Боанн покачала головой:

— Зато этот урок он точно никогда не забудет!

Шеннон нахмурился, не спуская глаз попугая с поверхности воды в месте, где исчез Нико.

— А вы уверены, что эта боевая игра его не убьет?

В тот же миг гладь озера раскололась, и из-под воды забила огненная струя цвета индиго, похожая на выброс магического пламени. Будучи богиней, Боанн различала все магические языки. И прямо сейчас она наблюдала, как ударная волна от заклинания Нико вздымает в небо целый фонтан воды вместе с незадачливым кобольдом. Вопящий гуманоид с глухим хлопком приземлился в прибрежный ил. А мгновение спустя на мелководье, фыркая и отряхиваясь, вынырнул Нико. Он был по пояс обнажен и счищал очередное боевое заклинание с бока.

— Да, магистр, я вполне уверена, что так легко его не прикончить, — с иронией в голосе заметила Боанн. — Я больше волнуюсь за его инструкторов.

Вождь презрительно фыркнул.

— Любой кобольд, позволивший себя убить человеку, новичку в искусстве накожного чарописания, будь тот хоть трижды спаситель, заслуживает смерти.

Боанн натянуто улыбнулась.

— И как успехи Нико? Даются ему ваши языки?

Согбенный кобольд почесал свой голый подбородок.

— Учитывая, что он пишет на коже меньше года, он — лучший из тех, кого я встречал.

— Это-то меня и беспокоит, — заговорил Шеннон. — Мне все сложнее его обучать языкам волшебников. Он разучился контролировать даже простейшие заклинания.

— Магистр! Боанн! — выкрикнул из воды Нико. — Тут повсюду кобольды!

Еще два замаскированных кобольда крались вдоль берега. Да и первый бедолага, которого отбросило взрывным заклинанием, уже очухался и вновь стоял на ногах.

— Сегодня ночью твое задание — не дать себя схватить, — объявила Боанн, не сходя с уступа. — Если доживешь до рассвета и не попадешь в плен, будем считать, что ты справился.

Юноша покрыл себя пластинами фиолетового света — магические доспехи, догадалась богиня. Он уже собирался ей ответить, но тут кобольды бросились в атаку.

Вождь одобрительно кивнул, оценивая, как их подопечному даются магические техники взрыва и защиты от взрыва.

— Великолепно. Можно переходить к занятиям по уклонению и скрытному передвижению. Поздней осенью поставим под его начало воинов и научим командовать. Он примет участие в турнире Новолуния этого года, дабы другие племена стали свидетелями необычайных сил юноши и поняли, что спаситель все-таки пришел.

Шеннон хмурился.

— Это замедлит темпы его обучения волшебным языкам, а самому Нико придется повременить с попыткой узнать больше о своей новоприобретенной способности колдовать на Праязыке.

Боанн лишь отмахнулась.

— Ничего, подождут. После стольких потерь вкус успеха и шанс стать командиром могут оказаться нелишними. — Она взглянула на Шеннона. — К тому же, если он собирается выжить за пределами этой долины, военная игра должна срабатывать на уровне инстинкта — понадобится время, чтобы довести все его навыки до автоматизма.

Шеннон сощурил белые глаза.

— Может, тогда и будем учить его выживать? А не воспитывать из паренька чокнутого вояку?

— Не чокнутого вояку, — поправила Боанн, — а командира. Сейчас его сестру по матери натаскивают триллинонские генералы и иксонские адмиралы. Ей суждено возглавить войска человечества во время войны Разобщения. Однако прежде она должна выследить и убить мастера Праязыка, который позволил Тайфонусу создать напавшего на Триллинон дракона. И сдается мне, девушка понятия не имеет, что ее тренируют для убийства собственного брата…

Слова богини потонули в жалобном визге кобольдов: Нико сотворил мощную ударную волну цвета индиго, которая сбила всю троицу с ног. Не теряя времени, юноша стрелой метнулся вниз по берегу озера. Кобольды кое-как поднялись и побежали следом, улюлюкая и подбадривая себя охотничьими криками.

— По сравнению с убийцами Альянса эти кобольды выглядят безобидными котятами. И не забывайте, что у Тайфонуса в распоряжении будет наполовину готовый дракон, — сказала Боанн Шеннону. — Жесткие тренировки важны, если мы хотим, чтобы Никодимус дожил до войны Разобщения.

Шеннон откинул с лица серебристую прядь.

— Не знаю, не знаю… Может, тело его мы и спасем, но что станет с душой?

Боанн посмотрела на озеро и задумалась над словами лингвиста.

— Мой новый друг Шеннон, — помолчав, произнесла она, — если честно, я не знаю.

По мере того как жизнь в долине Небесного древа входила в новый, более напряженный ритм, Шеннон становился все мрачнее. Нико вваливался в дом по утрам, зачастую в крови, и непременно с новым рассказом о своих боевых подвигах. В одну ночь он учился взбираться на городские стены при помощи хтонических заклинаний. А на следующую уже постигал основы тактики, узнавая, как обойти с фланга силы противника или напасть на вражеский лагерь. Один сценарий сменялся другим, не менее кровопролитным.

И еще Нико сделал удивительное открытие: оказалось, что кобольды могут, хотя и ненадолго, дотрагиваться до его кожи. Их эластичные синие шкуры были устойчивы к язвам, которые вызывало прикосновение юноши. Монстры попросту срывали очаги болезни со своих тел — без особых последствий, если не считать мелких кровоточащих ранок. И хотя подобные контакты происходили лишь во время драк, Нико испытал облегчение, узнав, что никого не убил.

Поделившись с наставником впечатлениями от очередной игры, Нико обычно засыпал и дрых почти весь день, а проснувшись, учил волшебные языки с Шенноном. Впрочем, какография юноши действительно становилась все серьезней. Упражнения по чарописанию уже не помогали. Хуже того: когда Шеннон просил ученика составить оригинальное заклинание, Нико сперва татуировал черновик на предплечье и лишь затем пробовал традиционный вариант.

Порой у Шеннона просто опускались руки — в такие дни он брал Нико на длинные прогулки вокруг долины. Он рассказывал пареньку о своем детстве, о дипломатической службе во время Остроземской гражданской войны, о постигшей его любовной трагедии и о том, как потерял жену.

Нико оказался благодарным слушателем. Временами Шеннон с удивлением обнаруживал, что изливает душу собственному ученику, и тогда внутри у него все сжималось от щемящего чувства пустоты.

Возраст брал свое: архимаг все чаще страдал от приступов жуткой усталости. Желудок болел после еды, а иногда и кишечник пошаливал, доставляя трудности с посещением туалета. Чем холоднее становилось, тем больше времени старик проводил, подремывая у камина.

Однажды из-за накатившей слабости он даже отказался от прогулки с Нико. В итоге они поспорили: Нико настаивал, что скоро будет достаточно силен для схватки с Тайфоном. Шеннон не желал ничего слушать. Он напомнил юноше, что его драгоценная магия хтоников действует только в темноте — если он рассчитывает, что Тайфон или шпионы Альянса окажут им услугу и будут атаковать исключительно ночью, он сильно ошибается.

Шеннон попробовал объяснить, как важно научиться использовать потенциал Праязыка и Каталога для поиска любой доступной информации о Тайфоне. Бесполезно: Нико в ярости выбежал из дома, вопя, что не собирается смотреть, как Шеннон умирает, если существует хоть малейший шанс вернуть изумруд.

В тот вечер ученик и наставник попросили друг у друга прощения. Однако проблема никуда не делась.

Были у Шеннона и редкие минуты счастья — сердце старика вздрагивало от радости каждый раз, когда он видел в Нико того скромного работящего паренька, которого волшебник знал по Звездной академии.

Как-то морозным деньком на излете осени в долине Небесного древа выпал снег. Шеннон и Нико тут же затеяли дуэль на снежках. Глаза Шеннону заменяла Азура, а бестелесная Боанн, которая не могла подобрать с земли снежок, выступила в роли судьи. Однако сквозь густую листву в долину просыпалось слишком мало снежных хлопьев, и вскоре Нико с Шенноном перешли на привычный магический поединок на джежунусе. Шеннон легко выиграл — как лингвист он обладал бесчисленным запасом ругательств.