячий воздух вырывался наружу большими облачными порывами. Затем появилась Буря, обнюхивая его, облизывая, стоя рядом с жеребенком, между ним и нападавшими, пригнувшись, рыча, оскалив длинные зубы.

Он перекатился на спину, почувствовав, как руки Сайвен обхватили его, помогая встать. Его рука пульсировала, кровь пульсировала из раны в такт колотящемуся сердцу, дождь посылал ее красными ручейками вниз по рукаву.

Вонн попытался приблизиться к нему, но Буря огрызнулась, зарычала, и он остановился.

ХелЬфах стоял на коленях в траве, положив голову своей собаки себе на колени, А Раф стоял позади, застыв и глядя на него.

‘Ты . . . ты убил его’ - выдохнул Хельфах, и слезы потекли по его щекам.

- Нет, - ответил Вонн. - Ты убил его, Хельфах. Идем. Я помогу тебе нести его.- Он обнял Хельфаха одной рукой и посмотрел на Корбана. ‘Мне очень жаль, - запинаясь, произнес он. - Ты—? Твоя рука. Ты должен пойти к Брине.’

Корбан молча кивнул, глядя, как они втроем выносят из загона обмякшее тело пса.

- Бан, твоя рука’ - сказала Сайвен, обнимая его, разорвав подол своего плаща и туго завязав его чуть ниже плеча.

- Что случилось?- Пробормотал Корбан, внезапно почувствовав тошноту и головокружение.

‘Мы пытались добраться до тебя, когда напала собака. Но мы были слишком далеко, даже Буря был недостаточно быстра. Бан, это почти убило тебя – могло убить . . .’

- Что случилось?- Повторил Корбан уже тверже.

- Твой жеребенок, Бан. Он просто промчался мимо нас, откуда ни возьмись, бросился на собаку. Он убил его, Бан, защищая тебя.- Она выдохнула и покачала головой. ‘Я никогда не видел ничего подобного. Я слышал рассказы о взрослых лошадях, делающих такие вещи, о боевых конях, но никогда не видел, никогда не слышал о жеребенке, делающем такие вещи.’

Корбан кивнул и неуверенно двинулся вперед. Буря ткнулась носом в его руку. Он обхватил здоровой рукой шею жеребенка и положил на нее голову.

‘Я буду звать тебя Щит, - прошептал он.

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

ВЕРАДИС

Верадис улыбнулся, когда он поднялся на пологий холм и увидел, как Джеролин поднимается с равнины перед ним, его центральная башня из черного камня указывала в небо, как обожженный, обвиняющий палец.

Маленькие фигурки суетились на берегу озера, под крепостью, выгружая дневной улов из десятков рыбацких лодок. Небо было ясным, темно-синим по мере того, как вокруг сгущались сумерки.

Оглянувшись через плечо, он увидел, что отряд рассредоточился по склону и равнине позади него; он глубоко вдохнул холодный, резкий воздух.

‘Как хорошо вернуться, а?- сказал он Натаиру и Рауке, которые сидели на своих лошадях рядом с ним. Раука вцепилась в штандарт Натаира руками в кожаных перчатках, вымпел с орлом развевался на ветру.

‘Рад вернуться, - эхом отозвался Натаир, переминаясь с ноги на ногу в седле.

‘Да, - согласился Раука, и его лицо и короткая темная борода расплылись в улыбке.

Не говоря больше ни слова, Натаир пришпорил коня и галопом помчался вниз по пологому склону. Верадис и Раука последовали за ним, а отряд рассыпался по склону позади них.

Дорога домой прошла быстро и без приключений. Воспоминания о том, как он нашел спрятанный Телассар, об откровении Калида, о джехарских воинах, присягнувших на верность Натаиру, были как-то размыты. С этого момента все, казалось, изменилось, стало на свои места. Увидев Калида обнаженным, он запечатал все, хотя перед тем, как они покинули покои Сумура, вернулся к склоненному старику и поклялся хранить все в тайне. Теперь Верадис знал, вне всякого сомнения, что Натаир был избранником Элиона, что он ехал с человеком, который изменит мир. От одной этой мысли его сердце наполнилось гордостью. Они ускакали из Телассара, и в ушах у них звенели обещания Сумура, что он соберет мощь Джехара, подготовит их к войне, а затем выступит на Джеролин.

Не прошло и десяти ночей после того, как они покинули Телассар, как Верадис и Натаир присоединились к своему отряду и обнаружили их стоящими лагерем в бухте на побережье. Ликос тоже был там, ожидая с флотом, чтобы переправить их обратно в Тенебрал.

Их возвращение домой было быстрым, хотя погода менялась к худшему, поэтому ослабевшие воины сгрудились у поручней кораблей. Верадис ходила среди них, благодарил Элиона за то, что он воспитывался на побережье, и ругал его гигантов-убийц за то, что они позволили погоде загнать их туда, где не было великанов и дрейгов.

Алкион покинул их еще до того, как они сели на корабли Ликоса, поклонившись Натаиру и кивнув на прощание Верадису. Это было странно: он чувствовал, что ему почти не хватает общества великана.

Он фыркнул про себя и тихо рассмеялся.

Ликос вернул их в ту же тихую бухту, где они впервые встретились. С тех пор они скакали еще десять ночей, все больше возбуждаясь и стремясь к скорости среди воинов. Теперь, когда они вернулись, Натаир приказал протрубить в рога, возвещая о своем возвращении, и ответный звук эхом отразился от зубчатых стен Джеролина. Верадис почувствовал, как его спина выпрямилась, когда они вошли в переполненный двор, чтобы приветствовать друг друга, и улыбка расплылась по его лицу. Это действительно было нечто.

Вэлин был в конюшне, вооруженный множеством Конюхов, которые помогали воинам ухаживать за лошадьми. Он улыбнулся Верадису и заключил его в объятия.

‘Я рад, что ты вернулся, парень, и цел. Конюх отступил на шаг. - Держу пари, у тебя есть что рассказать.’

Верадис только кивнул, широко улыбаясь. Он и не подозревал, как сильно скучал по конюху.

- Ну, хватит об этом, - сказал Вэлин. - у меня есть работа, за которой нужно присматривать. Мы поговорим, а? Позже?’

‘Да, - сказал Верадис. ‘Позже.’

Верадис принялся за дело, снимая с коня седло и сбрую, но не успел он закончить, как чья-то рука схватила его за плечо.

- Пойдем, - сказал ему Натаир, - мне не терпится увидеть отца, и я хочу, чтобы ты был рядом.’

Верадис нашел конюха, чтобы тот присмотрел за его лошадью, и последовала за Натаиром в замок. Когда Натаир и Верадис пересекли пустой пиршественный зал, эхом отдаваясь от шагов, открылась дверь. Король Аквил поспешил вперед, Фидель следовала за ним.

Король увидел Натаира, пересек комнату в несколько шагов, почти бегом, и схватил Натаира в сокрушительные объятия. Королева Фидель присоединилась к ним, обняла их обоих, улыбаясь, гладя лицо Натаира, его волосы, слезы блестели на ее щеках.

Верадис отвел взгляд, чувствуя себя так, словно он вторгся на чужую территорию. Он подумал о своем собственном отце и почувствовал укол чего-то глубоко внутри. Ревность? Это чувство быстро сменилось стыдом, граничащим с гневом. Он уставился на каменный пол.

В конце концов три фигуры расступились, щеки Натаира покраснели, неуверенная улыбка промелькнула на его лице.

‘Я вернулся, - сказал он.

‘Вот и мы видим, - рассмеялся Аквил. ‘Проходи. Тебе, должно быть, есть что рассказать.’

Натаир кивнул, все еще улыбаясь.

Вскоре они уже сидели в комнате в башне, на столе стояло блюдо с едой и кувшин вина.

- Рахим шлет тебе привет. И его благодарность, - добавил Натаир.

‘Я в этом не сомневаюсь, - сказал Аквил, с гордостью глядя на Натаира. - Сколько их было в этом гигантском отряде?- спросил он уже не в первый раз.

- Четыре десятка, - пробормотал Верадис с полным ртом соленого сыра.

‘И они были верхом. На дрейгах?’