— Да мы тоже, — признался Федор. — Хорошо, оружие у Двух Мишеней было. И у госпожи Шульц.

— А, понятно, — Бобровскому хотелось говорить про себя, и только про себя. — Ну, а мы у кирасир отсиделись. Я патроны подавал! — похвастался он тотчас.

— А, понятно, — в тон отозвался Федя, и Лев прикусил язык. — Ну, так и что дальше? Где что искать?

…Выяснилось, что помешанный на «Белых Стрелах» и прочих подземных диковинках — равно как и на орденах иллюминатов, масонов, розенкрейцеров и прочее — Лев Бобровский не терял на Святках время даром. Федя даже ощутил невольное уважение — Бобёр мог быть наглым, мог — заносчивым, но работать он тоже умел. Все праздники Бобровский провёл в Императорской Публичной библиотеке, не хуже Пети Ниткина изводя бумагу с грифелями.

— Самые старые планы Гатчино — здесь, в городском архиве. Но в Публичке мне дали копии.

— Погоди, а туда разве пускают нашего брата?

— Меня — пустили, — со значением бросил Левка. Федор только хмыкнул.

— А вот тут, в корпусе, есть другие планы, перекрывающиеся… — продолжал Бобровский. — И вот что у меня получилось…

Он раскатывал кальки, накладывал их на планы, и вещал с такой убеждённостью, что даже Федор невольно поддался.

— Есть три системы, — шептал Лев. — Первая — подвалы. Ну, как в нашем корпусе. Старые подвалы, они все соединены с дворцовыми, здесь и здесь, я так думаю, — тонко очиненный карандаш ударял по неправильными многоугольникам старых казарм подле дворца. — Обычно они — видишь? — продолжали подвалы узким ходом под улицей, соединяли со следующим. Так что из дворца можно пройти сперва в казармы, а затем и к нам в корпус. Думаю, что и к вокзалам. А вот если продлить эту линию дальше… — грифель скользил по кальке, — то видишь, куда упирается?

— Приоратский дворец, — слегка упавшим голосом сказал Федя.

— Именно! Место глухое. Парк. Можно на юг уходить, там железнодорожные пути — на Ревель, на Псков, на Лугу, на Тосно — а там на Москву.

— Логично, — пришлось согласиться Федору. — Ну, а ещё две системы?

— Вторая — это наша потерна, — Левка заговорил ещё таинственнее. — Глубокие ходы. Не как подвалы, куда добротнее — оно и понятно, воды много.

— А ты что же, её нашёл? — удивился Федор.

— Её или не её, но что-то нашёл, — Бобровский был донельзя собой доволен. — Закладывали это ещё при матушке Елисавете. Да-да, строила-то она Царское Село, а здесь возводила не то форт, не то какие-то укрепленные казармы… причём поверх совсем уже старых и заброшенных шведских. Строить-то начала, да не закончила, или закончила не так, как задумывала. От форта только два небольших полубастиона, соединённых куртиной, да укрепленная казарма, скрытая в валу.

— А где это всё теперь?

— Снесли. Следующая матушка наша, Екатерина, и снесла, прежде чем Орлов начал дворец себе строить. Снесли, заровняли, засыпали. Зачем, для чего?

— Мешал, наверное?

— Да тут места тогда было — стройся не хочу!..

— Ну как «не хочу», болота ж кругом, — заметил рассудительный Федор.

— Тоже верно, — Лев был так увлечен, что даже не стал спорить. — В общем, потерна наша как раз и идёт примерно к тому же месту, где строили эту недокрепость. А государыня Елизавета большой была любительницей всяких подземных диковинок!.. Она-то и велела «разыскания производить в рассуждении ходов тайных» и сама их строила. Только никто не знает, где именно.

— Ну, хорошо, эта вторая система, значит. И куда она ведет?

— Тот тоннель, что под корпусом, точно идёт ко дворцу и дальше. Вот, гляди, это копия, я срисовывал, — бледный карандашный пунктир тянулся от прямоугольника с буквами «А.К.К» ко дворцу и затем под озером тянулся к собору в самом центре Гатчины.

— У соборов да церквей, особенно старых, подвалы особенно глубокие, — шептал Лев. — Вот под них ходы и подводили, нижним ярусом, люки маскировали…

— А третья система?

— Водоводы. Ну, на первый взгляд — это просто водоводы.

[1] «Месье, пожалуйста уходите» (фр.)

Тут Бобровский пустился в такие дебри, что понять его смог бы разве что настоящий инженер, специалист по осушению или же орошению.

— Короче! — перебил его Федя. — Делать-то что надо, а, Бобёр?

Это была ошибка. Потому что план у Левы, конечно же, имелся.

— В Приорат пойдём. Подвалами. Дорога знакомая, а замки я открою. Там они хлипкие!..

Честно говоря, тащиться куда-то «подвалами» Феде совершенно не улыбалась — голову занимали совсем другие вещи. Но Бобровский ж таков — как пиявица, вцепится — не отдерёшь.

— Кто-то же ящики в потерне прятал? — прятал! — мчал Левка на всеъ парусах. — Кто это мог быть, кроме бомбистов? Может, там ещё и оружие было, для мятежа!

…В общем, с Левкой было проще сходить, чем объяснить, что никуда идти не надо.

Корпусные подвалы и впрямь тянулись далеко: упирались в массивные гранитные блоки основания фундаментов, а меж этих глыб притаилась скромная дверца. Запертая, но с висячим замком Бобровский справился играючи, словно заправский вор-медвежатник:

— Практиковался много, — не без гордости сообщил он Федору.

Коридор за дверью шёл прямо, никуда не сворачивая.

— Это ход к казармам, — Бобровский деловито светил фонарём. — Идём, идём, тут ничего особо интересного… Ходили мы уже тут, как раз этим путём нам Ромашкевич с Коссартом и вывели.

— А нам куда? Ты ж говорил — к Приоратскому дворцу? Но как туда попасть, ты знаешь?

— Не-а, — жизнерадостно сообщил Бобровский. — Но, надеюсь, сейчас узнаем!

Ход, которым они пробирались, был явно современный, с бетонными серыми стенами, вдоль потолка тянулись электрические лампочки в решётчатых, словно на шахте, кожухах.

Был вечер. Кадеты сидели кто за уроками, кто в библиотеке. До обхода воспитателями оставалось ещё сколько-то времени — и Лев с форсом то и дело бросал взгляд на свои щегольские часы, не упуская случая похвастаться.

Вскоре они и в самом деле достигли выхода — дверь была заперта, из-за неё доносились слабые отзвуки голосов.

— Казармы, — прошептал Лев, озираясь. — Вот тут мы наверх поднялись… ох, и быстро ж бежали!..

— А дальше что?

— Осматриваемся.

— Ну, это мы враз, тут и смотреть-то не на что!

Федя был прав. Нагие серые стены с редкими проводами и трубами и больше ничего; однако Бобровского сбить с толку оказалось не так легко.

— Вон ещё одна дверь, видишь? Это уже основные подвалы казарм. Пошли, поглядим!..

Тут, правда, их ждала неудача. Замок не поддался Левиным усилиям — чему Федор, сказать честно, был даже рад. Однако назад они повернули лишь после того, как с Бобровского сошло семь потов и он отступил, пробормотав что-то вроде «самоимпрессионный ключ нужен…»

— Тебе бы, брат, сейфы взламывать!..

— А что? Я бы смог!.. Ладно, пошли назад, пока нужной снасти не будет, не откроем…

Как будто бы закончившейся неудачей вылазка отнюдь не отвратила Бобровского от поисков, напротив, он взялся за дело с настоящей одержимостью — даже стал получать хуже оценки. А где-то спустя неделю отозвал на перемене Фёдора в сторону:

— А чего я видел! Чего видел!..

— Чего ты видел? — у Федора заныло под ложечкой.

— Физика видел, — выдохнул Бобровский. — В отпуск не ходил, кружил по Приоратскому парку, благо там патрули кругом, а кадетов-александровцев без слова пропускают. И увидел — Положинцев этот, с какими-то приборами своими, ходил-бродил вокруг дворца, снег разметывал, штыри в землю втыкал! Похоже, с осени так ходы эти и ищет!

Федя, само собой, притворился, что ничего не знает.

— Да и пусть себе ищет, — попытался внушить он Левке. — Бросил бы ты, Бобёр, это дело. Замки в кирасирских казармах взламывать — за такое, уже по головке не погладят, вылетишь из корпуса со свистом, и хорошо, если просто «на попечение родителей», а то и в военгимназию для совсем отпетых направят…