Мадлен рассмеялась, Ди тоже.

– Иногда мне представляется, что я машу у нее перед лицом рукой и говорю: «Джейн, Джейн, ты здесь?»

– Не сомневаюсь, что…

– У нее был парень до рождения Зигги, но она с ним рассталась. Зак. Замечательный мальчик, мы все его любили, и Джейн очень переживала из-за разрыва, очень переживала, но, господи, это было – сколько? – шесть лет назад. Не может быть, чтобы она по-прежнему тосковала по Заку, верно? Не таким уж он был красавчиком!

– Не знаю. – Мадлен с тоской подумала об остывающей чашке кофе там, в «Блю блюз».

– Потом она забеременела, и, предположительно, Зак не был отцом, хотя мы продолжали сомневаться, но она стояла на своем. Она повторяла это снова и снова. Говорила, что это случилось один раз. Контакты с отцом невозможны. Знаете, она тогда училась на бакалавра гуманитарных наук, и такой поворот был некстати, но все происходит не случайно, как вы думаете?

– Совершенно верно, – согласилась Мадлен, хотя совсем так не думала.

– Врач сказал, что ей будет трудно забеременеть естественным путем, так что все произошло так, как должно было. А потом, когда Джейн была беременна, умер мой дорогой папочка, и поэтому я решила, что его душа могла вернуться в…

– Ма-а-ма! Мадлен!

Мать Джейн вздрогнула, и обе они отвернулись от моря и увидели Джейн, которая стояла на террасе «Блю блюз» и энергично размахивала рукой.

– Ваш кофе готов!

– Идем! – прокричала Мадлен.

– Простите меня, – произнесла Ди, когда они возвращались с пляжа. – Я слишком много говорю. Пожалуйста, забудьте все, что я сказала. Просто, когда я узнала, что бедного малыша Зигги не пригласили на день рождения к той девочке, я чуть не заплакала. Последнее время я немного на взводе, а сегодня мы рано встали, и у меня чуть кружится голова. Я никогда не была слезливой, скорее сдержанной. Это все возраст, мне пятьдесят восемь, и мои подруги такие же. Мы подружились, когда наши дети пошли в школу! На днях мы вместе обедали и говорили о том, что чувствуем себя пятнадцатилетними – готовы расплакаться из-за любого пустяка.

Мадлен остановилась.

– Ди, – начала она.

Ди нервно повернулась к ней, словно ожидая отповеди.

– Да?

– Я позабочусь о Джейн, – сказала Мадлен. – Обещаю.

Габриэль. Понимаете, проблема была еще и в том, что Мадлен вроде как удочерила Джейн. Вела себя как слегка помешанная старшая сестра-защитница. Стоило сказать что-нибудь неодобрительное о Джейн, и Мадлен набрасывалась на тебя, как бешеная собака.

Было одиннадцать часов первого школьного дня Зигги.

Выпил ли он уже утренний чай? Ест ли он сейчас яблоко, сыр и крекеры? Его крошечная коробочка с кишмишем? Джейн с замиранием сердца представила себе, как он открывает свой новый ланчбокс. Где он будет сидеть? С кем разговаривать? Она надеялась, с ним играют Хлоя и близнецы, но они могут его и не замечать. Едва ли один из близнецов подойдет к Зигги и подаст ему руку со словами: «Привет! Ты Зигги, да? Недавно мы вместе играли на площадке. Как поживаешь?»

Она встала от обеденного стола, за которым работала, и подняла руки над головой. С ним будет все хорошо. Все дети ходят в школу и привыкают к этому. Усваивают правила жизни.

Она пошла в крошечную кухню новой квартиры, чтобы включить чайник и выпить чашку чая, хотя особого желания не испытывала. Просто это был повод оторваться от счетов фирмы «Слесарные работы Безупречного Пита». Пит, возможно, безупречный водопроводчик, но не умеет держать бумаги в порядке. Каждый квартал она получала коробку из-под обуви, заполненную дикой мешаниной измятых, испачканных бумаг со странным запахом: счета-фактуры, чеки и квитанции кредитных карт. Она представляла себе, как Пит опустошает карманы, выуживает мясистой пятерней квитанции из бардачка машины, топчется по дому, хватая каждый клочок бумаги, а потом с шумным вздохом облегчения набивает всем этим обувную коробку. Работа сделана.

Джейн вернулась к столу и взяла следующую квитанцию. Жена Безупречного Пита недавно потратила $335 на косметолога, где она сделала себе «классический уход за лицом», «люкс-педикюр» и эпиляцию области бикини. Хорошо жене Безупречного Пита. Следующим было неподписанное разрешение на прошлогоднюю школьную экскурсию в зоопарк «Таронга». На обратной стороне записки какой-то ребенок фиолетовым карандашом написал:

Я НЕНАВИЖУ ТОМА!

Джейн прочитала записку.

Я смогу / не смогу прийти на экскурсию в качестве сопровождающего.

Жена Безупречного Пита обвела «не смогу». Была очень занята эпиляцией области бикини.

Закипел чайник. Джейн скомкала квитанцию и записку и вернулась на кухню.

Она могла бы быть сопровождающим, если бы Зигги с детьми пошел на экскурсию. В конце концов, именно поэтому она решила стать бухгалтером – иметь гибкий график ради Зигги, чтобы сочетать воспитание ребенка и карьеру. Правда, говоря подобные вещи, она всегда испытывала неловкость, словно не была настоящей матерью, словно вся ее жизнь – какой-то обман.

Было бы здорово снова пойти на школьную экскурсию. Она помнила связанное с этим волнение. Удовольствие от поездки в автобусе. Джейн могла бы незаметно наблюдать, как Зигги общается с другими детьми. Удостовериться в том, что он нормальный.

Конечно, он нормальный.

Она вновь вспомнила о светло-розовых конвертах, о которых думала все утро. Их было так много! Неважно, что его не пригласили на день рождения. Он еще слишком мал, чтобы обижаться, а дети пока почти не знают друг друга. Глупо даже думать об этом.

Но суть была в том, что она очень обижалась за него и чувствовала себя виноватой, словно сделала что-то не так. Она уже готова была забыть об инциденте в ознакомительный день, а теперь он снова занимал все ее мысли.

Чайник кипел.

Если Зигги действительно обидел Амабеллу, если он снова сделает нечто подобное, то его никогда не будут приглашать ни на какие вечеринки. Учителя будут вызывать ее в школу. Ей придется водить его к детскому психологу.

Ей придется вслух произнести все свои тайные пугающие опасения насчет Зигги.

Когда она наливала горячую воду в кружку, у нее дрожала рука.

– Если Зигги не пригласят, Хлоя тоже не пойдет, – заявила Мадлен в то утро за кофе.

– Пожалуйста, не делай этого, – сказала тогда Джейн. – Будет только хуже.

Но Мадлен лишь подняла брови и дернула плечами:

– Я уже сказала Ренате.

Джейн пришла в ужас. Отлично. Теперь у Ренаты появится лишний повод не любить ее. У Джейн появится враг. Последний раз у нее было некое подобие врага в начальной школе. Ей никогда не приходило в голову, что отправить ребенка в школу – это почти то же самое, что вновь пойти в школу самой.

Может быть, в тот день следовало заставить Зигги извиниться и извиниться самой. Она могла бы сказать Ренате: «Мне так жаль. Ужасно жаль. Он никогда ничего подобного не делал. Я постараюсь, чтобы этого не повторилось».

Но в этом не было толку. Зигги сказал, что он этого не делал. Она не могла отреагировать по-другому.

Она поставила кружку на стол, села за компьютер и развернула новую жвачку.

Правильно. Что ж, она будет предлагать свою помощь в школе. Очевидно, участие родителей полезно для обучения ребенка, хотя она всегда подозревала, что это школьная пропаганда. Она постарается подружиться с другими мамами, помимо Мадлен и Селесты, а при встрече с Ренатой будет вежливой и дружелюбной.

– Все забудется через неделю, – сказал утром за кофе ее отец, когда они обсуждали этот инцидент.

– Или раздуется сверх всякой меры, – произнес Эд, муж Мадлен. – Теперь, когда моя жена в это влезла.

Мать Джейн рассмеялась, как будто много лет знала Мадлен и ее наклонности. О чем они так долго разговаривали на берегу? Джейн внутренне сжалась, представив себе, что мать делится с Мадлен тревогами за Джейн. Она никак не найдет себе парня! Она такая худая! Не хочет сделать модную стрижку!