Пока я конвоировал Люта, англичане уже приготовились к атаке на линкор. Они подняли лодку на поверхность и малым ходом пошли наперерез «Тирпицу».

Сейчас, когда мы двигались поверху, сонары линкора были бесполезны, вот только радар представлял собой угрозу… но все происходило так быстро, что даже если нас засекут, будет уже поздно.

Я прильнул к перископу. Линкор был ярко освещен, как новогодняя елка.

И ведь не боятся же! Отличная цель для бомбардировщика… вот только небо было пустым, никто не спешил к нам на помощь.

— Переключиться на электромотры! Увеличить скорость до максимума! — скомандовал Флеминг, оттеснив меня от перископа. — Приготовить торпедный отсек!

Я молча освободил место, отошел к микрофону и транслировал команды дальше по внутреннему радио.

Дизель отключился, стало заметно тише. Коммандер снизил до минимума риск быть обнаруженным по гидрофону, а создаваемые субмариной волны в ночной тьме все равно не были заметны.

Ян расположил лодку таким образом, что при приближении к лайнеру луна была перед нами, это затрудняло ее визуальное определение. Палубные пушки были в данном случае бесполезны — для мощного линкора их огневой мощи явно недостаточно, а вспышки при выстрелах тут же демаскируют нас.

— Бьем быстрый девяностый! — коротко пояснил Флеминг.

Я слышал про такой метод атаки: простой, но крайне эффективный, при этом весьма точный, что немаловажно, учитывая малое количество торпед у нас на борту. Если хоть одна пройдет мимо — пиши пропало, лайнер мы не потопим. Обе торпеды должны были лечь просто идеально в цель, чтобы все прошло по плану. Требовалась опытная рука… если честно, я бы больше доверил подобную задачу Люту, как более опытному капитану, но он по понятным причинам был вне игры. Впрочем, коммандер явно знал, что делал.

Лодка находилась перпендикулярно к лайнеру под углом в девяносто градусов — и это был наш шанс ударить со среднего расстояния, не приближаясь на короткую опасную дистанцию. Ни один корабль не тонет моментально, и если у «Тирпица» будет время на ответный удар, нам явно не поздоровится.

— Дистанция восемьсот метров! — сообщил Турок.

— Затопить торпедный аппарат, открыть переднюю крышку!

Я надеялся, что матросы знают свое дело и выполняют все команды с немецкой точностью и пунктуальностью.

Флеминг командовал, я переводил. Наконец, подготовка завершилась. Еще пара секунд, и начнется.

— Молитесь своим богам, если они у вас имеются! — коммандер на мгновение повернулся ко мне. — Или призовите свою удачу, она сейчас пригодится!..

— «Наши боги — те дороги, что ведут в последний бой*», — пробормотал я негромко себе под нос.

*«Ты гори, мой костер». Муз: Пожлаков, сл. Окуджава.

О’Хара витиевато выругался по-ирландски, Турок перекрестился.

— Интервалом четыре секунды! Торпедами пли!

В последнюю секунду на линкоре все же что-то сообразили. Несущиеся торпеды они, конечно, видеть не могли, но, кажется, засекли нас. Я вновь приник к перископу: по палубе забегали матросы, махал руками офицер, спешно разворачивалась артиллерийская установка.

И тут «Тирпиц» содрогнулся от попадания. И еще раз!

— Фиксирую два взрыва! — со своего места радостно вскрикнул обычно невозмутимый Турок.

Поначалу казалось, с линкором ничего не произошло. Он все так же неприступной скалой возвышался в море, несокрушимый и могучий, наглядная демонстрация немецкого военного гения.

И тут меня ослепило резкой вспышкой. Я отшатнулся от перископа, и к нему тут же прильнул Флеминг.

— Что там? — нетерпеливо вскрикнул О’Хара, забыв обо всяческой субординации.

Но и Яну было не до того, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

— Горит! Он горит! На борту пожар! — заорал он в ответ. — Кажется, взорвался пороховой погреб!

Дальнейшие полчаса мы наблюдали величественную картину, достойную пера Айвазовского.

Линкор «Тирпиц» с водоизмещение тридцать пять тысяч тонн, длиной более двухсот пятидесяти, а шириной — тридцать шесть метров, с экипажем под три тысячи человек медленно начал заваливаться на правый борт, затем перевернулся и пошел ко дну. До самого последнего момента корабль был освещен, поэтому все происходящее было перед нами, как на ладони.

— Невероятно! Этого просто не может быть! — Флеминг, убедившись в полном успехе, уставился на меня. — С двух торпед потопить бронированный линейный корабль! Пределы вашей удачи безграничны, мистер Иванов!

Я не знал, смеяться мне или плакать. Даже для меня все произошедшее было… чересчур. Но жизнь иногда преподносит такие сюрпризы, что нарочно не придумаешь. А в случайность совпадений я давно уже не верил.

Часть экипажа успела спустить спасательные шлюпки, другие оказались в холодной воде, пытаясь найти, за что уцепиться, чтобы не отправиться вслед за линкором, но людей на поверхности было, хоть и много, но явно не три тысячи. Получается, остальные погибли вместе с кораблем. Одним махом мы уничтожили большую часть экипажа «Тирпица» и, при желании, могли добить остальных. Достаточно было поднять пулемет на верхнюю палубу, подойти чуть ближе и открыть огонь на поражение.

Кажется, О’Харе пришла в голову та же мысль.

— Устроим им ад? — с хищной улыбкой повернулся он к коммандеру. — Добьем гадов?

Флеминг заколебался. Я видел, что в целом идея пришлась ему по вкусу.

Я усмехнулся. Лодкой все еще командовал я. Кажется, британцы в горячке боя начали об этом забывать. И я уж точно не стал бы расстреливать немецких моряков. У них и так минимальные шансы уцелеть. Линкор шел без конвоя, и за остаток ночи большая часть спасшихся при взрыве утонет. Спасутся лишь немногие, и то, если мимо пройдет дружественный корабль. Конечно, они успели подать сигнал бедствия, но были ли поблизости другие немецкие суда, мы не знали.

— Спроси у мистера Иванова, Кормак. Он тут капитан… — правильно понял мою ухмылку коммандер.

Ирландец живо повернулся ко мне, но я отрицательно покачал головой.

— Я воюю с солдатами, а не стреляю по безоружным. Это не мои методы, мистер О’Хара.

— Зря, — искренне расстроился тот, — они бы нас не пожалели.

— Этим мы от них и отличаемся, не так ли?..

В этот момент Турок прыгнул прямо на меня. Он все точно рассчитал: я отвлекся, обдумывая дальнейшие планы, и не смотрел на него, чуть опустив ствол автомата, О’Хара все еще ворчал, недовольный решением коммандера, сам же Флеминг не отрывался от перископа, разглядывая исход скоротечного боя, больше смахивающего на бойню.

Вот только Турок не учел один фактор — все это время я ждал нападения и именно от него. Слишком уж смирно он вел себя все это время, старательно показывая, что смирился с подчиненным положением.

Все же я замечательно поработал с телом Димки — скорость реакции оказалась на высоте. Действуя исключительно на рефлексах, я чуть отклонился в сторону, пропуская тело Турка мимо себя. Все, что ему требовалось — это сбить меня с ног, а дальше — численное преимущество сыграло бы свою роль. При всех моих талантах, от трех подготовленных морпехов я вряд ли смог бы отбиться.

Но Турок чуть просчитался, ему не хватило буквально нескольких сантиметров, а я легким движением придал его телу дополнительное ускорение, и остановится он уже не сумел.

С неприятным хрустом Турок всем телом врезался в переборку, и на мгновение замер недвижимо, а потом кулем рухнул на пол, пару раз конвульсивно дернулся и затих.

О’Хара подскочил к нему, игнорируя мой автомат, и перевернул тело морпеха лицом к себе.

Все было ясно с первого взгляда.

— Мертв! — ирландец повернулся к Флемингу. — Пробит висок. Ударился о вентиль.

Коммандер тяжело вздохнул:

— Я предупреждал тебя, Кормак, и его предупреждал — не лезьте к русскому. Он заговоренный!

— Надеюсь, больше сюрпризов с вашей стороны не будет? — мрачно спросил я. Убивать Турка я не хотел, так вышло. Но угрызениями совести терзаться не стану — он сам виноват.