– Ты считаешь, в этом виноват я? – спросил Эд.

Мадлен подняла на него взгляд:

– В чем?

– В том, что Абигейл переезжает к отцу. – У Эда был расстроенный, неуверенный вид. – Я слишком строго с ней обращался?

– Конечно нет, – ответила она, хотя на самом деле считала это отчасти его виной, но какой толк об этом говорить? – Думаю, в действительности ее привлекает Бонни.

– Тебе не приходило в голову, что Бонни получала электрошоковую терапию? – задумчиво произнес Эд.

– Да, у нее немного прибалдевший вид, – согласилась Мадлен.

Эд дотронулся до одного из столбиков кровати Абигейл.

– Мне пришлось потрудиться, чтобы собрать эту кровать, – сказал он. – Думаешь, Натан справится?

– Может, предложить свою помощь? – фыркнула Мадлен.

Эд не шутил. Ему была невыносима мысль о плохо выполненной работе «сделай сам».

– Не смей, – сказала Мадлен. – Разве ты не должен был уже уйти? У тебя ведь интервью?

– Да. – Эд наклонился поцеловать ее.

– Какая-то интересная личность?

– Это старейший книжный клуб полуострова Пирриви, – объяснил Эд. – Они встречаются раз в месяц уже сорок лет.

– Мне надо открыть книжный клуб, – сказала Мадлен.

Харпер. Скажу это в пользу Мадлен. Она пригласила всех родителей вступить в ее книжный клуб, включая Ренату и меня. Я уже состою в одном книжном клубе, а потому отказалась – возможно, и к лучшему. Мы с Ренатой предпочитаем качественную литературу, а не эти несерьезные второсортные бестселлеры. Полная чушь! Но, разумеется, каждому свое.

Саманта. Клуб эротической книги начинался как шутка. В этом, в общем-то, моя вина. Я дежурила в столовой вместе с Мадлен и сказала ей что-то по поводу одной непристойной сцены в книге, которую она выбрала. Не такая уж эта сцена была непристойная, честно говоря, я просто посмеялась, но тут Мадлен сказала: «О-о, я, наверное, забыла сказать, что это клуб эротической книги». Так что мы все стали называть его Клубом эротической книги, и чем больше люди вроде Харпер и Кэрол скрежетали зубами, тем больше расходилась Мадлен.

Бонни. Я преподаю йогу по вечерам в четверг, а иначе я бы с удовольствием вступила в книжный клуб Мадлен.

За месяц до вечера викторин

Мне нужно завтра принести генеалогическое древо, – сказал Зигги.

– Нет, это на следующей неделе, – возразила Джейн.

Она сидела на полу ванной комнаты, прислонившись к стене, а Зигги принимал ванну. Воздух был наполнен паром и земляничным ароматом пены для ванны. Он любил купаться в большой, очень горячей ванне с пеной. «Горячей, мама, горячей! – всегда требовал он, а кожа его сильно краснела, и Джейн боялась, что он обожжется. – Больше пены!» Потом он долго играл в сложные игры с извержением вулканов, рыцарями ордена джедаев, ниндзя и строгими мамами.

– Для генеалогического древа нам нужен специальный картон, – сказал Зигги.

– Ну так мы купим его на выходных. – Джейн улыбнулась сыну. Он соорудил на голове из пузырьков прическу ирокезов. – У тебя смешной вид.

– Нет, у меня суперкрутой вид. – Он вернулся к игре. – Роботы-воины! Берегись, Йода! Где твой световой меч?

Плескалась вода, и разлетались пузырьки.

Джейн обратилась к книге, которую Мадлен выбрала для их первого клубного собрания.

– Я выбрала нечто с обилием секса, наркотиков и убийств, – сказала тогда Мадлен. – Так что у нас будет оживленная дискуссия, а может быть, даже и спор.

Книга была издана в 1920 году. Хорошая книга. Джейн почему-то утратила привычку читать ради удовольствия. Читать роман было все равно что возвращаться в любимое место отдыха.

А сейчас она была посредине любовной сцены. Она перевернула страницу.

– Сейчас дам тебе в морду, Дарт Вейдер! – прокричал Зигги.

– Не говори «дам в морду», – сказала Джейн, не отрывая глаз от книги. – Это некрасиво.

Она продолжала чтение. Над страницей повисло облачко из земляничных пузырьков. Она отвела его пальцем. Ее взбудоражило какое-то смутное ощущение, и она заерзала по плиточному полу. Нет. Конечно нет. Из-за книги? Из-за двух умело написанных абзацев? Да, так и есть. Она была немного возбуждена.

Для нее было откровением, что спустя долгое время она в состоянии испытать эти общечеловеческие, биологические по своей сути и приятные ощущения.

На миг ей привиделся яркий свет потолочного светильника, и у нее сжалось горло, но потом на нее накатил гнев. Отвергаю, сказала она воспоминаниям, отвергаю тебя сегодня, потому что, знаешь, у меня есть другие воспоминания о сексе. Воспоминания об обычном парне и обычной постели, простыни на которой не были такими уж хрустящими, и с потолка не смотрели эти глаза-светильники, и не было той оглушительной тишины, была музыка, и обыденность происходящего, и естественный свет, и он считал меня хорошенькой – ах ты, подонок! – считал хорошенькой, а я и была хорошенькой. Да как ты смеешь, как ты смеешь, как ты смеешь!

– Мамочка! – позвал Зигги.

– Да? – откликнулась она.

Она ощутила безумный, злой приступ счастья, словно кто-то бросал ей вызов.

– Мне нужна та ложка вот такой формы. – Он начертил в воздухе полукруг. Ему нужен был широкий нож для резки яиц.

– Ах, Зигги, в ванной полно кухонной утвари, – сказала она, но отложила книгу и встала, чтобы принести ему нож.

– Спасибо, мамочка, – ангельским тоном произнес Зигги.

Она опустила взгляд на его большие зеленые глаза с крошечными капельками воды на ресницах и сказала:

– Я так люблю тебя, Зигги.

– Мне поскорей нужна эта ложка, – сказал Зигги.

– Хорошо, – откликнулась она.

Она уже хотела выйти из ванной, когда Зигги спросил:

– Как ты думаешь, рассердится на меня мисс Барнс, если я не принесу задания с генеалогическим древом?

– Милый, это на следующей неделе, – сказала Джейн. Она пошла на кухню и прочитала вслух записку, прикрепленную магнитом к холодильнику. – Все дети смогут рассказать о своем генеалогическом древе, когда принесут свои задания в пятницу двадцать четвертого… О-о, горе мне!

Он прав. Генеалогическое древо задано на завтра. У нее застряло в голове, что это должно быть в ту же пятницу, что и ужин в честь дня рождения ее отца, но потом ужин перенесли на неделю вперед, потому что брат уезжал с новой подружкой. Во всем виноват чертов Дэйн.

Нет. Виновата она. У нее всего один ребенок. И у нее есть ежедневник. Ничего в этом сложного нет. Им придется сделать генеалогическое древо сейчас. Прямо сейчас. Она не может послать его в школу без задания. Он привлечет к себе внимание, а он терпеть этого не может. Если бы это была Хлоя, она ничуть бы не смутилась. Она бы хихикнула и мило пожала плечиками. Хлоя любит быть в центре внимания, а бедный Зигги мечтает только о том, чтобы смешаться с толпой, как сама Джейн, но почему-то все время происходят прямо противоположные вещи.

– Зигги, спускай воду! – крикнула она. – Мы должны сделать это задание!

– Мне нужна специальная ложка! – прокричал Зигги в ответ.

– Нет времени! – взвизгнула Джейн. – Сейчас же вылезай из ванны!

Картон. Им понадобится большой лист картона. Где им взять его вечером? Уже больше семи часов. Все магазины закрыты.

Мадлен. У нее наверняка есть лишний картон. Они могли бы заехать к ней. Зигги в пижаме остался бы в машине, а Джейн сбегал бы в дом за картоном.

Она послала Мадлен эсэмэску.

Она сняла с холодильника инструкцию.

Проект с генеалогическим древом был придуман для развития у ребенка «чувства личной причастности, а также причастности окружающих к людям, имеющим для него важное значение как в настоящей жизни, так и в прошлом». Ребенок должен был нарисовать древо, поместив в центре свою фотографию, а по бокам – фотографии и имена членов семьи, желательно двух предшествующих поколений, включая братьев и сестер, теток, дядьев, бабушек и дедушек, а «по возможности прадедов и прабабок или даже прапрадедов и прапрабабок!»