– Послушайте, приятель, вы не имеете никакого законного права…

– Я не нуждаюсь в юридических советах, – отозвался Том. – А прошу вас уйти.

– Том, мне так жаль, – сказала Харпер. – Мы определенно не хотели…

– Надеюсь увидеть вас обоих в другой раз. – Подойдя к двери, Том распахнул ее. – Только не сегодня.

– Отлично! – Грэм повернулся и указал пальцем на Джейн. – Помните, что я сказал, молодая леди, потому что…

– Убирайтесь, пока я не вышвырнул вас, – угрожающе-спокойно произнес Том.

Грэм выпрямился и взглянул на Тома.

– Вы сейчас потеряли клиентов, – сказал он, вслед за женой выходя за дверь.

– Очень на это надеюсь, – откликнулся Том.

Закрыв дверь, он обернулся и посмотрел на сидящих в кафе:

– Извините за это.

Один из мужчин в комбинезоне захлопал:

– Здорово ты их, приятель!

Женщина с ребенком с любопытством уставилась на Джейн. Зигги вывернулся на стуле, чтобы посмотреть через застекленную стену на Харпер с Грэмом, которые торопливо шли по дощатому настилу. Потом он пожал плечами, взял вилку и принялся с аппетитом есть блинчики.

Том подошел к Джейн и опустился на корточки рядом с ней, положив руку на спинку ее стула.

– Ты в порядке?

Джейн судорожно вздохнула. От Тома пахло приятно. От него исходил этот отчетливый запах чистоты и свежести, потому что дважды в день он занимался сёрфингом, а потом долго стоял под горячим душем. Она знала об этом, поскольку однажды он рассказал ей, как стоял под горячим душем, все лучшие волны, которые перед этим поймал. Джейн пришло в голову, что она любит Тома, как любит Мадлен и Селесту, и что ей будет мучительно расставаться с Пирриви, но что остаться невозможно. Здесь она нашла не только настоящих друзей, но и настоящих врагов. Будущего для нее здесь не было.

– В порядке, – ответила она. – Спасибо. Спасибо за это.

– Извини! О боже мой, извини меня!

Ребенок только что пролил на пол свой молочный коктейль и расплакался.

Том положил руку на плечо Джейн:

– Не разрешай Зигги съесть все эти блинчики. – Поднявшись, он пошел помочь женщине, говоря: – Все хорошо, малыш, сейчас приготовлю тебе новый.

Джейн взяла вилку и отправила в рот аппетитный кусок блинчика с яблочной начинкой. Потом закрыла глаза:

– Ммм.

В один прекрасный день Том осчастливит какого-нибудь везучего парня.

– Я написал, – сказал Зигги.

– Что написал?

Джейн поддела вилкой очередной кусок блинчика. Она старалась не думать о муже Харпер. О том, как он навис над ней. Его тактика устрашения была абсурдной, но она все же подействовала. Ей стало страшно. А теперь еще и стыдно. Неужели она это заслужила? Потому что пнула ногой песок, нацелившись в Харпер? Но она же не пнула саму Харпер! Она точно помнила, что не задела Харпер. И все же. Она не смогла сдержать вспышку гнева. Она дурно себя вела, и Харпер пришла домой расстроенная, а у нее любящий, заботливый муж, который переживает за жену.

– Имя, – сказал Зигги. – Он пододвинул к ней блокнот. – Имя ребенка, который мучает Амабеллу.

Саманта. Ясно, что муж Харпер больше не позволит ей ходить в «Блю блюз». Я сказала: «Харпер, сейчас ведь не пятидесятые прошлого века! Муж не может запрещать тебе ходить в кафе», но она ответила, что посчитала бы это предательством. Блин! Я бы предала Стью ради кофе у Тома. Боже правый! Я бы даже убила ради него! Но не подумайте, что я убийца! Думаю, дело здесь не в кофе.

Джейн положила вилку и пододвинула к себе блокнот.

Зигги нацарапал на страничке три буквы: две большие и одну крошечную.

М. а. К.

– Мак, – повторила Джейн. – У нас нет никого по имени… – Она замолчала. О горе мне! – Ты имеешь в виду Макса?

– Злой близнец, – кивнул Зигги.

Уже два часа. Я уезжаю на встречу, – сказал Перри. – Детей заберет Мадлен. Вернусь к четырем, так что до моего прихода усади их перед телевизором. Как ты себя чувствуешь?

Селеста подняла на него глаза.

Это какое-то умопомешательство. То, что он может вот так себя вести. Словно она лежит в постели с приступом тяжелой мигрени. Словно он не имеет к этому никакого отношения. Шло время, и он быстро приходил в себя. Чувство вины постепенно исчезало. Его тело усваивало вину, как алкоголь. И Селеста участвовала в этом умопомешательстве. Она соглашалась с ним. Она вела себя как больная, позволяя ему заботиться о себе.

Они оба помешанные.

– Хорошо, – ответила она.

Он только что дал ей сильное обезболивающее. Обычно она неохотно принимала анальгетики, будучи восприимчивой к ним, но головная боль в конце концов стала невыносимой. Буквально через несколько минут боль начала растворяться, но все вокруг нее тоже растворялось. Она чувствовала, как тяжелеют и наливаются теплом конечности. Стены спальни как будто становились мягкими, ход мыслей замедлялся, словно она загорала в жаркий летний день.

– Когда ты был маленьким, – сказала она.

– Да? – Перри сел рядом с ней и взял ее за руку.

– В тот год, – начала она. – В тот год, когда тебя запугивали.

Он улыбнулся:

– Когда я был толстым маленьким парнишкой в очках.

– Тебе было плохо, правда? – спросила она. – Ты над этим смеешься, но год выдался действительно плохим.

Он сжал ее руку:

– Да, очень плохим.

Чего она добивалась? Она никак не могла облечь свои мысли в слова. Все это имело какое-то отношение к бессильному гневу восьмилетнего мальчика. Ей всегда представлялось, что дело именно в этом. Всякий раз, когда Перри казалось, что его унижают или им пренебрегают, на Селесту обрушивался неистовый гнев маленького толстого мальчика. Не считая того, что теперь он превратился в мужчину ростом шесть футов.

– И в конце концов тебе помог Саксон, да? – спросила она.

Ее слова тоже растворялись. Она словно слышала их со стороны.

– Саксон выбил зачинщику передний зуб, – произнес Перри со смешком. – Ко мне никогда больше не приставали.

– Верно, – сказала Селеста.

Саксон Бэнкс. Герой Перри. Мучитель Джейн. Отец Зигги.

С того вечера в книжном клубе она подсознательно думала о Саксоне. У них с Джейн было что-то общее. Им обеим эти мужчины причинили боль. Эти красивые, успешные, жестокие кузены. Селеста ощущала свою ответственность за то, что Саксон сделал с Джейн. Она была такой молодой и уязвимой. Если бы только Селеста была там, чтобы защитить ее. У нее был опыт. Она умела драться и царапаться, когда это необходимо.

Она пыталась восстановить какую-то связь. Поймать ускользающую мысль, как бы увиденную боковым зрением. Это мучило ее уже давно.

Существует ли хоть какое-нибудь оправдание поведению Саксона? Насколько Селесте было известно, в детстве его никто не запугивал. Так означает ли это, что поведение Перри имеет какое-то отношение к тому году, когда его запугивали? Наверное, это их общая семейная черта.

– Но ты не такой дурной, как он, – пробормотала она.

Неужели дело только в этом? Да. В этом разгадка. Разгадка всего.

– Что? – У Перри был смущенный вид.

– Ты бы этого не сделал.

– Чего не сделал? – спросил Перри.

– Как хочется спать, – произнесла Селеста.

– Знаю, – сказал Перри. – Поспи, милая. – Он подтянул простыню к ее подбородку и отвел волосы с лица. – Я скоро вернусь.

Погружаясь в сон, она подумала, что слышит, как он шепчет ей на ухо: «Прости меня», но, наверное, она уже заснула.

Блин, я не могу закрыть его! – воскликнул Натан. – Если бы мог, думаешь, не закрыл бы? Прежде чем позвонить тебе? Это социальный сайт, управляемый сервером, который находится вне системы. Я не могу просто щелкнуть выключателем. Нужны параметры ее регистрации. Нужен пароль.

– «У мисс Вупс был пупс!» – прокричала Мадлен. – Это пароль. У нее одинаковый пароль для всего. Давай закрывай скорей!