– Что ж, как я сказала, мальчики не должны проснуться…

– Пожалуй, пришло время найти другого партнера по теннису, – сказала Гвен.

В ее голосе прозвучал металл. Тот самый металл, который производил поразительное действие, когда мальчишки дрались.

– Ну, я в этом тоже виновата, – возразила Селеста.

– Готова поспорить, что нет.

Гвен смотрела прямо Селесте в глаза. Селесте пришло в голову, что за все годы ее общения с Гвен муж не упоминался ни разу. Гвен казалась такой выдержанной, такой словоохотливой и занятой со всеми ее разговорами о подругах и внуках, что мысль о муже представлялась излишней.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала Селеста.

Зигги продолжал плакать, когда в дверь постучала няня. Он успел рассказать Джейн, что три или четыре ребенка сказали ему, что им не разрешают играть с ним.

Он рыдал, уткнувшись в живот Джейн, которая сидела на его кровати. Она чувствовала нажим его маленького носа и влагу слез на джинсах, когда он утыкался лицом в ее ноги, словно пытаясь спрятаться внутри ее.

– Это, наверное, Челси.

Пытаясь переместить его, Джейн потянула Зигги за худенькие плечи, но он даже не пошевельнулся.

– Они убегали от меня, – рыдал он. – Очень быстро. Как будто мы играли в «Звездные войны»!

Ладно, подумала Джейн. Она не пойдет в книжный клуб. Нельзя оставлять его в таком состоянии. И потом, вдруг там будут родители, подписавшие петицию? Или те, кто не разрешил своим детям играть с Зигги?

– Подожди здесь, – пробормотала она, отрывая от своих ног его обмякшее тяжелое тело.

Он поднял на нее заплаканное мокрое лицо, а потом бросился ничком на подушку.

– Извини. Придется отменить, – сказала Джейн Челси. – Но я заплачу.

У нее не было ничего мельче пятидесяти долларов.

– О-о, круто, спасибо, – обрадовалась Челси.

Тинейджеры никогда не предлагают сдачи.

Джейн закрыла дверь и пошла позвонить Мадлен.

– Я не приду, – сказала она подруге. – Зигги… Зигги нездоров.

– Это из-за истории с Амабеллой? – спросила Мадлен.

В отдалении были слышны голоса. Некоторые из родителей уже пришли.

– Да. Ты слышала про ходатайство? – Джейн старалась говорить ровным голосом.

Мадлен, наверное, уже тошнит от нее – рыдания над бегемотиком Гарри, рассказывание постыдных любовных историй. Она, вероятно, проклинает тот день, когда подвернула лодыжку.

– Это возмутительно! – заявила Мадлен. – Я вне себя от гнева.

Послышался взрыв смеха. Шум стоял такой, как на вечеринке, а не на собрании книжного клуба. Этот смех заставил Джейн почувствовать себя скучной и всеми брошенной, хотя она и была приглашена.

– Не буду тебе докучать, – сказала Джейн. – Веселитесь.

– Я тебе позвоню. Не волнуйся. Мы все уладим.

Когда Джейн повесила трубку, опять послышался стук в дверь. Это была соседка снизу, мать Челси, Айрин, с пятидесятидолларовой купюрой в руке. У высокой, строгого вида женщины были волосы с проседью и умные глаза.

– Не надо платить ей пятьдесят долларов за ничегонеделание, – сказала она.

Джейн с благодарностью приняла деньги. Она потом пожалела, что дала Челси деньги. Все-таки пятьдесят долларов – это пятьдесят долларов.

– Мне было как-то неудобно.

– Ей пятнадцать. И ей надо всего лишь спуститься на лестничный пролет. Зигги в порядке?

– У нас кое-какие проблемы в школе, – сказала Джейн.

– О господи! – произнесла Айрин.

– Запугивание, – объяснила Джейн.

Она знала Айрин в основном по разговорам на лестнице.

– Кто-то запугивает бедного маленького Зигги? – нахмурилась Айрин.

– Говорят, что это Зигги запугивает детей.

– Ах, какая чепуха! – воскликнула Айрин. – Не верьте этому. Я двадцать четыре года преподавала в начальной школе. Могу отличить задиру за версту. Зигги не задира.

– Ну, надеюсь, нет, – сказала Джейн. – На самом деле я в этом уверена.

– Готова поспорить, родители подняли шумиху, так? – Айрин бросила на нее проницательный взгляд. – В наше время родители уделяют детям чересчур много внимания. Хорошо бы вернуть старые добрые времена добродушной беззаботности. На вашем месте я бы относилась к этому скептически. Маленькие детки – маленькие бедки. Вот погодите, когда придется беспокоиться по поводу наркотиков, секса и средств информации.

Вежливо улыбнувшись, Джейн взяла банкноту:

– Что ж, спасибо. Скажите Челси, что я скоро приглашу ее посидеть с моим сыном.

Она плотно закрыла дверь, слегка обеспокоившись замечанием Айрин по поводу «маленьких деток – маленьких бедок». Идя по коридору, она слышала плач Зигги – не сердитый настойчивый плач ребенка, требующего к себе внимания, и не испуганный плач ребенка, которому больно. Это был плач взрослого – невольные, тихие и печальные слезы.

Джейн вошла в его спальню и на миг остановилась в дверях, глядя, как он ничком лежит на кровати. Плечи его вздрагивали, а маленькие руки вцепились в одеяло со «Звездными войнами». Она почувствовала в себе какую-то силу и твердость. В этот момент ее не волновало, обижал Зигги Амабеллу или нет, унаследовал ли он от биологического отца некую скрытую склонность к насилию. И, так или иначе, кто сказал, что склонность к насилию у него от отца, ибо, если бы сейчас перед ней стояла Рената, Джейн ударила бы ее. Она с удовольствием ударила бы ее. Джейн так сильно ударила бы Ренату, что дорогие очки слетели бы с ее лица. Возможно, она даже раздавила бы эти очки каблуком, как настоящая забияка. И если ее посчитали бы одержимой родительницей, то ей было бы наплевать.

– Зигги? – Она села на кровать рядом с ним и погладила его по спине. Он поднял заплаканное лицо. – Давай поедем в гости к бабушке и дедушке. Возьмем с собой пижамы и останемся там ночевать.

Он засопел носом. Маленькое тельце горестно содрогнулось.

– А всю дорогу будем есть чипсы и шоколадные конфеты.

Саманта. Я знаю, что смеялась и шутила и все такое, и вы, наверное, считаете меня бессердечной стервой, но это было что-то вроде защитного механизма или типа того. Хочу сказать, это трагедия. Похороны были просто… Когда этот милый мальчуган положил на гроб письмо. Не могу прийти в себя.

Теа. Страшно грустно. Это напомнило мне похороны принцессы Дианы, когда принц Гарри оставил записку со словом: «Мамочка». Но мы не будем говорить здесь о королевской семье.

Селеста почти сразу поняла, что это такой книжный клуб, в котором книга вторична по отношению к жизненным ситуациям. Она почувствовала легкое разочарование, поскольку предвкушала беседу о книге. Она даже, немного смущаясь, как старательный юрист, подготовилась к обсуждению, отметив некоторые страницы самоклеящимися листочками и написав на полях краткие комментарии.

Взяв книгу с колен, Селеста, пока кто-нибудь не заметил и не начал поддразнивать ее, засунула книгу в сумку. Шутки будут добродушными, но у нее больше не осталось восприимчивости к шуткам. Брак с Перри привел к тому, что она всегда была готова оправдывать свои действия, постоянно контролируя свои слова и поступки, одновременно принимая оборонительную позицию. В результате ее мысли и чувства скручивались в жуткие узлы, и по временам, когда она, как сейчас, сидела в комнате с нормальными людьми, все невысказанные мысли подступали к горлу, и на миг у нее перехватывало дыхание.

Что подумали бы эти люди, узнай они, что за женщина сидит за одним с ними столом? Это были воспитанные некурящие люди, которые вступали в книжные клубы и умели красиво говорить. В этих небольших социальных кружках мужья и жены не били друг друга.

Причина того, что никто не обсуждал книгу, заключалась в том, что все говорили про ходатайство об исключении Зигги. Некоторые еще не слышали о нем, а те, кто знал, с удовольствием делились шокирующей новостью. Каждый рассказывал то, что ему известно.