Ладонь полностью возвращается на шею. Мокрое касание холодит кожу, пальцы перемещаются пониже затылка и Матвей прижимает меня щекой к постели, выпрямляясь и свободной рукой обхватывая член, раздразнивая меня прикосновениями головки к моим влажным складкам между чуть раскрытыми для него бёдрами.

— Не двигайся, милая. В противном случае всё прекратится, — искушает меня ещё больше своим хриплым голосом, давит членом сильнее, легко по смазке проскальзывая внутрь плотно обхватывающего его лона, и замирает на этих нескольких сантиметрах, испытывая, чёрт бы его поджарил, моё терпение.

Мне нужно больше.

— Если ты планируешь засыпать вместе со мной — советую поспешить прямо сейчас, потому что в противном случае не гарантирую твоё пробуждение. Я тебя лично придушу за такие выходки, — и зарычать. Для большей убедительности.

А Матвею хоть бы что.

Смеётся и ладонью к ягодице прикладывается, вынуждая меня сжаться внутри ещё сильнее.

Продолжает до невозможного медленного заполнять меня, растягивая твёрдой горячей длиной, задевая все самые приятные точки.

— А теперь можешь показать, насколько тебе хорошо подо мной.

Туман.

Чёрная непроглядная пелена перед глазами, когда мужчина резко переходит на жёсткие грубые толчки. Без остановки. На полную длину, пахом прижимаясь каждый раз к моей заднице.

Вколачивается так сильно, что я не могу сделать вдох.

Я срываюсь на громкие частые стоны. Кусаю губы в кровь, когда член ударяет в пульсирующее лоно до болезненно-сладких спазмов, закручивая меня мощным потоком чистого глубокого наслаждения.

Могу только просить. Умолять Матвея не останавливаться, когда после каждого рывка мне кажется, что на следующем я точно взорвусь.

— Ещё, ещё, ещё…

— Какая же ты нереальная в своём желании, девочка моя, — хриплым рычанием по уху, зубами в мочку, рукой зажимая мне рот, когда толчки становятся редкими, но такими резкими и глубокими, что я скулю в его ладонь.

Это какой-то открытый космос.

Чёрная дыра, которая с каждой секундой сильнее затягивает меня в свои сети.

Нас затягивает.

Потому что напрочь сбитым дыханием сейчас могу похвастаться не только я.

Я уже не понимаю, что именно пытаюсь бормотать. Его имя то и дело проскальзывает между стонами-всхлипами. Давлюсь собственными криками, когда мужские пальцы проскальзывают в рот.

Матвей грубо имеет меня, а я чувствую обилие собственной смазки на внутренней стороне бедра и ещё плотнее обхватываю его возбуждённый ствол.

И, кажется, я уже расцарапала себе ладони, потому что этот невозможный мужчина так и не потрудился развязать мне руки. Я бы в клочья разодрала его наверняка дорогие простыни.

Свободной рукой — той, что не на моих губах — Матвей скользит к моей груди. Сжимает полушарие, переходит ко второму, подушечками сжимая сосок до приятной боли, оттягивая и прокручивая его между пальцами.

Ладонь скользит по животу к влажной плоти, пальцы касаются клитора, поглаживают, скользят вокруг, сильнее растирая смазку по коже, добивая мой рассудок.

— Ещё немного, малышка, — всё же развязывает мне руки. Одной своей упирается в изголовье кровати, пальцы второй сплетает с моими и окунает нас в бешеный темп чистого безумия, когда его член так быстро скользит внутри меня, что у меня на какой-то миг пропадает голос.

Я могу лишь жадно хватать воздух, на самом пике впиваясь зубами в ребро ладони.

Кончаем мы практически одновременно — мне удаётся сорваться лишь на несколько секунд быстрее Матвея, который на финальном толчке прижимается ко мне всем телом и дышит куда-то в волосы, пока сквозь моё перезапущенное сознание прорывается ощущение горячей спермы внутри моего тела.

И наши переплетенные пальцы у меня перед глазами, когда я нахожу в себе силы повернуть голову набок.

Так выглядит жизнь.

— Я тебя не раздавил? — из моей полусонной неги меня вырывает голос Матвея.

— Пока нет, но ты на пути к этому, — мурлычу в ответ, мужчина перекатывается на спину и загребает меня под свой бок.

А я и не против. Довольно закидываю ногу на него, потом вторую. Пальцами по его груди какими-то странными узорами, специально раздражая кожу на шее щекоткой из тёплых струек воздуха.

— Удивительно, как твои киты всё это время не подавали никаких знаков, — за это Матвей получает мои зубы в подбородок с наигранно нахмуренным взглядом, который его осуждает.

Очень осуждает, потому что, ну, не настолько всё же я опозорилась.

Я имею в виду — вы вообще видели размеры китов? Слоники. Милые слоники. Возможно, даже розовые.

У меня в голове сейчас вообще одна сплошная мимишная радужная вата.

— Одевайтесь, мужчина. Вы обещали даме ресторан, — кусаю его за нос, быстро вскакиваю с постели, пока не оказалась в клетке из его рук, и пытаюсь распутать рубашку, которую Матвей ранее связал так, что проще новую купить.

Как он вообще умудрился её с моих запястий стащить?

А чуть позже я опять своей попой протираю стол на кухне, пока мой сегодняшний официант заботливо роется в морозилке в поисках льда, потому что мне до повышенного слюноотделения захотелось выпить стакан холодной воды. Очень срочно.

В горле пересохло так, будто я месяц по пустыне бродила без возможности получить хотя бы каплю влаги в рот. И я знаю, что столько человек без воды не смог бы прожить. Плевать. У меня Сахара в горле.

— Хорошей девочке не надо взрослых предупредить, что её шикарная задница сегодня не появится в кроватке?

— Ой, молчал бы, засранец. Такси и ночью можно вызвать. У меня ещё есть шанс засыпать на собственной подушке.

— Не знал, что на втором свидании мне будет позволено трахнуть тебя. Помнится, на первом ты даже от поцелуя отказывалась. Поначалу, — подначивает меня, за что, вполне оправдано, получает в лоб скомканной салфеткой.

В своё оправдание могу лишь сказать, что это и не свидание было.

Быстро съедаю свою часть бутербродов — мне всё ещё ножом по сердечку так их называть. Кошусь на оставшиеся в тарелке Матвея, на что он с усмешкой и язвительным комментарием отсыпает мне добрую их часть.

— Тебя прокормить — постараться надо, — я лишь щурюсь и отправляю в рот очередной кулинарный шедевр.

Засыпаю я в тёплом коконе под тёплое дыхание в шею и ладонь на моём животе.

На следующее утро, едва открыв глаза, я пытаюсь понять: это была часть моего сна или Матвей прошептал мне на ухо именно то, что я услышала?

— Где ты всё это взял? И как вообще мужчина твоих габаритов может передвигаться настолько бесшумно? — сонно глазами хлопает, изобилие еды на деревянном подносе разглядывает, в одеяло кутаясь от моего слегка плотоядного взгляда, который возник, стоило мне кусочек её обнажённого тела увидеть.

— А тебе не приходило в голову, что весь секрет в моих ночных стараниях? — в краску Вредину вгоняю, намекая на её полуобморочное от оргазмов состояние перед сном. — У тебя просто не было сил глаза открыть, когда я утром тут гремел. Ты предпочла сделать вид, что спишь в абсолютной тишине.

Честно, думал, что разбужу малышку. По закону подлости сшибал на своём пути всё, что не приколочено было, а потом ещё и осколки с пола собирал, когда на выходе из комнаты локтем с комода стакан смахнул. Хорошо ещё, что пылесос автоматический бесшумно по полу катается — надеюсь, всю крошку стеклянную собрал, тщательно, на заявленные производителем несколько десятков тысяч своей стоимости.

— Я могу согласиться с твоим вариантом. И даже язвить не буду. Цени.

— Ценю, — покорно головой киваю, мы оба улыбаемся.

— Но всё равно на повестке остаётся первый вопрос.

— Купил. Или ты думаешь, у меня хобби новое появилось? Воровать в магазинах завтраки для… — хотел продолжить, но на мои губы легли женские пальчики.

— Спасибо.

Если от простых булочек в её глазах столько счастья — что я в них увижу, когда подарок вручу?