Зигги поднял глаза. На нем была круглая шапочка, натянутая на уши и прикрывающая волосы. Щеки пылали от холода.

– Амабелла говорит, что кто-то из класса тайком обижает ее, когда учительница не смотрит, – сказала Джейн. – Щиплет и даже… кусает.

Господи, просто ужасно думать об этом! Неудивительно, что Рената жаждет крови. Зигги ничего не сказал. Положил лопатку и взял пластмассовые грабли.

– Мама Амабеллы считает, что это ты, – произнесла Джейн. Она чуть не сказала: «Это ведь не ты, правда?», но одернула себя. Вместо этого она спросила: – Это ты, Зигги? – (Он проигнорировал ее, опустив глаза в песок и усердно чертя граблями прямые линии.) – Зигги!

Положив грабли, он взглянул на нее. Гладкое личико ничего не выражало. Глаза высматривали что-то у нее за спиной.

– Я не хочу об этом говорить, – заявил он.

Саманта. Вы слышали про ходатайство? Вот тогда я поняла, что ситуация выходит из-под контроля.

Харпер. Не стыжусь признаться, что придумала ходатайство я. Боже правый, школа бездействовала! Бедная Рената была на грани. Когда отправляешь ребенка в школу, необходимо знать, что он в безопасности.

Миссис Липман. Я решительно не согласна. Школа не бездействовала. Мы составили обширный план действий. И позвольте уточнить. У нас фактически не было доказательств, что именно Зигги занимался запугиванием.

Теа. Я подписала ходатайство. Бедная крошка!

Джонатан. Я, разумеется, не подписал. Бедный парнишка!

Габриэль. Никому не говорите, но я, кажется, подписала случайно. Думала, это ходатайство к совету по поводу пешеходного перехода на Парк-стрит.

За неделю до вечера викторин

– Добро пожаловать на церемонию открытия Клуба эротической книги полуострова Пирриви! – возвестила Мадлен, широким жестом распахивая входную дверь.

Она уже успела угоститься бокалом шампанского.

Готовясь к сегодняшнему вечеру, она ругала себя за то, что открывает книжный клуб. Это ведь только для того, чтобы отвлечься от печали в связи с переездом Абигейл. Не слишком ли драматично слово «печаль»? Возможно. Но так она это воспринимает. У нее было ощущение, что она понесла потерю, но никто не приносил ей цветов, и она занялась книжным клубом. Почему просто не пошла по магазинам? Она нарочито пригласила всех родителей из класса, и десять из них согласились. Затем она выбрала довольно смелую книгу, не слишком пристойную, зная, что книга должна ей понравиться, и отвела всем кучу времени на прочтение. Мадлен не сразу поняла, что родители будут читать книгу по очереди и в конце концов ей придется обратиться к каким-то до ужаса приличным книгам. Ну и ладно. У нее было изрядно опыта по части невыполнения домашнего задания. Она проведет вечер экспромтом. Или сжульничает и попросит Селесту изложить резюме.

– Перестань называть это Клубом эротической книги, – заявила пришедшая первой Саманта и вручила Мадлен блюдо с шоколадными пирожными. – Начнутся всякие пересуды. Кэрол просто вне себя.

Саманта была миниатюрной и жилистой – этакая легкоатлетка карманного размера. Она бегала марафон, но Мадлен прощала ей этот недостаток, потому что Саманта говорила то, что думает, и к тому же была одной из тех, кто полностью отдается во власть чувства юмора. Часто можно было видеть, как на детской площадке она хватается за чью-нибудь руку, чтобы удержаться на ногах во время приступа безудержного смеха.

Саманта нравилась Мадлен еще и потому, что в первую школьную неделю Хлоя страстно влюбилась в дочь Саманты Лили (вздорную принцессу). Таким образом, страхи Мадлен, что Хлоя подружится со Скай, оказались напрасными. Слава богу! Достаточно того, что Абигейл переехала к отцу. Но приглашать в гости ребенка бывшего мужа Мадлен считала уже перебором.

– Я приехала первая? – спросила Саманта. – Уехала из дому рано, потому что не терпелось оторваться от детей. Я сказала Стью: «Даю тебе полную свободу действий, дружище».

Мадлен провела ее в гостиную:

– Заходи и выпей что-нибудь.

– Джейн тоже придет? – поинтересовалась Саманта.

– Да, а что? – насторожилась Мадлен.

– Просто интересно, знает ли она о петиции, которая ходит по рукам.

– Какой петиции? – Мадлен заскрежетала зубами.

Джейн говорила ей о новых обвинениях, выдвинутых против Зигги.

Очевидно, Амабелла отказалась подтвердить или отрицать, что ее обижает Зигги, а Джейн сказала, когда она напрямую спросила его об этом, Зигги повел себя странно. Джейн не знала, доказывает ли это его вину или тут что-то другое. Накануне она ходила к врачу за направлением к психологу, который, вероятно, будет стоить ей уйму денег. «Мне просто надо убедиться, – сказала она Мадлен. – Знаешь, из-за его… из-за его происхождения».

Мадлен подумала о трех дочерях, сводных сестрах Зигги. Уж не задиры ли они? Потом зарделась, устыдившись, что узнала об этом неправедным путем.

– Это ходатайство об исключении Зигги из школы, – произнесла Саманта с извиняющейся гримаской, как будто наступила Мадлен на палец.

– Что? Это абсурдно! Неужели Рената думает, будто у родителей хватит ума подписать его?

– Это не Рената. По-моему, все затеяла Харпер, – сказала Саманта. – Они ведь хорошие подруги. Никак не могу привыкнуть к стилю общения в этой школе.

– Харпер – очень хорошая подруга Ренаты, и она стремится к тому, чтобы все это знали. Они сблизились благодаря своим одаренным детям. – Мадлен взяла бокал с шампанским и осушила его.

– Амабелла – такая прелестная девчушка, – сказала Саманта. – Неприятно думать, что кто-то обижает ее, но ходатайство? Избавиться от пятилетнего ребенка? Это возмутительно. – Она покачала головой. – Не знаю, право, что бы я сделала, если бы в подобной ситуации оказалась Лили, но Зигги с его большими зелеными глазами кажется таким очаровательным, и Лили говорит, он дружит с ней. Помог как-то найти ее любимый шарик или что-то в этом роде. Ты дашь мне чего-нибудь выпить?

– Извини, – проговорила Мадлен, наливая Саманте шампанского.

– Это объясняет странный телефонный звонок от Теа, – произнесла Мадлен. – Она сказала, что выходит из книжного клуба. Мне это показалось немного странным, поскольку она уже давно толковала о том, что хочет вступить в клуб, что ей нужно сделать что-то для себя самой. Она даже отпускала какие-то глупые замечания по поводу похабных сексуальных сцен из книжки, и это было, знаешь, неприятно. Но вот буквально десять минут назад она позвонила и сказала, что у нее накопилось много дел.

– Ты ведь знаешь, у нее четверо детей, – сказала Саманта.

– О да, это настоящий логистический кошмар.

И обе ехидно рассмеялись.

– До смерти хочу пить! – выкрикнул из спальни Фред.

– Сейчас папа принесет тебе воды! – крикнула в ответ Мадлен.

Саманта наконец успокоилась.

– Знаешь, что мне сегодня сказала Лили? Она сказала: «Ты разрешишь мне поиграть с Зигги?», и я ответила: «Ну конечно», а она сказала… – Саманта на миг умолкла, потом заговорила другим тоном: – Привет, Хлоя.

В дверях с плюшевым мишкой стояла Хлоя.

– Я думала, ты спишь, – строго произнесла Мадлен, хотя сердце ее, как всегда, растаяло при виде дочки в пижаме.

Предполагалось, что на время встречи гостей книжного клуба Эд присмотрит за детьми. Он прочитал эту книгу, но не захотел вступить в клуб. Сказал, что идея книжных клубов вызвала у него в памяти жуткие воспоминания о претенциозных одноклассниках на уроках английской литературы. «Если кто-нибудь воспользуется словосочетаниями „великолепная совокупность художественных приемов“ или „повествовательная дуга“, тресни его от моего имени», – сказал он ей.

– Я спала, но папин храп меня разбудил, – сказала Хлоя.

Из-за недавнего вторжения в ее комнату монстра Хлоя выработала новый ритуал, состоящий в том, что, перед тем как она заснет, с ней должны были ложиться «всего на несколько минуток» мама или папа. Единственная проблема заключалась в том, что Мадлен или Эд тоже неизбежно засыпали, а час спустя, сонно моргая, выходили из комнаты Хлои.