Можно догадаться, что лет в десять не очень хочется сидеть в бетонной коробке, пока твои друзья вовсю отрываются на свежем воздухе и зарабатывают шрамы при интересных обстоятельствах. Чего ещё мальчишкам надо.

Как-то постепенно разговор уходит в сторону наших отношений с близкими. Я рассказываю о напряженных отношениях с отцом, Вредина делится мыслями по поводу своей матери, которая, оказывается, сегодня объявилась.

Не пытаюсь давать какие-то советы, потому что ей просто нужно кому-то выговориться, а я с удовольствием превращаюсь в немого собеседника, который закутывает в плед посильнее и обнимает.

Отчасти это было в качестве поддержки, с другой стороны мне просто захотелось притянуть Вредину в свои руки.

Она устроила голову у меня на груди и тихо рассказывала о своём детстве и внезапных новостях о ранее скрытом характере бабушки.

Я вообще за то, чтобы мнение о личности складывать из собственного опыта.

Все мы учимся и пробуем, так какая разница, если двадцать лет назад она была сварливой и не очень любящей, когда ты её запомнила тёплым и светлым человеком.

— Мне вроде хочется попробовать наладить общение с матерью, но… — осекается и наблюдает за проплывающим мимо небольшим пассажирским кораблём.

— Попытайся, малыш. Тебя никто за это не покусает. Можно начать с пары звонков в неделю. Постепенно откроетесь друг другу, сможете видеться, если такое желание будет. Зачем в сомнениях жить, если можно рискнуть? Я почему-то уверен — всё у вас сложится.

Возится в моих руках, выныривает и тянется к скуле, где оставляет невинное касание губ, от которого меня до мурашек пробирает.

Какой-то испуганной Вредина сейчас выглядит. Будто жалеет о том, что открылась мне. По глазам вижу: хочет обратно все слова забрать, но я не позволю. Не надо нам бегать, пусть всё идёт своим ходом.

Это кажется правильным в данную секунду.

На берег я перебираюсь первым. Ловлю тёплую ладонь и помогаю девочке переступить на дощатую поверхность, подхватывая свободной рукой её за талию, когда Вредина слегка покачивается.

Около дома она первая тянется ко мне за поцелуем. Прижимается своими горячими губами и перебирается на моё сидение, упираясь коленками по обе стороны от моих ног.

Водит пальцами через свитер по плечам и спускается ниже, пробираясь за вязаный к край к низу живота, подключая коготки.

Я не рассчитывал на такое продолжение, но мне определённо нравится сжимать в ладонях её попку и ловить между поцелуями отзывчивые стоны, стоит моей руке переместиться на внутреннюю сторону бедра и начать поглаживать её через плотную джинсовую ткань.

— Выманишь у меня второе желание, Вредина, или пригласишь меня, наконец, к себе?

В моих фантазиях она уже стоит передо мной на коленях и облизывает губы, перед тем как взять в рот мой член, а после извивается на любой горизонтальной поверхности и прерывисто умоляет войти в неё до возможной глубины, когда я дразню малышку пальцами между ног.

Девчонка молчит, так что мне приходится не сильно, но ощутимо поторопить её шлепком ладони по ягодице.

— Выпьем кофе у меня? — выдыхает после очередного поцелуя, а я осторожно наматываю её волосы на кулак и заставляю откинуть голову, чтобы оставить влажный след языком на шее.

— Кофе на ночь вредно пить, а вот хороший трах способствует здоровому крепкому сну.

Срывать одежду друг с друга мы начинаем ещё в лифте.

Вдоль выступающих позвонков, которые я считаю пальцами, тянется от шеи до ямочек на пояснице плетение колючей проволоки с вкраплениями пастельной сакуры.

Ещё в прошлые разы я обратил внимание на эту татуировку, а сейчас рассматриваю каждый штрих, одновременно лаская подушечками кожу с появляющимися под моими касаниями мурашками.

Веду ладонью по тонким линиям, после прижимаясь грудью к её спине, чтобы в следующий миг ужалить малышку в шею и наблюдать, как отметина постепенно наливается красноватыми оттенками.

Сочетание нежности с быстротечными моментами яркой грубости словно олицетворяет мою Вредину.

Она поворачивает голову и нарочно дразнит меня языком по нижней губе, срываясь после на острый укус, от которого я лишь сильнее вжимаюсь в её задницу твёрдым стояком.

Стискиваю её бёдра, нарочно сжимаю пальцы, усиливая хватку, и ловлю её срывающиеся с губ всхлипы, заставляя девочку выгибаться от ладони за резинкой белья, где растираю смазку по горячей промежности.

Вталкиваю пальцы в её влажный рот, малышка послушно обводит их языком и слизывает собственный вкус, пока я щёлкаю застёжкой на её спине и тут же обхватываю упругое полушарие, сдавливая сосок до болезненного сладкого для нас обоих стона в мою ладонь.

— Будь хорошей девочкой и замени пальцы во рту на мой член, — шепчу куда-то в растрепавшиеся волосы, толкаюсь в мягкие округлости стволом и чувствую, как острые зубки нарочно проезжают по коже с желанием сильнее завести меня.

Только у меня и без того от её запаха и близости в паху пульсирует так, что ширинка грозится лопнуть через несколько секунд, если Вредина решит изучить грань моего предела.

Малышка поворачивается ко мне лицом, медленно поочередно скидывает бретельки со своих острых плеч и позволяет белью упасть к нашим ногам. Опускается следом — и всё это под столкновение наших до безумия голодных затуманенных похотью взглядов.

Каждая секунда становится настолько длинной, что, кажется, можно прожить целую жизнь.

Не могу сдержать хриплого рыка, упираюсь ладонью в стену, когда горячий кончик языка касается головки и скользит дальше до самого основания параллельно со сжатыми на длине долгожданными пальцами.

Губы тесно обхватывают член, и девчонка позволяет мне войти до самого горла.

Старается взять глубже, жмурит глаза и скребет ногтями по моему бедру, когда сама же насаживается практически до упирающегося в пах носика и не забывает подключать язык к процессу.

Никогда меня особенно не привлекала монотонная долбёжка в рот, так что прямо сейчас я кайфую, почти отключившись от реальности, когда сумасшедшая девочка на коленях с фантазией старательно отсасывает мне, периодически поднимая поплывший взгляд на мои глаза.

— Иди сюда, — грубовато дёргаю её за волосы и опять вжимаю в стену лицом. Веду ладонью по бедру, пересчитываю рёбра и накрываю подрагивающий от дыхания впалый живот. — Хочется, да, маленькая? — и опять пальцами в горячую влажность между её ног, ощущая под подушечками её тягучее желание.

Она что-то пищит в ответ, но я для понимания сейчас слишком зациклен на её высоких подтянутых ягодицах, вид на которые мне открывается, стоит спустить джинсы вместе с трусиками чуть пониже.

Вновь шлёпаю по свободному от свежей татуировки бедру, оставляю метки, с наслаждением перекрывая старые жёсткой хваткой пальцев, получая в ответ нетерпеливые всхлипы, которые девочка не в силах контролировать.

Выгибается сильнее мне навстречу, предлагает открыто своё тело, а взамен желает получить мои прикосновения на чувствительной точке удовольствия — ловит мою ладонь и прижимает её к гладкому лобку, утопив наши сплетённые пальцы в собственной влажности.

— Ну же, пожалуйста… Хочу тебя внутри прямо сейчас! — пытается командовать, но в ответ получает лишь усмешку рядом с ушком, а после стонет от жаркого поцелуя-укуса в шею и вновь подаётся бёдрами к члену.

Трётся ягодицами о ствол, хнычет в голос и извивается нетерпеливой гадюкой, плотно смыкая зубы на моих пальцах, когда я снова ввожу их в очаровательно порочный ротик одновременно с медленным скольжением ствола в горячую пульсирующую узость.

Лишь несколько секунд на привыкание — после только резкие глубоких толчки внутрь податливого тела, звуки которых разбавляют несдержанные протяжные женские стоны и моё рычание, когда девочка особенно сильно сжимает меня своими мышцами.

— Вот так, малышка, — заставляю её немного развести ноги, чтобы удобнее было вдалбливаться мощными рывками до самого последнего сантиметра, выхватывая то, как Вредина царапает стену и балансирует на носочках. — Такая отзывчивая и тесная.