Как же с ней легко.

И я уверен, что так и должно быть.

Кто-то говорит, что над отношениями нужно работать. А я не представляю, какого это, каждый день вкалывать рядом с человеком, чтобы уйти в эту иллюзию партнёрства. Чушь же. Если сложно — это не твоё.

А ссоры… Они бывают у всех.

Хочется верить, что своё мы уже отругались.

— Можешь подать на меня в суд. Найдёшь себе там какого-нибудь представительного адвоката и станешь примерной женой с воскресными пирогами и накрахмаленным постельным бельём.

— Жалко же тебя. Кто ещё такого невозможного возьмет. Пропадешь ты без заботливой руки, а меня потом в рай не пустят. Придётся нести своё бремя.

Ну вот отшлепаю же. Только прозвучит это все равно не угрожающе.

— Матвей, я могу чем-то помочь? Во всей этой ситуации… — кусает губы, не слишком смело продолжив.

— Ты хочешь домой? — в голове вырисовывается план на ближайшие пару часов.

Малышка мотает головой, во взгляде появляется заинтересованность.

— Ограбим ближайший супермаркет? — ну же, девочка, ты должна понять, на что я намекаю.

— Крыша? — Вредина загорается своей догадкой. Мне кажется, если бы я задумал нечто иное, после её наивных глаз тут же поменял бы все планы.

Но она оказалась права.

— Хочу-хочу-хочу. Сначала ты покатаешь меня в тележке, как в прошлый раз, а потом мы будем мёрзнуть до рассвета.

— До рассвета не получится, я не могу подвергнуть твою задницу такому риску.

Не та погода, чтобы пойти накатанной тропинкой. Ту ночь повторить не получится.

— Романтичные мужчина не говорят слово «задница», — сама перебирается на пассажирское, я завожу мотор.

— Я ещё и матом ругаюсь. Бремя же? Вот и неси, малыш. Искренне тебе сочувствую, — улыбаюсь, когда слышу недовольное рычание в мою сторону, а потом ещё шире, когда Вредина ловит мою ладонь и показательно сжимает зубы на пальцах. — Поймала, совершенно не сочувствую. Завидую. Тебе достался такой прекрасный я.

— Говорила мне мама: выбери себе хорошего мальчика из местных, войди в приличное общество…

— Тебя выперли бы на первом приёме, малышка. Мы оба это знаем.

С позором и занесением во все чёрные списки. Но это я добавлять не стал. Обидится еще, палец мне откусит.

— Без шансов, да? — делает вид, что расстроилась, а сама едва смех сдерживает.

— Ни единого.

В антураже прилавков, заботливо усаженная мной в тележку, Вредина кажется какой-то сумасшедшей феей в этом своем кукольном платье. По-доброму сумасшедшей.

На нас опять смотрят. А я опять хочу целовать её без остановок.

Спасаешь благородно женщину от недалекого гоблина без всякой задней мысли, а потом оказывается, что это начало вашей истории.

Можно ли в таком случае сказать ему спасибо?

Я даже коньяк готов проставить.

Я настолько часто чихаю, что за пару часов научилась делать это без звукового сопровождения.

Нос распух, глаза слезятся, губы обветрились — в целом так себе видок. Приправить всё это не слишком чистыми волосами, растянутой пижамой и градусником…

Хоть сейчас на ковровую дорожку. Чтобы никогда больше меня туда не пригласили.

Это я вчера так умудрилась.

Беспечно игнорировала предложенный Матвеем плед, а утром проснулась безголосая с ужасной болью в горле. Лучше мне не становилось, хоть я и четко по инструкции принимала все препараты. Давилась невкусными таблетками, которые из-за сухости застревали и только после целого стакана воды уплывали внутрь.

— Малыш, ты как? — Матвей открыл дверь своими ключами, за что я была благодарна ему, потому что вылезти из кровати для меня сейчас сродни подвигу вселенского масштаба.

— Давай сделаем вид, что меня здесь нет. Занимайся своими делами, а я буду тихонечко уходить в мир иной, — пробормотала своим хриплым басом, испугав бедных котов.

— Я же говорил, что не надо мне никуда уезжать. Ну, отменил бы запись, чего упрямилась?

— Тебе надо зарабатывать денежки на очередные пилюли для своей больной пустоголовой женщины.

— С утра всё куплено, больная ты моя. Ты хотя бы ела? — он присел на край постели и приложил ладонь к моему лбу.

Божечки, холод. Как же прекрасно это ощущается на моей раскаленной сковородке.

— Не имею привычки переводить продукты. Из меня все полезло бы назад. Так вот, по поводу витаминок — я тут ещё одно название вычитала…

— Где? — нахмурился, опять сунул мне градусник.

— Чего ты как неродной. В интернете конечно. Очень хорошие отзывы. Понимаю, что я тебя нагружаю, но… Сходишь, Моть? — каким-то образом мой воспаленный мозг сгенерировал новую версию его имени. Жалоб вроде не последовало.

— По жопе тебе схожу, Вредина. Если сейчас температура будет такая же — я вызываю врача. Протестовать можешь сколько угодно, ты всё равно сейчас особо не можешь активные действия использовать против меня.

— Предатель, — буркнула и зарылась в подушку, натягивая одеяло на голову, потому что мне опять стало холодно.

Маленький цифровой экран выдал тройку и девятку.

Это очень плохо.

Утаить результат от Матвея не вышло, он шикнул на меня, когда я попыталась незаметно стащить телефон из его кармана, и всё-таки позвонил знакомому заведующему отделением.

Бородатый рыжий мужчина с татуировками на руках приехал через полчаса.

Ему одного взгляда на потасканную простудой меня хватило для вынесения приговора.

— Собирай ей сумку, поедем ко мне. Здесь таблетками не обойтись.

— Может, водкой? Я читала, что ей можно натереться, — пискнула, зашевелившись. Хотела сесть, чтобы казаться менее больной, но организм категорически отказывался принимать вертикальное положение хотя бы частично.

— Пусть твой ухажер стопочку опрокинет за твоё здоровье, а лечиться бабушкиными методами мы не будем. Не тот случай, сопливая принцесса.

Ладно…

Ладно.

Пусть чего хотят, то и делают. Я вообще с места не сдвинусь, у меня сил не осталось — все потратила на гневные испепеляющие взгляды, которые периодически бросала на этот союз спасения из своего укрытия.

В машине меня укачало. Пришлось быстро соображать, визжать Матвею об остановке и чуть ли не на ходу вываливаться наполовину в открытую дверь и весьма не эстетично портить асфальт.

Какая гадость.

Признаю, я окончательно расклеилась.

Палата, в которую Матвей занес меня на руках, кружилась светлыми узорчатыми квадратиками — подозреваю, именно такая здесь была плитка. Кровать, конечно, не сравнить с лежбищем в государственной больнице: большая, очень удобная, даже двигается, если на кнопочку нажать. С этим я поразвлекаюсь позже, не хотелось бы добавить работы уборщице.

У меня взяли кровь для анализов, заставили неприлично оголиться перед другим мужчиной в присутствии моего и вкололи какой-то лечебной, если им верить, дряни на пару со снотворным, которое начало действовать практически сразу. Или же сказалось общее состояние организма, который хотел помахать всем лапкой и отключиться, минимум, до послезавтра.

— Закрывай глаза, малышка. Тебе нужно поспать, — Матвей сидел рядом и гладил мою ладонь. — Идиот я. Потащил тебя черти куда, не подумал о последствиях.

— Спешу заметить, что потащилась я добровольно. Ты меня наручниками к себе не пристегивал, так что нечего тут самобичеванием заниматься.

— Какое-то хреновое у них снотворное, раз ты до сих пор такие слова можешь выговаривать, — его улыбку я поймала уже одним глазом. Второй успел закрыться к этому моменту как-то незаметно для меня.

— Очень хорошее. Задница теперь болеть будет, — пожаловалась на слишком болючие уколы.

— Я тебе завтра сеточку йодную нарисую. И, может, чего-нибудь ещё.

— Извращенец. Тебе не стыдно хотеть лицезреть мой зад, когда я пошевелиться едва могу?

— Так даже интереснее, — он поиграл бровями, а я нечаянно хрюкнула от смеха, тут же закрывшись от мужчины собственными волосами. — Всё, Вредина. Сон. Неотъемлемая часть выздоровления.